— У меня бессонница. — Извини, я не знала. — Я тебя ни в чем не обвинял. Не надо ощетиниваться. — Я не ощетиниваюсь, — рассмеялась Дебби. — Просто беспокоюсь о тебе. Глупо, честное слово! Я всего лишь имела в виду, что всю ночь беспокоилась, как ты там. — Глупо, да. — Пожалуйста, не спорь. Я не сказала, что ты глупый, только что глупо спорить. — Что ж, я спорю, и если спорить глупо, значит я глупый. Мое обвинение в силе. — Какое обвинение? Ты вечно думаешь, будто я на тебя нападаю. Мы не в суде, я не прокурор и не твой враг. Молчание. Сердце у Патрика колотилось — таких усилий стоило ему не возражать Дебби. — Так что ты делала вчера вечером? — спросил он. — Сперва долго пыталась до тебя дозвониться, потом пошла на обед к Грегори и Ребекке. — Страдания происходят, когда кто-то другой ест{88}. Кто это сказал? — Почти кто угодно мог это сказать! — рассмеялась Дебби. — У меня просто в мозгу всплыло. — Ммм. Тебе надо научиться редактировать часть того, что всплывает у тебя в мозгу. — Ладно, не будем про вчера, скажи, что ты делаешь завтра вечером? — Мы приглашены к Чайне, но ты вряд ли захочешь есть и страдать одновременно. — Дебби, по обыкновению, рассмеялась собственной шутке. Патрик придерживался безжалостной политики — никогда ее шуткам не смеяться. В данном случае он не ощутил и тени раскаяния. — Точно подмечено, — сухо произнес Патрик. — Я не пойду, но ты обязательно пойди. — Не глупи. Я откажусь. — Похоже, мне надо глупить и дальше, иначе ты меня не узнаешь. Я собирался приехать к тебе прямо из аэропорта, но, раз так, приеду, когда ты вернешься от Чайны. Часам к двенадцати. — Хорошо, но, если хочешь, я откажусь. — Нет-нет, ни за что. — Лучше я не пойду, а то иначе ты меня потом будешь упрекать. — Мы не в суде. Я не прокурор и не твой враг, — передразнил Патрик. Молчание. Дебби придумывала, как бы начать сначала, оставив без внимания противоречивые требования Патрика. — Ты в «Пьере»? — весело спросила она. — Если ты не знаешь, в какой я гостинице, куда ты мне звонила? — Я догадывалась, что ты в «Пьере», но не знала точно, поскольку ты не счел нужным поставить меня в известность, — вздохнула Дебби. — Хороший номер? — Тебе бы понравилось. В ванной множество саше и телефон рядом с унитазом — не пропустишь важный звонок, например приглашение на обед к Чайне. — Почему ты так вредничаешь? — Я вредничаю? — Я отменю завтрашний поход в гости. — Нет, пожалуйста, не надо. Я просто пошутил. Я немножко не в себе. — Ты всегда немножко не в себе, — рассмеялась Дебби. — Ну, у меня отец умер, так что сейчас я особенно не в себе. — Знаю, милый. Извини. — Плюс я принял довольно много кокаина. — А стоило так делать? — Разумеется, не стоило! — возмущенно взвыл Патрик. — Как ты думаешь, после смерти отца ты не станешь меньше на него похож? — вздохнула Дебби. — У меня тут срочная работа или две. — Господи, ну разве тебе не хочется уже забыть это все? — Разумеется, я бы предпочел забыть это все! — рявкнул Патрик. — Но не могу. — Что ж, у каждого свой крест. — Правда? А какой крест у тебя? — Ты, — рассмеялась Дебби. — Ну смотри, чтобы кто-нибудь его у тебя не украл. — Я буду за него драться, — с нежностью произнесла Дебби. — Зайка, — проворковал Патрик, зажимая трубку плечом и спуская ноги с кровати. — Ах, милый, почему мы все время спорим? — спросила Дебби. — Потому что мы друг друга любим, — предположил Патрик, открывая над тумбочкой пакетик героина. Он обмакнул мизинец в белый порошок, сунул в ноздрю и тихонько вдохнул. — Это было бы странное объяснение из уст кого-нибудь другого. — Надеюсь, ты не выслушиваешь его от кого-нибудь другого, — детским голосом заметил Патрик, обмакивая палец и вдыхая еще несколько раз. — Никто не посмел бы так сказать, если бы вел себя, как ты, — рассмеялась Дебби. — Вот почему ты мне так нужна, — прошептал Патрик, вновь откидываясь на подушку. — Это страшное дело, такая болезненная привычка к независимости, как у меня. — Так вот к чему у тебя болезненная привычка? — Да. Все остальное — иллюзия. — Я — иллюзия? — Нет! Вот почему мы так много спорим, разве не понятно? — Патрику самому понравилось, как он это сказал. — Потому что я реальная помеха для твоей независимости? — Для моей глупой и ошибочной тяги к независимости, — галантно поправил Патрик. — Что ж, умеешь ты сказать комплимент, — рассмеялась Дебби. — Жалко, тебя здесь нет, — прохрипел Патрик, вновь обмакивая палец в героин. — Мне тоже жалко. Тебе, наверное, очень сейчас трудно. Может быть, заглянешь к Марианне? Она о тебе позаботится. — Хорошая мысль. Позвоню ей чуть попозже. — Ой, мне пора бежать, — вздохнула Дебби. — Даю интервью какому-то дурацкому журналу. — О чем? — Э… о людях, которые часто ходят в гости. Не знаю, зачем согласилась. — Это потому что ты добрая и безотказная.