160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 * * * Парижские тайны Часть I Глава I. КАБАК «БЕЛЫЙ КРОЛИК» Тринадцатого ноября 1838 года, холодным дождливым вечером, атлетического сложения человек в сильно поношенной блузе перешел Сену по мосту Менял и углубился в лабиринт темных, узких, извилистых улочек Сите, который тянется от Дворца правосудия до собора Парижской богоматери. Хотя квартал Дворца правосудия невелик и хорошо охраняется, он служит прибежищем и местом встреч всех парижских злоумышленников. Есть нечто странное или, скорее, фатальное в том, что этот грозный трибунал, который приговаривает преступников к тюрьме, каторге и эшафоту, притягивает их к себе как магнит. Итак, в ту ночь ветер с силой врывался в зловещие улочки квартала; белесый, дрожащий свет фонарей, качавшихся под его порывами, отражался в грязной воде, текущей посреди покрытой слякотью мостовой. Обшарпанные дома смотрели на улицу своими немногими окнами в трухлявых рамах почти без стекол. Темные крытые проходы вели к еще более темным, вонючим лестницам, настолько крутым, что подниматься по ним можно было лишь с помощью веревки, прикрепленной железными скобами к сырым стенам. Первые этажи иных домов занимали лавчонки угольщиков, торговцев требухой или перекупщиков завалявшегося мяса. Несмотря на дешевизну этих товаров, витрины лавчонок были зарешечены: так боялись торговцы дерзких местных воров. Человек, о котором идет речь, свернул на Бобовую улицу, расположенную в центре квартала, и сразу убавил шаг: он почувствовал себя в родной стихии. Ночь была черна, дождь лил как из ведра, и сильные порывы ветра с водяными струями хлестали по стенам домов. Вдалеке, на часах Дворца правосудия, пробило десять. В крытых арочных входах, сумрачных и глубоких, как пещеры, прятались в ожидании клиентов гулящие девицы и что-то тихонько напевали. Одну из них, вероятно, знал мужчина, о котором мы только что говорили; неожиданно остановившись, он схватил ее за руку повыше локтя. — Добрый вечер, Поножовщик! Так был прозван на каторге этот недавно освобожденный преступник. — А, это ты, Певунья, — сказал мужчина в блузе, — ты угостишь меня купоросом[1], а не то попляшешь без музыки! — У меня нет денег, — ответила женщина, дрожа от страха, ибо этот человек наводил ужас на весь квартал. — Если твой шмель отощал[2], Людоедка даст тебе денег под залог твоей хорошенькой рожицы. — Господи! Ведь я уже должна ей за жилье и за одежду. — А, ты еще смеешь рассуждать! — крикнул Поножовщик. И наугад в темноте он так ударил кулаком несчастную, что она громко вскрикнула от боли. — Это не в счет, девочка; всего только небольшой задаток... Не успел злодей произнести эти слова, как вскрикнул, непристойно ругаясь: — Кто-то уколол меня в руку; это ты поцарапала меня ножницами! И, рассвирепев, он бросился вслед за Певуньей по темному проходу. — Не подходи, не то я выколю тебе шары ножницами[3], — сказала она решительно. — Я ничего тебе не сделала плохого, за что ты ударил меня? — Погоди, сейчас узнаешь, — воскликнул разбойник, продвигаясь во мраке по проходу. — А! Поймал! Теперь ты у меня попляшешь! — прибавил он, схватив своими ручищами чье-то хрупкое запястье. — Нет, это ты попляшешь! — проговорил чей-то мужественный голос. — Мужчина? Это ты, Краснорукий? Отвечай, да не сжимай так сильно руку... Я зашел в твой дом... Возможно, что это ты... — Я не Краснорукий, — ответил тот же голос. — Ладно, раз ты не друг, то наземь брызнет вишневый сок[4], — воскликнул Поножовщик. — Но чья же это рука, в точности похожая на женскую? — А вот и другая, такая же, — ответил незнакомец. И внезапно эта тонкая рука схватила Поножовщика, и он почувствовал, как твердые, словно стальные, пальцы сомкнулись вокруг его горла. Певунья, прятавшаяся в конце крытого прохода, поспешно поднялась по лестнице и, задержавшись на минуту, крикнула своему защитнику: — О, спасибо, сударь, что заступились за меня. Поножовщик хотел меня поколотить за то, что я не могу дать ему денег на водку. Я отомстила, но вряд ли сильно его поцарапала; ножницы у меня маленькие. Может, он и пошутил. Теперь же, когда я в безопасности, не связывайтесь с ним. Будьте осторожны: ведь это Поножовщик! Видимо, этот человек внушал ей непреодолимый страх. — Вы что ж, не поняли меня? Я сказала вам, что это Поножовщик! — повторила Певунья. — А я громщик, и не из зябких[5], — ответил неизвестный. Потом голоса смолкли. Слышался лишь шум ожесточенной борьбы. — Видать, ты хочешь, чтоб я тебя остудил?[6] — воскликнул разбойник, всячески пытаясь вырваться из рук своего противника, необычайная сила которого изумляла его. — Погоди... Погоди... Я заплачу тебе и за Певунью и за себя, — прибавил он, скрежеща зубами. — Заплатишь кулачными ударами? Ну что ж... Сдача для тебя найдется... — ответил неизвестный. — Отпусти горло, не то я откушу тебе нос, — прошептал Поножовщик сдавленным голосом.