— Так тебе все мало — ты мне еще американца в наручники одел! — Да ладно тебе, Вить! Какой он, к черту, «американец»… Рожа рязанская, говорит без акцента. Ксива, наверняка, поддельная. Ребята сейчас проверяют, но я на все сто уверен. Да он с туфтой расколется. Ему деваться некуда, он тебе «Толстого» с потрохами сдаст, — начал с жаром убеждать оперативник. — А со свидетелем — это ж другой разговор. Можно и «Толстого» на нары пристроить… — Ишь как у тебя все гладко получается, — недоверчиво покачал головой следователь. — А если у него паспорт не липовый? Тогда как? — Да из него такой же американец, как из меня — балерина. — Ну, Костик, гляди… Ловлю на слове. Если что, ты у меня вот на этом самом столе тридцать два фуэте открутишь. — Да хоть шестьдесят четыре! — радостно заулыбался Костик. — Я тебе точно говорю — этот Маковский — интересный фрукт. Сколько мы «Толстого» пасли, он ни разу не засветился. А теперь «Толстый» сам на него выходит. Чуешь, чем пахнет? — Чем? — подозрительно спросил Столяров. — Эх ты, крыса кабинетная, — позволил себе даже некоторую снисходительность Костик. — Да он — киллер, гадом буду. Причем, не «бычара» какой-нибудь, а профессионал. У него ж на лбу написано. «Толстый», видать, решил кого-то из своих конкурентов замочить, вот и вышел на него с заказом, — у оперативника вдохновенно заблестели глаза, версия, только что пришедшая в голову, показалась абсолютно логичной и единственно верной. — Короче, надо срочно откатать пальчики Маковского, может, они у нас в компьютере имеются. И колоть его надо как полено! Представляешь, «Толстого» на заказе взять? Это же круто! Поверь оперу, Витя, я задницей чую… — Расторгуев прекратил лихорадочно бегать по кабинету, плюхнулся на стул, победно посмотрел на Столярова, вытащил очередную сигарету и закурил с видом Наполеона, только что взявшего Москву. Следователь смотрел на него с уважением и даже некоторой завистью — надо же, как у человека мозги работают, создать такую теорию, не имея почти никаких фактов! Тишину нарушил телефонный звонок. — Да… Столяров слушает. Т-а-а-к… — Это «Т-а-а-к» прозвучало так, что Расторгуев забыл про сигарету и застыл, не донеся ее до рта. — Настоящий?.. Уверены?.. В какой гостинице?.. Ясно… Это точно?.. Ладно, понятно… Это все? — Следователь нажал на рычаг аппарата, держа трубку в руке. Посмотрел на оперативника нехорошим взглядом и набрал номер. — Алло, Фадеев?.. Да, я. Слушай внимательно. Срочно свяжись с ФСБ и передай им Маковского как гражданина США… Что?.. Что у тебя с мозгами? Ну и проверни это дело поскорее, а то у меня здесь своей головной боли хватает… Действуй… Столяров положил трубку, глядя на оперативника все так же нехорошо. Расторгуев сидел, словно приклеившись к стулу. В руке печально тлела забытая сигарета. — Что это ты, опер, своей задницей к стулу прирос? — Следователь Столяров сгреб со стола кипу бумаг и убрал их в ящик. Телефон поставил на пол, графин со стаканом последовали туда же. Расторгуев следил за этими манипуляциями настороженно. — Давненько я в балет не хаживал… — Столяров похлопал рукой по опустошенному столу. — Кстати, Костик, пуанты у тебя с собой? Встречу с Мартином Соколов назначил в тихой кафешке в Центре. Удивительно, но в Центре еще остались тихие места. Немного свернуть с оживленной Тверской, и вы оказываетесь в уютном дворике, куда редко заходят посторонние. Кафешка здесь тоже для своих — недорогая, уютная, и кофе по-восточному здесь варят именно так, как варили во времена Соколовской молодости — на песке, крепкий, живой, ароматный — не то, что все эти новомодные эспрессо с их машинным вкусом. Соколов сидел за столиком у окна и наслаждался кофе, ожидая Мартина и в душе надеясь, что тот не появится как можно дольше — не так-то много у генерала выпадало минут, когда можно вот так просто посидеть, расслабиться, поглазеть в окно… — Извините, что заставил вас ждать. — Мартин появился спустя пять минут после назначенного времени. — Ничего страшного. Ну, как вам у нас? — Привыкаю понемногу. — Может быть, есть какие-то проблемы? — Проблема одна, — Мартин помрачнел. — Мы сегодня потеряли Маковского. И он до сих пор не объявился: ни в гостинице, ни у хоккеистов… ни даже на личном свидании… — А я это предвидел, — сказал Соколов с некоторым даже удовлетворением в голосе, — знаете, я попросил бы вас не ставить пока в известность о происшедшем сотрудников посольства. И в особенности ваших кураторов. Чего раньше времени баламутить… Мы решим эту проблему. — Хорошо, господин генерал. — Мартин пожал плечами. — Сегодня выходной, так что информировать все равно некого. Хорошенькая официантка подошла к столику, развернула перед новым посетителем меню. Мартин непонимающе уставился на непонятные русские буквы, потом вопросительно посмотрел на девушку. Она хихикнула и на ломаном английском принялась рассказывать про особенности национальной кухни. Из рассказа Мартин понял, что питаются русские из рук вон плохо — сплошной жир, холестерин и пирожки с капустой. Сразу как приехал он уже отведал местной кухни, и результат был плачевным — пришлось полночи проспать на унитазе. Пару раз в Сан-Франциско он заходил в русские рестораны вместе с Ириной, но кухня там разительно отличалась от местной. — Спасибо, ничего не надо, — он захлопнул меню. — Лучше загляну в Макдональдс. Дерьмо, но привычное. До свидания. Мартин поднялся со стула, пожал Соколову руку и пошел гулять по Москве. Сегодня в гостинице он взял путеводитель и собирался прогуляться по городу, может быть, зайти в какой-нибудь музей. Поклонником искусства он не был, но считал своим долгом познакомиться с достопримечательностями тех стран, куда забрасывала его работа. Если, конечно, выдавалось свободное время, — а то бывало и так, что продохнуть некогда, не то, что пойти куда-нибудь. Соколов не стал допивать остывший кофе, а заказал себе еще одну чашку. Достал мобильник, набрал номер. — Алло… — ответила трубка. — Сергеев, ты не успел еще с таможни уволиться? — Как вы сказали — заявление написал. — Погоди. Возьми обратно. Ты еще там нужен. Не успел Маковский смириться с судьбой и своей временной обителью, как его вывели и опять куда-то повезли. Правда, на этот раз без наручников. Потом опять была камера, потом кабинет — и пожилой товарищ старосоветского вида, представившийся майором ФСБ Дегтяревым. — Не волнуйтесь, господин Маковский, мы обязательно свяжемся с вашим посольством. К сожалению, — майор развел руками, — сейчас это сделать никак невозможно. Сегодня четвертое июля — День Независимости США… Кстати, с праздником вас. — Благодарю, вы очень любезны, — холодно ответил Фил. — Но не мог бы я узнать, в чем меня обвиняют и на каком основании я арестован? — Вы не арестованы, а задержаны, — поправил майор. — И пока, повторяю — пока — вас не обвиняют. Вообще, как видите, у нас с вами беседа, так сказать, неофициальная, без протокола… Просто хотелось бы задать несколько вопросов. — Не возражаю. — Прекрасно. Хотите сигарету? — Спасибо, я не курю. Лучше воды предложите. — Больше всего Фил сейчас жалел, что отказался пообедать вместе с улыбчивым бандитом. Арест после обильной трапезы был бы куда меньшим испытанием, чем на голодный желудок. — Конечно-конечно. — Дегтярев подвинул Филу стакан и пластиковую бутылку с минералкой. Подождал, пока тот напьется и приступил к допросу: — Скажите, вы знакомы с гражданином Кураевым Петром Петровичем? — Нет. — В некоторых кругах он известен как «Толстый». — Я не знаю такого человека. — Не понимаю вас, господин Маковский, — сокрушенно покачал головой Дегтярев. — Какой смысл отрицать совершенно очевидные вещи? Вы встречались с ним в ресторане и были вместе задержаны. Дегтярев достал из стола фотографии, предъявил их Филу. На снимках весьма отчетливо были видны два беседующих господина — толстячок, оказавшийся Кураевым Петром Петровичем, и сам Маковский. — Вы имеете в виду этого человека? К сожалению, он мне не представился. — Помилуйте, господин Маковский! — всплеснул руками Дегтярев. — Такие люди, как Кураев, не подходят в ресторанах к первому встречному и, уж тем более, не приглашают случайных людей в отдельный кабинет. Вы меня разочаровываете таким ответом… — И тем не менее, это так. — Ну что ж… Предположим. Хотя, согласитесь, что это маловероятно. Практически, я бы сказал, невозможно. Ну предположим… Зачем же вы понадобились господину Кураеву? Только не говорите мне, что он спрашивал у вас, который час. — Я этого и не говорю, — манера следователя тянуть кота за хвост начала Фила порядком раздражать. — Прекрасно! В таком случае, о чем же шла речь, если не секрет? — Секрет, вы угадали. Именно этого я и не могу вам сказать. — Да… что-то не складывается у нас беседа, вы не находите? Господин Маковский, — майор Дегтярев оперся подбородком о стоящие на столе руки и пристально посмотрел Филу в глаза. — Я хочу, чтобы вы поняли, что отвечать на мои вопросы правду — в ваших собственных интересах. Человек, с которым вы встречались, кое в чем подозревается, согласитесь, что вполне логично допустить и вашу причастность к его преступной деятельности. Тем более, вы отказываетесь отвечать на вопросы… Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, потом Фил тяжело вздохнул и произнес: — Хорошо, я отвечу. Дело в том, что ваш господин… — Кураев, — подсказал майор. — Вот-вот… Этот господин Кураев, как вы сказали, в миру — «Толстый», обратился ко мне в связи с моей профессиональной деятельностью… — То есть? — не понял Дегтярев. — Вам, наверное, известно, что я нахожусь в России как представитель НХЛ? — Да, конечно. — Так вот… Господин… Как вы сказали, его фамилия? — Кураев… — Господин Кураев откуда-то узнал об этом и обратился ко мне с просьбой… — Какой? — Он сказал, — охотно пояснил Фил, — что очень обеспокоен судьбой российского хоккея и готов вложить деньги для восстановления его престижа на мировой арене. В связи с этим он собирается приобрести несколько хоккеистов НХЛ для одного из российских клубов. Его интересовали приблизительные затраты на это мероприятие. Вот, собственно, и все. — Маковский улыбнулся. — Понятно… — протянул Дегтярев. — Однако, уважаемый господин Маковский, есть во всем этом неувязочка… — Что за неувязочка? — Во-первых, господин Кураев Петр Петрович, а попросту — «Толстый», никогда в жизни не имел отношения к спорту вообще и к хоккею, в частности. А во-вторых, вначале вы сказали, что ваша беседа является секретом. Позвольте спросить, что же такого секретного вы мне только что сообщили? — Охотно отвечу на оба ваших вопроса. Во-первых, господин Кураев просил меня не афишировать свои замыслы. Даже вы не знали, что он собирается вкладывать деньги в спорт. А во-вторых, по условиям моего контракта, я не должен разглашать коммерческие тайны. Впрочем, — пожал плечами Фил, — вы можете спросить и самого Кураева о содержании нашей беседы. — Спросим, спросим… — пообещал майор, — всенепременно спросим, уважаемый господин Маковский. Ну что ж… С прискорбием должен констатировать, что наша беседа не удалась… — Дегтярев вздохнул, сокрушенно покачал головой и нажал на кнопку, вызывая конвоира. Конвоир появился — высокий, с квадратными плечами и квадратным же подбородком.