Спрыгнув, он велел водителю грузовика разворачиваться, а сам подошел к молчавшему парню. – Ты! Тут есть раненые. Соберешь всех в грузовик и доставишь в больницу, пусть новый доктор поработает. Остальных распредели по другим машинам. Килиан огляделся. Раненые действительно были – свалившийся удав был тяжелый, прорвавшийся тент удара не смягчил, да и люди выпрыгивали на ходу. Он заметил, что один из мужчин лежит на земле, обхватив голову руками. Килиан опустился на колени рядом. Он не понимал, что говорит этот человек, но видел, как из раны хлещет кровь, а из глаз – слезы. Вытащил платок и приложил к ране, чтобы остановить кровь, по-испански бормоча слова утешения. – Ты не говорить верно, – сказал рабочий. – Я ты совсем не понимать. К ним подошел еще один мужчина, присел на корточки и тихо заговорил с раненым. Его слова успокоили беднягу. – Как тебя зовут? – обратился Килиан к неожиданному помощнику. – Вальдо, масса. Я… – Знаю, ты буби. Ты говоришь на моем языке, – Килиан поднял глаза к небесам и вздохнул. Он сразу заметил, что, как и Симон, буби был по-другому одет. На нем была белая рубашка, короткие штаны, гольфы до колен и высокие ботинки. По возрасту он был чуть старше Симона, и внешне они были очень похожи. – Ты, наверное, шофер? – догадался Килиан. – Точно, масса. – Будешь моим переводчиком, Вальдо? Спроси его, сможет ли он дойти до грузовика. Мужчины обменялись короткими фразами, рабочий покачал головой. – Что он сказал? – Что до машины дойдет, но не полезет в кузов, залитый змеиной кровью. Килиан в изумлении открыл рот. За спиной снова послышались крики; обернувшись, он увидел, как Грегорио пытается загнать рабочих в кузов, испачканный кровью. – Это плохой человек. Пусть он ехать на Панья! – строго сказал раненый и показал пальцем в сторону Грегорио. – Проклинать тебя. – Вальдо? – Он сказал… – Мужчина запнулся, но под настойчивым взглядом Килиана продолжил: – Что это плохой человек, и его нужно отправить назад в Испанию. А потом проклял его. – Прежде чем Килиан попытался вникнуть в смысл, шофер пустился в разъяснения: – Нигерийцы очень боятся змей, масса. Они верят, что если, пусть и случайно, дотронуться до змеи, злые духи, живущие в ее теле, напустят беды и болезни на всех членов семьи. Килиан смерил его недоверчивым взглядом, глубоко вздохнул и направился к Грегорио. – Если не смыть кровь, ничего не получится, – произнес он как можно спокойнее. – Не глупи! Если один полезет – все последуют за ним. – Нет, они не полезут, – нахмурился Килиан. – Так что одно из двух: либо мы отправляем Вальдо на этом грузовике, чтобы он пригнал другой, либо придется самим вымыть этот. Грегорио смотрел на него, сжав кулаки. Нужно было принять решение. За ними следили десятки глаз, ожидая, что будет дальше. Против двух белых слишком много черных. Надавишь – быть бунту. А если послать за другим грузовиком, они решат, что белые и впредь будут прогибаться под их глупыми предрассудками. – Ладно, – сдался Грегорио. – Вариантов не так уж много… Только как отмывать? Килиан огляделся и сорвал несколько больших листьев, защищавших от солнца посадки какао. – Воды нет, так что набросаем вот это на дно грузовика. Не без труда он уговорил нескольких человек набрать листьев и принести ему. Когда он запрыгнул в кузов, за его спиной прокатились неодобрительные шепотки: белый перемажется кровью. Никто не спешил ему помогать, даже Грегорио: тот стоял в стороне и курил с надменным видом. Кожистые листья оказались хорошей подстилкой – по крайней мере, на его собственный взгляд. – Вальдо, скажи им, пусть забираются. – Он старался говорить как можно увереннее, хотя сердце бешено колотилось. – Скажи, что никто не запачкается. Водитель перевел, но рабочие не двинулись с места. Грегорио выплюнул окурок, покачал головой и направился к своей машине. – Я за хлыстом. Но на этот раз дам его тебе, пора уже начинать. Вальдо сказал несколько слов на пиджине. Килиан предположил, что тот перевел слова Грегорио, потому что мужчина с разбитой головой ухватился за борт грузовика, поставил ногу на рейку, служившую подножкой, и забрался в кузов. Он протянул окровавленный платок Килиану, но тот не стал его брать. – Пасиба, – пробормотал рабочий. В кузов забрались еще два десятка пострадавших, Вальдо сел в кабину и завел мотор. Грегорио прижал свой грузовик к обочине, чтобы машины смогли разъехаться. Оставшийся путь прошел в молчании. На делянке Килиан следовал по пятам за своим напарником между рядами какао, вычищая лишние побеги с помощью мачете. Никто ему ничего не объяснял – он просто копировал действия других. Рабочие затянули монотонную мелодию, и Килиан обнаружил, что пение помогает справляться – было такое чувство, что кто-то другой орудует мачете, как будто в транс впал. Часа через три или четыре Грегорио объявил перерыв на обед. Все направились к тенту, под которым стояли грубо сколоченные столы. Несколько поваров готовили еду в огромных котлах. Килиан обливался потом под палящим солнцем, и есть ему не хотелось. Грегорио куда-то исчез, и Килиан был рад этому. – Масса! – К нему спешил Симон с корзиной на голове. – Что ты тут делаешь? – удивился парень. – Принес вам обед. – Мы разве не едим все вместе? – Нет. Белым приносят обед их помощники, а в Сампаке белые едят в столовой. – Да, но как ты меня нашел? – Это моя работа – всегда знать, где вы. А грузовиков у нас хватает. Килиан сел прямо на землю, где было немного тени. Симон начал извлекать из корзины провизию: хлеб, хамон, сваренные вкрутую яйца и большую бутыль с водой. Килиан с жадностью припал к ней, выпил почти половину. Вытер пот с бровей и щек рукавом рубашки и закрыл глаза. Дремоту нарушили громкие голоса: рядом с ним о чем-то спорили двое мужчин. Потом они направились к нему и попытались что-то объяснить. Симон вскочил и потребовал, чтобы те говорили по очереди; выслушав их, он сказал Килиану: – Они считают, что повар несправедливо распределил малангу. Килиан нахмурился. – Малангу? А что это? – Ну… это что-то вроде вашего картофеля, так? Один из них решил, что его порция меньше, и пошел разбираться. – Так при чем здесь я? – не понял Килиан. – Вы должны рассудить, масса. Он поступят так, как вы скажете. Килиан сглотнул, поскреб затылок и поднялся. Грегорио все еще не было. Разговоры прекратились, все смотрели на него. Он направился к раздаче, сопровождаемый Симоном. Темнокожий повар стоял, скрестив руки, над двумя мисками с треской, рисом и еще чем-то, действительно похожим на картофель. Килиан осмотрел миски. В одной из них клубни были крупнее. Рабочие за его спиной снова заспорили. Килиан живо припомнил собственные разборки с братом. Они сидели у огня и ждали, пока мать раздаст печеную картошку. Получив меньшую Килиан начинал возмущаться. И как поступала мать? Он жестом попросил у повара нож, разрезал клубни на равные доли и положил в миски. Потом, не говоря ни слова, вернулся на свое место и снова сел на землю. Симон, поспешивший за ним, стал настаивать, чтобы Килиан поел, потому что до ужина еще далеко. Без всякого аппетита он пожевал хлеб. Абсурдность ситуации с малангой не шла из головы. Они как дети. – Это было честное решение? – спросил он наконец. – Симон? – Конечно, масса, честное. Да. Но, думаю, каждый из них хотел получить побольше. Ровно так же прошло еще несколько дней, и еще, еще. Килиан в компании с угрюмым Грегорио ехал на делянку в грузовике, рубил мачете побеги под песни и выкрики нигерийцев, разрешал какие-то глупые споры. А возвратившись в Сампаку, проходил «курсы вождения» у Хакобо и Вальдо. Если хватало сил, писал несколько строк – наигранно веселых – Марианне и Каталине и падал в постель, изнывая от пота и зуда. За ужином он почти не разговаривал, и старался не отвечать на укусы Грегорио, на которые тот был щедр в присутствии других. Однажды вечером, когда Килиан встал из-за стола, не съев и половины порции, Антон решил проводить его до комнаты. – Потерпи, сын, – сказал он, когда они вышли из столовой. – Поначалу трудно, но мало-помалу ты освоишься. Я понимаю, что ты чувствуешь. Сам через это прошел. Килиан удивленно вскинул брови. – И тебе приходилось работать с таким типом, как Грегорио? – Я не об этом… – Антон поскреб голову и опустил взгляд. – Я не знаю, когда именно, но наступит час, когда этот остров завладеет твоими мыслями и ты не захочешь уезжать. Может быть, дело в удивительной способности людей к адаптации, а может – в странной магии этого места. – Он посмотрел в глаза сыну. – Я не встречал еще никого, кто бы не сдерживал слезы, уезжая. Должно было пройти много лет, прежде чем Килиан осознал смысл и глубину этих слов. Глава 4 Красивый город – Ладно, – сдался Хакобо, – на обратном пути поведешь ты.