Он обменялся рукопожатиями с теми, кто решил остаться. Руку Килиана он задержал в своей. – Будь я твоим отцом, я бы тебя отсюда пинками выгнал. Три часа спустя Килиан и Вальдо закончили грузить пикап, который Гарус выделил, чтобы доставить семью Мануэля в город. Хулия с покрасневшими глазами ходила по дому, Мануэль пошел проститься с больницей, где проработал шестнадцать лет. Килиан зажег сигарету. Подбежал Инико, принялся играть с детьми Хулии, которых нисколько не заботил отъезд. Килиан улыбнулся и взглядом поискал его мать. Бисила подошла вместе с Симоном. – Я буду по ним скучать, – сказала она. – Я тоже, – кивнул Килиан. Вышла Хулия с дорожной сумкой. Бросила последний взгляд внутрь дома, закрыла дверь и несколько минут стояла, всхлипывая. Потом вынула из сумки платок, повернулась и пошла к машине. – Где Мануэль? – спросила она дрожащим голосом. – В больнице. – Можешь найти его, Килиан? Я хочу покончить с этим как можно быстрей. – Да, конечно. Мануэль сидел в своем в маленьком кабинете, где на стенах были развешаны собранные им травы. – Вот так получилось… – вздохнул он, когда Килиан вошел. – Может быть, ты еще вернешься… когда-нибудь. – Да, быть может. – Мне будет тебя не хватать, Мануэль. Доктор качнул головой. – А мне тебя. – Он помедлил. – Килиан… Я знаю, что Хакобо сделал с Бисилой… Подозреваю, что Фернандо на самом деле… – Он не договорил. – Но ты поступаешь, как будто… У меня тоже есть дети, Килиан. Я тоже не оставил бы их. Но будь осторожен, ладно? Килиан кивнул. – Хулия знает? – Она всегда относилась к Хакобо по-особому. К чему разубеждать ее? – Ты честен. И всегда был таким. Мануэль слабо улыбнулся, встал и быстро оглядел кабинет. – Помнишь, как мы встретились в «Амбос Мундос»? Килиан снова кивнул. – Кажется, столетия назад. Они вышли на улицу. Мануэль попрощался со всеми, крепко обнял Килиана, посадил детей в машину, затем сел сам с полными слез глазами. – Давай, Вальдо. Отвези нас в последний раз. Хулия подошла к Килиану и сжала его руки. – О, Килиан, этот ребенок все больше похож на тебя. Позаботься о нем, не бросай… Что-то станется с вами всеми? У Килиана перехватило дыхание. Он погладил Хулию по голове. Та поднесла платок к лицу. – Прощай, Килиан. Пиши нам. Вальдо завел мотор и повел машину в сторону аллеи королевских пальм. Хулия закрыла глаза. Замелькали картинки: вот она, радостно возбужденная, дожидается красавца Хакобо в магазине; казино, где она впервые разговорилась с Мануэлем, не зная, что это соединит их на всю жизнь; Густаво и Димас, камень, влетевший в окно, расстроенная Оба… Много лет спустя она будет как в дымке вспоминать корабль, на который они в конце концов сели в Бате. На этом корабле под присмотром морской пехоты вывозили остатки Национальной гвардии, группу миссионеров с Фернандо-По, нескольких плантаторов с семьями… Среди пассажиров был ученый, много лет назад нашедший и отправивший в барселонский зоопарк белую гориллу, прозванную «Снежок». Ирония состояла в том, что корабль назывался «Арагон» – так же, как область, где родилась Хулия. – Видите? – указал Симон. – Тюки всё еще там. Ни один не погружен. Урожай пропадет, если уже не пропал. Гарус не верил своим глазам. Сотни мешков с печатью Сампаки, полные до краев, были свалены на маленьком цементном причале. – Они свихнулись, – подавленно сказал Килиан. – Это же целое состояние! – Это так они намерены заботиться обо всем, что добывается кровью и потом? – Гаруса охватил гнев. – Урожай гниет из-за некомпетентности правительства! Я должен немедленно с этим разобраться. Если придется – до президента дойду! Из сторожки вышли двое полицейских и направились к ним. Килиан поймал его за руку. – Погодите! Не думаю, что это хорошая мысль. – По-твоему, я боюсь этой парочки? – Гарус резко высвободился. – Если не совладаете с собой – вас арестуют. Надо вернуться на плантацию. Когда все успокоится, будем решать, как быть. В этот момент подъехала машина, из нее выскочило несколько человек. Гарус узнал одного из них и двинулся к нему. – Максимиано! Вот повезло! Рад, что застал вас. Я только что обнаружил, что урожай с плантации не отправлен. И хочу знать, почему. – Вы хотите получить объяснение от меня? – Я не позволю уничтожить свой труд! Максимиано прищурился. – Это претензии президенту? – Что? – Гарус понял, что лучше сменить тон. – Конечно нет. Ничего подобного. Прошу прощения… Хорошего дня вам. Килиан, Симон… Пошли. Они направились к машине – но их остановил голос: – Симон! Кажется, ты быстро поправился – совсем не хромаешь. Симон нырнул в машину. Гарус обернулся, и его взгляд скрестился со взглядом Максимиано. Черт, черт, черт! Теперь ему не остается ничего, кроме как проглотить свою гордость и оставить какао гнить. Что теперь будет? Трудовой контракт с Нигерией разорвали, но это не стало проблемой: вокруг было полным-полно рабочей силы; достаточно было оглядеться, чтобы увидеть, как люди бродят по окрестностям, растерянные, непонимающие до конца ни что делать, ни куда идти. Казалось, весь мир заражен унынием. В глубине души Килиан надеялся услышать, что радостный голос сообщит: отношения между обеими странами хороши как никогда, и что теперь повседневные жизнь и работа будут такими же, как всегда. Но реальность была совершенно другой. Несколько источников информации – «Радио Санта-Исабель», «Радио Мадрида» и единственная пока еще выходившая газета, – рассказывали, что среди белых растут разочарование и тревога. Помощь, на которую надеялись, не пришла, да и не придет. Денег не было, и трудно было приспособиться к новым порядкам. Население не видело никаких изменений к лучшему. Тем, кто отказался уехать, трудно было не вспоминать угроз Масиаса. «Рабство кончилось! – постоянно твердил он. – Не помогайте белым, черные не должны бояться белых… Мы не нищие, Гвинея богата, у нас есть нефть… А я отправлю в тюрьму любых белых, кто выступит против правительства…» Они ехали по грязными, покрытыми мусором и кровью улицами. Гарус попросил Симона прибавить скорость. – Не знаю, Килиан, – пробормотал он себе под нос, – не знаю, не слишком ли мы рискуем. Даже телевизионщики уехали… Симон резко затормозил. По дороге шла невысокая щупленькая женщина с огромным тюком на голове. Симон повернулся к Килиану; глаза его молили попросить Гаруса подхватить ее. Килиан вышел из машины. – Оба… Что ты здесь делаешь? – Я… Собираюсь жить с Нельсоном. В магазине нет работы, масса. Надеюсь, большой масса не будет против… – Садись, мы тебя подвезем. Оба и Килиан залезли в кабину. Девушка удивилась, узнав сидящего рядом с шофером Гаруса, но тот не обернулся и не открыл рта. Меньше всего его интересовала эта черная девушка, хотя… Он выпрямился на сиденье. Если причиной того, что такие люди, как Килиан и Нельсон, остались с ним, были женщины – что ж, эта причина не хуже других. К тому же в Сампаке полным-полно свободных домов. Лето катилось вперед – напряженность проходила, страсти, кажется, стихали. В октябре 1969 года было подписано новое двустороннее соглашение, и Испания предоставила Гвинее многомиллионный заем. Кое-кто из уехавших владельцев плантаций вернулся на свои земли, и Гарус решил устроить в казино праздничный обед, пригласив на него верхушку местной власти. Килиана и Грегорио он тоже пригласил. Килиан согласился с неохотой. Он напомнил Вальдо приготовить несколько дюжин яиц и бутылки бренди, чтобы избежать проблем на блокпостах, и одолжил у Гаруса темный костюм и галстук. Войдя в казино, Килиан, к своему удивлению, обнаружил, что там ничего не изменилось. Впрочем, нет. Преобладали темнокожие, и среди гостей было много военных.