Это теперь так называется? – Решать только тебе, Лаура. Да я, по-моему, все уже решила. Только пока еще не могу этого осознать. И главная «сложность ситуационного характера» заключается в том, что я изо дня в день буду находиться рядом с Ландерстергом, от которого у меня во всем теле ледяные искорки. Это нечестно. Но еще более нечестно бросить того, кто отчаянно в тебе нуждается. Тут только до меня доходит. – В загородной резиденции? – переспрашиваю я. – Разумеется. Над городом растянуты щиты, их воздействие локально блокируется только над Зооцентром, когда здесь оказываются драконы. Я потираю внезапно ставшие ледяными ладони. – И как добираться из этой твоей… загородной резиденции? – От телепорта на флайсе, – невозмутимо произносит он. – Чуть дольше, чем обычно. Как будто, если бы он сказал: «На виарах в упряжке», – для меня это что-то бы изменило. У меня тут драконий ребенок, которому нужна мама. Я, конечно, смутно тяну на драконицу, но если ему так кажется, я этому очень рада. В смысле я очень рада тому, что смогла его накормить, и тому, что смогу вытянуть из отчаяния, в котором драконенок сейчас находится. – Вариант первый, – говорю я. – Хорошо. С одной стороны, более чем. С другой… Ландерстерг поднимается и идет к двери, а драконенок вскидывает голову и смотрит на меня. В огромных глазах светится немой вопрос: «Ты же не уйдешь, правда?» Не знаю, насколько я сильна в драконьем языке, но сейчас просто наклоняюсь и обнимаю его. Он шевелит ноздрями, втягивает мой запах и начинает тихонько урчать. Это самый чудесный и самый успокаивающий звук, который мне доводилось слышать за последние месяцы, и я понимаю, что мой выбор просто не мог быть другим. – Готовьте транспортировку, – доносится голос Ландерстерга. – Вы уверены? – Да, под мою ответственность. Шаги Альвин удаляются, я слышу, как она с кем-то говорит в коридоре, но не особо прислушиваюсь к словам. Просто поднимаю голову и смотрю на Ландерстерга снизу вверх. И молчу. Мне сложно передать всю ту гамму чувств, которая сейчас бьется во мне, особенно когда я чувствую, как мягкие чешуйки под моей рукой то поднимаются, то опускаются от удовольствия. – Как мы его повезем до телепорта? – спрашиваю я. – Над городом же растянут щит. – Как везли через два города. Ему придется ненадолго заснуть. – Во сне он не чувствует боли? Ландерстерг молчит, а я понимаю, что уже исчерпала лимит наглости на сегодня, но все-таки говорю: – Ты можешь отключить щит? Это же ненадолго. До момента пересечения кольца телепорта. – Это исключено, Лаура. – Пожалуйста, Торн. – Я поднимаюсь и подхожу к нему. – Не думаю, что все драконы со всех пустошей решат разом напасть на Хайрмарг, да они даже долететь не успеют. На мгновение его лицо становится таким жестким, каким оно было в наши первые встречи, и я уже готовлюсь к отказу. Особенно когда он поворачивается ко мне спиной и от этой самой спины веет таким холодом, что мне грозит превратиться в ледяную статую. Превратиться в нее я не успеваю, потому что Ландерстерг выходит за двери, а спустя пару мгновений доносится отрывистое: – Мне нужен Стенгерберг. Да. Это срочно… Судя по тому, как удаляется его голос, Ландерстерг сам удаляется от дверей: видимо, чтобы меня не придушить. Я смотрю на драконенка, он смотрит на меня, а спустя минуту правящий уже возвращается. – Это будет первое, ферна Хэдфенгер, – сообщает он, – отключение щитов за все время их существования в Хайрмарге. Я поднимаюсь, но ничего сказать больше не успеваю: к нам уже присоединяется Альвин с двумя помощниками, при них точно говорить ничего не стоит. Тем более что я совершенно не знаю, что хочу сказать, и стоит ли. В общем, пока я не определилась, я больше ничего и не говорю. В дороге тоже молчу, хотя во время перелета мне не до разговоров с Ландерстергом: драконенок при транспортировке волнуется, приходится гладить его по голове и рассказывать, какой он умница и молодец. Умница и молодец цокает коготками по полу, пытается приподняться, чтобы заглянуть в окошечки (здесь их только два, достаточно высоко), но, натыкаясь на холодный взгляд Ландерстерга, пятится. Отступает ко мне и ложится рядом, снова урчит. Телепорт мы проходим достаточно спокойно, а спустя несколько минут уже в спальне, которая очень большая и совершенно нежилая. – Здесь все должны были подготовить к праздничной ночи, – говорит дракон, глядя на то, как белое чудо копошится рядом со мной. – Но в целом все в рабочем состоянии. До завтра комната прогреется, и будет тепло. Я настолько устала, что даже не чувствую холода. Холода не чувствую, а вот потребность кое-что сказать – вполне. Дракон меня опережает: – Придется дать одно-два интервью, Лаура. О том, что произошло с драконенком. Позднее мой пресс-секретарь тебе все объяснит. – Позднее? – улыбаюсь я. – Завтра. – Он кивает в сторону двери. – Ванная там. Во сколько тебе нужно на тренировку? – Завтра к девяти. К счастью. – Отлично. Твои вещи доставят, я уже связался с твоим отцом. По поводу Ингрид и Сильваны мы с ним тоже встречаемся завтра. Я глубоко вздыхаю, а потом в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние. – Спасибо, – говорю, глядя ему в глаза. – Спасибо за то, что отключил щит. Ты не представляешь, что это для меня значит. Невыносимо долгое мгновение он смотрит на меня – так глубоко, как только возможно, потом кивает: – Есть хочешь? – Нет, я здорово наелась… – Под изумленным взглядом Ландерстерга поясняю: – Не драконьим кормом. Ингрид решила меня накормить перед ужином, чтобы я ничего лишнего не съела в ресторане. Дракон уже знакомо приподнимает брови. – А я еще думал, что в академии жесткая строевая подготовка. – Строевая подготовка ничто по сравнению с воспитанием Ингрид. – Я смеюсь. – Но я могу посидеть с тобой, пока ты будешь есть. В конце концов, у нас свидание. И ужин. – Свидание? – хрипло уточняет он. Неожиданно хрипло, как будто замерз, хотя я сомневаюсь, что такое вообще возможно. После чего подается ко мне и целует – так глубоко, что я задыхаюсь от хлынувшего в меня огня. Успеваю подумать, что, если бы этот огонь шел без харргалахта, меня бы порвало на много маленьких Лаур, но эта мысль растворяется в том огне, который бежит по телу. Ледяная спираль скручивается на груди и раскрывается цветком пламени, заставляющим дышать судорожно и рвано. Им. Поэтому я даже не сразу понимаю, что произошло, когда меня бодают в ноги и я не падаю исключительно благодаря Ландерстергу, который успевает меня подхватить. Как в танце. – Тебе лучше лечь спать, – говорит он, глядя на меня. По-прежнему хрипло, в радужке раскаляется ледяной ободок, но зрачок остается человеческим. – Мм… да, – подтверждаю я, осторожненько высвобождаясь из его рук. – Завтра здесь будет настроена система безопасности, – говорит он. – А сегодня с вами останусь я. Не дожидаясь ответа, стягивает пиджак (хотя в комнате невыносимо холодно) и бросает его на спинку кресла, сам садится в него и достает смартфон. Я же думаю о том, что у меня окончательно все перемешалось. Ландерстерг «поднимайтесь в комнату, где я в принудительном порядке поставлю вам харргалахт» и Ландерстерг, который отключает щиты и едет в контейнере для перевозки драконят, – это вообще два разных человека. То есть иртхана. Если бы я не знала первого, я бы влюбилась во второго до виарьего писка. Но если бы я не знала первого, я бы не узнала второго. И что, спрашивается, теперь с этим делать? Глубокой ночью с этим ничего не поделаешь, особенно когда мысль заходит за мысль, а спать хочется так, что глаза превращаются в две узенькие щелочки. В ванной комнате есть халат, дозатор геля для душа и шампуня показывает полные величины, а вот тапочек нет. Или пока нет. К счастью, здесь полы с подогревом, и они действительно быстро прогреваются. – Ты точно не хочешь есть? – спрашиваю я, когда выхожу из душа. В ответ Ландерстерг награждает меня таким взглядом, что я запрыгиваю в постель по прямой с двух метров. Ну ладно, может быть, с одного, а еще поплотнее запахиваю халат. Ко мне тут же взбирается драконье чудо, плюхается рядом, урчит и пытается подкопаться под одеяло. Я не позволяю: тяну одеяло на себя, заворачиваюсь в него как в кокон и думаю о том, что ночка будет долгой. Это последнее, о чем я думаю перед тем, как у меня закрываются глаза.