— Мы не стоим на месте, течение несет нас, но все эти дни почти нет ветра, от того мы движемся очень медленно. Наше спасение зависит от трех вещей: экономия сил, дождь и корабль. Мы можем повлиять лишь на первое. — Мне кажется, что мы делаем недостаточно. — Грести нет смысла — мы потеряем влагу и силы, наше время сократиться вместе с шансом встретить корабль. Ветра нет. Что еще Вы хотите, чтобы я сделал? — Не знаю, мне просто очень страшно. — Поверьте, я тоже не хочу умирать. Глава 7 — Сейчас мысль о сырой рыбе кажется мне невероятно аппетитной. — произнесла Катарина, грустно вглядываясь в гладкое, как зеркало море. — Соглашусь. Я слышал, что некоторые моряки едят сырую рыбу и находят ее очень вкусной. — Вы рассказывали про летучую рыбу, как часто она запрыгивает в лодки? — Крайне редко. — А Вы уверены, что морскую воду нельзя пить при любых обстоятельствах? — Уверен. — Вы разбили все мои надежды. — Смею надеяться, что большую часть Ваших надежд разбил все же не я. — Вы обещали рассказать мне о сестре. Прошу, отвлеките меня от ожидания собственной гибели. — Даже не знаю, с чего начать, чтобы Вы не осудили меня еще более. Я видел сестру лишь однажды, когда она была совсем крохой. Уже через год после того, как мой папаша снова женился. Я виню его в смерти матери, потому практически не общался ни с ним, ни с его новой семьей. Более того, я практически забыл о его существовании, пока не получил письмо. В нем мне сообщали о серьезной болезни отца и о его желании видеть меня. Я собрался не сразу, да и письмо, судя по его виду, долгое время искало меня. Однако, я все же взял себя в руки и одним погожим деньком причалил в родных краях. Еще с корабля я заметил на пристани, в лучах солнца золотоволосую девушку. Казалось, что свет шел именно от нее, ее тонкая фигурка стояла, встречая морской бриз, а глаза с грустью смотрели в море. В тот миг я подумал, что нет девушки прекраснее, и что я был бы самым счастливым моряком на свете, если бы она ждала так меня. Когда я сошел на берег, девушки уже нигде не было, словно бы она и вовсе была Ангелом, лишь на несколько мгновений посетившим землю. Я отправился в родной мне некогда дом, но уже на подходе я заметил увядшие траурные венки и ноги сами понесли меня на кладбище. Кажется, в тот момент я испытал облегчение, мне не хотелось встречаться с отцом и врать у постели умирающего. Я отыскал могилу матери, а потом и две другие. Я с удивлением увидел, что и моя мачеха тоже умерла, правда отец пережил ее на два года. Я посидел у могил какое-то время, а потом решил, что мне больше нечего делать в этих местах, моим домом и так давно уже стало море. Я не помню, от того и не стану врать, что думал я про оставшегося ребенка. Возможно, я просто забыл о ней, или решил, что о ней и без меня позаботятся. Я встал с колен, отряхнулся и вдруг снова увидел золотоволосую девушку. — Брат! — воскликнула она и бросилась мне на шею. Я удивленно замер, слегка обнимая ее вздрагивающие от слез плечи. — Я все ждала тебя, и не знала, как узнать. Как хорошо, что ты, наконец, приехал, и как же плохо, что так поздно! Папенька так ждал тебя. — Я… ты… — я был ошеломлен и не знал, что сказать. — Я Сарите, твоя сестра. Ты же Игнесс, правда? Я не ошиблась? Я смотрел в невероятно большие голубые глаза, наполненные тоской, и проклинал небо. Та, которую я полюбил с первого мгновения, оказалась моей сестрой, той, кто всегда будет для меня под запретом. Меня раздирали на части два желания, первое бежать в надеже забыть однажды ее образ, а второе забрать ее с собой на край света, где никто не будет знать, что она лишь сестра мне. Но девушка уже давно все решила за меня. Она ждала меня, чтобы покинуть это опостылевшее место и отправится в большой мир. Она жаждала свободы, приключений и любви. И я мог дать ей все это, но Сарите, конечно же, видела во мни лишь брата. Мы путешествовали вместе полтора года, я исполнял все ее прихоти и капризы, надеялся, что однажды… Но тут она познакомилась с Алессандро. В его глазах я увидел тоже выражение, что и у меня, когда я смотрел на сестру, с тем лишь отличием, что Сарите отвечала на этот взгляд. Она пожелала переселиться на корабль Морелло, но я не мог ее отпустить. Какое-то время мы путешествовали вместе, но мои моряки начали возмущаться. И в конце концов, мне пришлось оставить сестру и Морелло. Я надеялся, что в дали от нее моя страсть утихнет, но меня лишь обуревала ревность и злость на судьбу. Мы встретились снова случайно, в одном из портов. Сарите с Морелло поссорились, и сестра бросилась ко мне, прося увезти ее. Помню, что я бросил все дела незавершенными и велел расправлять паруса. Я надеялся, что теперь в жизни сестры не будет других мужчин, но уже через месяц она стала просить меня разыскать Алессандро. Говорила, что она погорячилась и их ссора не стоила того, чтобы так убегать. Но, разумеется, я не собирался возвращать ее. Какое-то время мне удавалось обманывать ее, находя различные отговорки, но потом сестра заявила, что сойдет в первом же порту, если я не изменю курс и не отправлюсь на поиски. Между нами вспыхнула ссора. Я сказал ей, что она ведет себя не достойно, а я как брат совершил ошибку, потакая ее прихотям. А она ответила, что я не ее отец, и вообще, по сути, никто и не имею права что-либо решать. Тогда я не выдержал и признался в своих чувствах. Сарите, разумеется, отвергла меня. Сказала, что я лишился рассудка, и она сейчас же возьмет шлюпку и покинет корабль. Я попытался удержать ее. Она вырывались, в результате она упала, ударившись головой об угол сундука. Помню, как поднял ее на руки, а тонкая струйка крови стекала с ее виска. Я не знал, была ли она еще жива или нет, но точно знал, что лучше отдам ее морю, чем Алессандро. Я вышел с ней на руках из капитанской каюты, была глубокая ночь, я спустил на воду шлюпку и забрался в нее с сестрой, после чего опустил ее в воду. Я видел, как ее тело, безвольно раскинув руки, опускалось в морские глубины. После этого я перевернул все еще привязанную к кораблю лодку вверх дном и забрался обратно на корабль. Утром моряки сами придумали историю о том, что Сарите хотела бежать, но не справилась с лодкой и утонула. Мне пришлось лишь молчаливо оплакивать ее. Ботео закашлялся, потому что горло совсем пересохло. — Вам может казаться, Катарина, что Вы имеете власть над своим сердцем, а я всего лишь безумец. Но это не так. Мне было легче знать, что она мертва, чем видеть ее презрение и отдать другому. Я хотел бы не любить ее, пытался… Но… Теперь Вы знаете. — наконец закончил Игнесс. — Я не знаю, что на это сказать. Мне жаль и Вас, и бедную девушку, и Морелло, который, несомненно, любил ее. Но Вы, все же, безумец, убить сестру, возлюбленную… — Мне не интересна ни Ваша жалость, ни Ваше осуждение. — Я понимаю. Но теперь, я хотя бы знаю, с кем оказалась в одной лодке. — Без этого знания, полагаю, Вам спалось бы куда спокойнее. — Думаю, я больше вообще не смогу заснуть. — Напрасно. Я не являюсь Вашим поклонником. Опасность Вам не грозит. — А вдруг, Вы захотите меня съесть? — Я сильнее Вас, Катарина, и если я захочу Вас съесть, то Ваша бдительность ничем Вам не поможет. — Получается, что мне не остается ничего другого, кроме как доверять Вам? — Получается так. — И все же, Вы ужасный человек, Ботео — сказала Катарина, проваливаясь в сон. — Проснитесь! Идет дождь! — женщину вырвал из забытья пират. — Дождь? — встрепенулась Катарина, в темноте мелкий дождь и вправду касался ее пересохшей кожи. — Разложите ткань, нужно собрать как можно больше влаги, пока он не закончился. Но вскоре дождь прекратился, а собранной воды удалось выжать лишь на самое донышко чайника. — Как мало, — грустно сказала Катарина. — Этот дождь подарил нам еще день или два. Не так уж и мало, если мы все же встретим корабль. Сделайте глоток. — Мне кажется, этот глоток лишь усилил мою жажду. — Нам остается только терпеть. Следующие два дня, Катарина провела практически в забытье, она бы и не заметила их, если бы Игнесс не оставлял зарубки на борту лодки. Женщина села, оглядываясь по сторонам, вокруг было все тоже — бескрайнее жестокое море. Ботео сидел напротив нее, с каким-то блуждающим полубезумным взглядом, за это время мужчина сильно осунулся, на щеках появились впадины, а под глазами темные тени. — Я слышал рассказ, наверное, любой пират слышал эту байку… Так вот, якобы один моряк, чтобы выжить в море отрезал от себя по кусочку. Он делал срез, терял сознание от боли, потом приходил в себя, заливал рану соленой водой и сушил на солнце, а кусочек своего мяса съедал. Так он смог выжить, и, в конце концов, его спасли, хотя на нем и остались страшные шрамы. Не знаю, правда это или выдумка, но я не настолько отважен чтобы повторить его поступок. — сказал Игнесс, вертя в руках кинжал. — И все же, нам не зачем погибать обоим. Катарина испуганно вжалась в борт лодки. — Если Вы правильно распорядитесь трупом, то еды Вам хватит на долго. В мясе есть влага, главное, не дать ему сгнить. — Вы что, хотите убить себя? — Море жестоко. Порой кому-то нужно умереть, что бы другой выжил. Даже для пирата будет слишком низко убить женщину в таких обстоятельствах. Сами же меня вы не убьете, не сможете… — Вы бредите? — Нет, Сарите, нет, я не позволю тебе снова умереть. — Игнесс, придите в себя! — Ах, это Вы, Катарина, у меня, кажется, путаются мысли. Мое время заканчивается, но Вы еще можете спастись. — Ботео поднес нож к своему горлу. — Подождите! Позвольте хотя бы отблагодарить Вас за эту жертву. — С благодарностью приятнее умирать. — улыбнулся потрескавшимися сухими губами пират. Катарина потянулась вперед и коснулась поцелуем губ мужчины, но разрывать поцелуй не торопилась, дожидаясь, когда пират отвлечется и расслабиться. Наконец, он уже сам продолжил поцелуй, слегка прижав женщину к себе, в этот момент Катарина и выбили кинжал из его рук. Оружие упало куда-то на дно лодки. — Лгунья! — Трус! Вы хотите сдаться и просто бросить меня здесь! Как Вам вообще пришло такое в голову, неужели Вы думаете, я стану Вас есть, как какое-то животное! — Захотите жить — станете! Глупая женщина, Вы не понимаете, наше время заканчивается. — Не Вы ли говорили, что нельзя отчаиваться?