— Правда, — честно ответил Уинстон и посмотрел на следующую фотографию, — Здесь тоже ты? — Да. Это я на турнире. Третье место щит-топор. Девушкам нельзя браться за меч, говорили они. На фото стояли три девушки в доспехах и со шлемами в руках. Юная Ингрид выглядела растрепанной и счастливой. — Весело у вас. Я смотрю, тут в моде языческая мифология. Виктор Петрович говорил, что у вас более-менее терпят христианство, а язычество недолюбливают. — Это официально. У нас в реконструкции без язычества никак. Потому что бить людей во славу Одина намного веселее, чем бить людей просто так. — А во славу Иисуса? — Некоторым нравится, но, по-моему, слишком серьезно получается. Почти как во славу Партии и Правительства. — Да, — вздохнул Уинстон, — Если бить людей во славу Партии и Правительства, то и убить можно. У вас еще никого не убили? — Специально нет. Мы сражаемся не по-настоящему — Стальные топоры это бутафория? — Да. И на лицах бойцов имитация боли. — Русский язык очень странный. Я иногда не понимаю, когда вы серьезно говорите, а когда шутите. — Это особенность русского юмора. Я тоже раньше не понимала. Вроде смешно, а если подумать, то все правда. — Например? — Второе, почетное, место занял русский спортсмен. Предпоследнее место досталось немцу. — В чем тут шутка? — Спортсменов было всего двое. — Эээ… Черт! Действительно, и правда, и смешно. А еще? — Когда человек говорит, что он Сталина в гробу видел, ты что подумаешь? — Что это сильное неуважение. На грани. — А если он в Москве в Мавзолей ходил? Уинстон улыбнулся. Русский юмор в том, что фраза без контекста означает одно, а с контекстом совершенно другое. Как непечатная лексика. Очень контекстозависимый язык. — Еще что-нибудь? — спросил он. — Почему перед тем, как составить сетку радиовещания, советский гимн поменяли с «Интернационала» на «Союз нерушимый»? — Не знаю. Вроде бы оба текста политически верные. — Тебе бы приятно было просыпаться под «Вставай, проклятьем заклейменный»? Картина мира. План Даллеса это не блеф, не химера Из книги для подростков "Глубинное государство", вышедшей в серии "Знай врага в лицо". Заругался тут Главный Буржуин. Затопал ногами, замахал руками. И вызвал к себе на самую глубину Глубинного Государства правительство Соединенных Штатов в полном составе. — Не хочу больше слышать ни про какую Англию, — злобно сказал Главный Буржуин, — Ни в каком контексте. — Да, господин, — поклонился президент Рузвельт. — Сделайте там революцию. Немедленно. У какой оппозиции есть шансы? — У коммунистической. Но они пойдут на сближение с русскими, — ответил начальник ЦРУ Аллен Даллес. — Сделайте, чтобы не пошли. Чтобы они говорили, что английский социализм самый правильный в мире, а русские с немцами — ревизионисты и ничего не понимают. — Сделаем. — И надо сломить английский менталитет со всеми этими традициями. — Сломим. — Вы так уверенно говорите, как будто у Вас есть план, мистер Даллес. — У меня есть план, господин. Окончится война, всё как-то утрясется, устроится. И мы бросим всё, что имеем, — всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой Англии. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. — Трагедия это хорошо. Продолжайте. - Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением… исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и прославлять так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство. Национализм и вражда народов, прежде всего вражда и ненависть к английскому народу со стороны многонационального населения бывшей Британской империи, — всё это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать её. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. — Отличный план, мистер Даллес, — снисходительно похвалил Главный Буржуин, — Как так получилось, что он у Вас уже есть? — Я готовил его для русских, господин. — Прекрасно. Против русских у коллективного буржуинства сейчас кишка тонка, так что потренируйтесь пока на англичанах. Только не перестарайтесь, — Главный Буржуин многозначительно поднял палец, — Нам еще пригодится Англия как непотопляемый авианосец. Будьте готовы немного отыграть назад, чтобы навести порядок после революции. — Да, господин. — Какие еще будут предложения по отмене всего английского? — Главный Буржуин строго оглядел собравшихся. — Англию надо перевести на правостороннее движение, — сказал министр транспорта. — Переводите. Когда там будут наши танки, они будут ездить строго по правой стороне дороги. — Англию надо деколонизировать, — сказал государственный секретарь. — Правильно. Сделаем революцию, а колонии пусть объявят независимость. Потом их по одной подберем. — Надо вывезти из Англии всех великих ученых, особенно физиков-ядерщиков, — сказал министр образования, — И принять все меры, чтобы англичане ни при каком возможном политическом строе не создали свое ядерное оружие. — Составьте список и начинайте вывозить, не дожидаясь революции. — У нас до сих пор используется имперская система измерений со всеми этими британскими футами и дюймами, — продолжил министр образования, — Ученые давно предлагают перейти на метрическую систему. — Завтра же переходим. Еще? — Давайте лишим Англию своей валюты, — предложил начальник Федеральной Резервной Системы, — Пусть рассчитываются нашими долларами. — Согласен. Запишите и выполняйте. Еще? — Давайте переименуем Англию, — предложил тайный первосвященник. — Согласен. Надо было с этого и начинать. Придумайте новое название. — В каком стиле? — спросил президент. — Обзовите ее чем-нибудь военным. И с порядковым номером. — Непотопляемым авианосцем, господин? — президент подобострастно процитировал недавно использованную Главным Буржуином метафору. — Возгордятся. Максимум, какой-нибудь деталью от авианосца. — Взлетной палубой? — Лучше без отсылок к флоту. Они и так морской народ, не надо им льстить по этому поводу. — Взлетной полосой? — Да. Хотя бы и взлетной полосой. — Слушаюсь, господин, — поклонился президент.