– Вам сообщат – всему свое время. Он предусмотрительно избегал имен и званий, но старался говорить приветливо. Пилот заинтересованно хмыкнул – похоже, ответ ему понравился. «Нейсмит» откинулся на спинку сиденья, напряженно улыбаясь. Огромная пересадочная станция бесшумно удалялась, и вот уже виден только дальний отблеск огней. – Извините. Я немного устал. – Он поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. – Если я засну, разбудите меня перед стыковкой. – Да, сэр, – уважительно отозвался пилот. – Похоже, отдохнуть вам не помешает. «Адмирал» ответил усталым взмахом руки и притворился, что дремлет. Он всегда мог мгновенно узнать, что его приняли за Нейсмита. У всех на лицах появлялось идиотское сияние. Не все его боготворили: доводилось встречаться и с врагами Нейсмита, но, боготворящие или ненавидящие, они все реагировали. Словно их вдруг включали и они становились в десять раз живее, чем прежде. Как ему это, черт возьми, удается? Заставлять людей вот так вспыхивать? Ну конечно, Нейсмит чертовски гиперактивен, но как он заражает этим окружающих? На него самого что-то никто так не реагировал. Все оставались флегматичными и вежливыми или просто флегматичными, замкнутыми и равнодушными. И втайне испытывали неловкость из-за его явно ненормальной внешности. Да, неловкость и еще – настороженность. Как всегда, от подобных мыслей у него разболелась голова. Это чертово преклонение, или как это еще назвать… И все – Нейсмиту. «Нейсмиту, а не мне… Никогда не мне». И тут ему стало страшно – нет, только не думать о том, что предстоит… Бел Торн, капитан «Ариэля». Друг, подчиненный, и вдобавок бетанец – да, уж это трудное испытание. Торн знал о существовании клона – тот инцидент на Земле два года назад. Они никогда не встречались лицом к лицу. С Торном он не имеет права на ошибку – это может вызвать подозрение, догадку… Даже это Нейсмит у него украл. Адмирал флота наемников публично и лживо объявил клоном себя самого. Великолепное прикрытие, маскирующее его второе «я», его другую жизнь. «У тебя две жизни, – рассеянно обратился он к отсутствующему противнику. – А у меня ни одной. Ведь это же я настоящий клон, черт возьми. Неужели нельзя было оставить мне хотя бы это». Нет. Только без паники. Он справится с Торном. Пока можно будет избегать пугающей Куин, его телохранителя и любовницы. Куин. Тогда на Земле он ведь смог целое утро водить ее за нос. Но глупо рассчитывать, что такое повторится. Но Куин сейчас с настоящим Майлзом Нейсмитом: их водой не разольешь. На этот раз никаких старых любовниц. У него еще не было любовниц. Может, несправедливо винить Нейсмита и в этом. Первые двадцать лет своей жизни он был настоящим пленником, хотя и не всегда это понимал. Последние два года… Последние два года – сплошная катастрофа, горько признался он себе. И сейчас – его последний шанс. А что дальше? Об этом лучше не думать. Нет смысла. Нет, на этот раз все получится. Рядом пошевелился пилот, и он открыл глаза – торможение вжимало в кресло. Они подлетали к «Ариэлю». Легкий крейсер иллириканской постройки. Экипаж – двадцать человек плюс место для крупного груза и отряда коммандос. Для такого типа кораблей «Ариэль» великолепно вооружен. И вид у него увертливый, почти нахальный. Прекрасный курьерский корабль – как раз в таком можно улепетывать во все лопатки. Несмотря на мрачное настроение, при виде корабля он невольно улыбнулся. «А теперь я беру, а ты даешь, Нейсмит». Пилот подвел капсулу к захватам стыковочного узла почти без удара – аккуратнее просто невозможно. Конечно, старается для своего адмирала. – Мне ждать, сэр? – Нет. Вы свободны. Пилот поспешно занялся герметичными дверями и проводил его лихим салютом и еще одной идиотской улыбкой. Он изобразил ответный салют и улыбку, схватился за поручни люка и поднялся в гравитационное поле «Ариэля». Он ловко встал на ноги в небольшом погрузочном отсеке. Позади него пилот капсулы уже запечатывал люк, чтобы вернуться со своим корабликом к месту отлета – вероятно, к флагману «Триумф». Он посмотрел вверх – как всегда вверх – в лицо ожидавшего его дендарийского офицера. Это лицо он не раз внимательно разглядывал на головидео. Капитан Бел Торн был бетанским гермафродитом – раса, возникшая в результате ранних экспериментов генной инженерии, закончившихся появлением еще одного меньшинства. Безбородое лицо Торна обрамляли мягкие каштановые волосы, постриженные двусмысленно коротко. Офицерский китель расстегнут, черная футболка обтягивает явно женскую грудь. Серые форменные брюки достаточно свободного покроя и скрывают выпуклость под ширинкой. Некоторые чувствовали себя в присутствии гермафродитов очень неловко. Он с облегчением понял, что для него это, похоже, не проблема. «Не клонам судить… что?» На самом деле больше всего в гермафродите его обеспокоило все то же выражение лица «я-люблю-Нейсмита». Ощущая сильную дурноту, он ответил на салют капитана «Ариэля». – Добро пожаловать на борт «Ариэля», сэр! – Звучный голос даже вибрировал от энтузиазма. «Нейсмит» натянуто улыбнулся, а гермафродит радостно заключил его в объятия. У него оборвалось сердце – и он с трудом подавил инстинктивное желание вырваться. Он выдержал объятие, пытаясь собрать разбегающиеся мысли и вспомнить приготовленные речи. «Надеюсь, он не собирается меня целовать!» Гермафродит отстранил его, фамильярно держа за плечи. Слава Богу, обошлось без поцелуя. Он облегченно вздохнул. Торн наклонил голову, озадаченно улыбаясь: – Что произошло, Майлз? Они зовут друг друга по имени?! – Извините, Бел. Просто немного устал. Может, перейдем сразу к инструкциям? – У вас очень усталый вид. Ладно. Хотите, чтобы я собрал всю команду? – Нет. Вы сможете инструктировать их по мере необходимости. Так требовалось по плану: как можно меньше прямых контактов с дендарийцами. – Ну так пойдемте ко мне в каюту – можете снять сапоги и выпить чаю, пока мы будем говорить. Гермафродит вышел за ним в коридор. Не зная, в какую сторону повернуть, он сделал вид, что вежливо пропускает Торна вперед. Он плелся за дендарийцем по нескольким поворотам – а потом на следующий уровень. Внутри корабль оказался не таким уж тесным. Он старался запомнить все направления. Нейсмит хорошо знал этот корабль. Каюта капитана «Ариэля» оказалась аккуратной небольшой комнаткой, по-солдатски скромной, и закрытые дверцы шкафчиков очень мало говорили о личности хозяина. Торн открыл шкафчик и достал оттуда старинный фарфоровый чайный сервиз и пару дюжин небольших баночек с различными сортами чая с Земли и других планет. Все было тщательно упаковано в специально изготовленные пенопластовые чехлы. – Какой? – спросил Торн, остановив руку над баночками. – Как всегда, – ответил он, опускаясь в кресло, прикрепленное к полу у небольшого столика. – Следовало бы мне догадаться. Клянусь, я все же заставлю вас попробовать что-нибудь более рискованное! Торн странно улыбнулся: нет ли тут какого-то скрытого смысла? Позвенев еще немного, Торн поставил на столик фарфоровую чашечку с тонкой ручной росписью. «Адмирал» взял чашечку и осторожно отпил глоток, пока Торн, установив еще одно кресло в зажимы, налил себе чаю и наконец уселся, удовлетворенно хмыкнув. Оказалось, что горячая янтарная жидкость имеет достаточно приятный вкус, хотя и немного терпкий. Сахар? Он не посмел попросить. Торн его на стол не поставил. Он наверняка бы это сделал, если бы думал, что Нейсмит захочет сахару. Ведь вряд ли Торн устроил ему тонкую проверку? Значит, без сахара. Наемники, пьющие чай! Этот напиток казался недостаточно ядовитым, чтобы подходить к выставке – нет, арсеналу оружия на стене: два парализатора, игольчатое ружье, плазмотрон, сверкающий металлом арбалет с набором гранат-дротиков в подвешенном рядом патронташе. Торн считался мастером своего дела. Если это так, то совершенно не важно, что пьет это существо. – Вы что-то слишком задумчивы. Надо полагать, вы на этот раз прибыли с игрушечкой, а? – спросил Торн после паузы. – Следующее задание, да. – Он от души надеялся, что Торн имел в виду именно это. Гермафродит кивнул и приготовился внимательно слушать. – Мы должны кое-кого забрать. Не настолько много, как бывало, конечно… – Торн расхохотался. – Но не без сложностей. – Сложнее Дагулы-IV быть не может. Ну говорите, говорите! Он потер губы характерным для Нейсмита жестом. – Налет на ясли клонов дома Бхарапутра на Архипелаге Джексона. Надо вычистить их полностью. Торн собирался было закинуть ногу на ногу, но удивленно замер. – Убить? – недоверчиво спросил он. – Клонов? Нет, увезти! Всех. – О! Уф-ф… – Торн облегченно вздохнул. – Мне на секунду представилась жуткая картина. Ведь они же все-таки дети. Пусть даже и клонированные. – Вот именно. Я… рад, что вы именно так на это смотрите. – А как еще? – Торн пожал плечами. – Пересадка мозга в клонов – самое чудовищное и непристойное дело из всего пакостного перечня услуг дома Бхарапутра. Если только у них нет чего-нибудь похуже, о чем я пока не слышал. – Вот именно. Он откинулся на спинку кресла, изумленный столь быстрым согласием. Искренне ли говорит Торн? Ему-то самому слишком хорошо известны ужасы клонирования. Он их пережил. Он не ожидал, что его точку зрения можно принять, если не испытал всего этого на себе. Строго говоря, дом Бхарапутра занимался не клонированием. Их бизнес – бессмертие, или по крайней мере продление жизни. И это было очень выгодным делом: как можно оценить стоимость жизни? По максимальной рыночной цене. Процедура, которую предлагал дом Бхарапутра, была рискованной, далеко не идеальной… Но альтернатива – близкая смерть, и безжалостные и, надо признать, дальновидные богачи выбирали риск. Устраивалось все просто, хотя хирургическая операция, на которой все и основывалось, была чудовищно сложной. Из соматической клетки заказчика выращивали клон: сначала он рос в маточном репликаторе, а потом доращивался до физической зрелости в яслях Бхарапутры – нечто вроде роскошно обставленного детского дома. Ведь, в конце концов, клоны очень ценные, их физическое состояние и здоровье чрезвычайно важны. Потом, в нужный момент, их пожирали. Во время операции, успех которой отнюдь не гарантирован, мозг пересаживался из стареющего и изношенного тела в дубликат, находящийся в расцвете юности. А мозг клона рассматривался как отходы. Операция считалась нелегальной везде, кроме Архипелага Джексона. Но это вполне устраивало правящие преступные дома. Это обеспечивало им монополию, надежное дело и много клиентов – поток богачей с других планет позволял хирургам поддерживать великолепную форму. Насколько он мог судить, отношение других планет к подобной практике выражалось поговоркой «С глаз долой – из сердца вон». Искренний добропорядочный гнев в глазах Торна коснулся такой болезненной точки, что он чуть было не разрыдался. «Скорее всего это просто уловка». Он протяжно выдохнул – еще один нейсмитизм. Торн сдвинул брови, о чем-то задумавшись: – Вы уверены, что следует брать «Ариэль»? Насколько мне известно, барон Риоваль еще жив. Это наверняка привлечет его внимание. Дом Риоваль был одним из более мелких соперников дома Бхарапутра в том, что касалось незаконной медицины. Он специализировался на производстве генетически измененных или хирургически сформированных людей для любых целей, включая сексуальные, – фактически рабов, выполненных на заказ. Он готов был согласиться с тем, что это преступно, но не это смертельно мучило его. А вот какое отношение к барону Риовалю имеет «Ариэль»? Он понятия не имел. Пусть Торн сам об этом беспокоится. Может, позже гермафродит скажет что-то более понятное. Клон напомнил себе, что надо будет при первой же возможности ознакомиться с вахтенными журналами. – Это задание не имеет никакого отношения к дому Риоваль. Мы будем их избегать. – Я очень на это надеюсь, – с жаром согласился Торн. Он помолчал, задумчиво прихлебывая чай. – Ну, несмотря на то что Архипелаг Джексона давно требует хорошенькой уборки – предпочтительно с использованием атомного оружия, – я полагаю, что мы идем на это отнюдь не по доброте сердечной. И что за… э-э… задание на этот раз стоит за основным заданием? На такой вопрос он подготовил ответ заранее. – По правде говоря, нашего нанимателя интересует только один клон – вернее, его родитель. Остальные – просто дымовая завеса. У клиентов Бхарапутры множество врагов. Они не будут знать, кто именно нападает и на кого. Таким образом, личность нашего нанимателя, который желает остаться неизвестным, остается тайной.