Глаза — зеркало души. Может в чём-то тут есть изрядное преувеличение, но и правды хватает. Это я к тому, что до сего дня не раз и не два смотрел в глаза Изабелле Борджиа. Сейчас изменились не они, не лицо, а собственно взгляд и выражение. Оценивающее такое выражение, но вместе с тем напряжённое, изумлённое, частично растерянное. А страха ноль, уж это сразу видно. Никаких слов, только руку к голове протянула. Дотронулась и тут же сморщилась от явного приступа боли. А значит… — Голова скоро пройдёт, — это на итальянском, но тут же меняю язык на русский и добавляю. — Сейчас дам зеркало — много нового увидишь. И то самое зеркало. Маленькое, вестимо, заранее найденное, благо этого добра у женщин семьи Борджиа хватало. Понимание. И первой части сказанного, и, что особо любопытно, второй, которая на языке, тут не существующем в понятиях XXI века. Зеркальце у меня выхватили резко так, почти мгновенно. Прокол, млин, но вполне простительный, ведь душа, занявшее тело, явно ещё не понимала, что, к чему и почему. Она ж только и видела, что незнакомое лицо — или знакомое, но не родной памяти — да ещё к ней обратились на двух языках. Наверняка полный раздрай и непонимание. Точно. Ощупывает лицо, явно не ожидая подобного шока. Но опять же никаких признаков паники. Совсем никаких. Агрессии тоже. хотя я был готов и к этому и даже не собирался на подобную попытку обижаться. А значит… — Всё страньше и страньше, как говорила девочка Алиса, падая в кроличью нору, — произношу опять же по-русски, отчётливо, играя интонациями. — Если что, то Кардинал рад видеть Элис, но спрашивает, кто был третьим в группе, когда он… ушёл из привычного мира. — Ми… Мирон. Но… как?! — Тише, — невольно морщусь я, хотя вскрик и был негромким. Одновременно же реально радуюсь, потому как увидеть человека, которого ну вообще никогда больше не ожидал встретить… тут и словами выразить сложно. — Только по-итальянски или по-испански, как я сейчас говорю. Ты… полностью себя осознаешь? — Я… Голова как в тумане. Но я помню. Себя и эту, которая до меня. Которая умерла, когда упала и ударилась головой. Она — это Изабелла Борджиа. Я не знала её… А ты? Это вообще сон, да? — Нет. Нечто куда более серьёзное. И теперь меня зовут Чезаре. Чезаре Борджиа. А сейчас… Вспоминай как следует свою новую память, что досталась. Этим ты будешь заниматься долго, равно как и встраиваться. И поверь, мне было куда сложнее. В первое время. Смотрю и улыбаюсь. Проклятье! Думал о неприятностях, причём серьёзных, а получил… Очень много, больше, чем мог когда-либо рассчитывать. Тут и близкий. Проверенный человек, и вполне себе живое напоминание о прошлом и реально талантливый сподвижник. На которую можно и нужно рассчитывать. А ещё… Ещё ответы на некоторые проклятые вопросы, на тайны, что пытались разгадать многие, но не факт, что у кого-либо получилось. До сего дня, до сего момента. Повезло! Впрочем, можно ли назвать это везением? Или правильнее использовать иной термин? Ничего, у меня ещё будет время над этим подумать. Много времени. И не одному. Глава 7 Рим, август 1497 года Как дубиной по голове ударили! Без вреда, напротив, с огромной пользой, но голова всё равно до сих пор шла кругом. Спустя пять лет после моего попадания в этом мир и время, внезапно оказывается, что я тут не один такой. Более того, вторая попавшая не абы кто, а Алиса или Элис, как порой она любит себя называть — та самая подруга из той, прошлой по сути жизни. Родная не по крови, а по духу, на протяжении не одного года прикрывавшая мне спину, причём очень даже успешно. Да и в тот, в последний раз, она сработала как подобает, это просто мне банально не повезло. Не повезло… Или напротив, повезло, как никогда раньше? Оставить всех врагов с носом, заставить их поверить, что Кардинал, он же Артур Линёв, того, сыграл в ящик, на деле же оказавшись живым, здоровым, пускай в другом мире/времени. Правда. всё это было совершенно не запланированным, но вместе с тем… Случилось, так случилось. Что до первого и довольно короткого разговора с Изабеллой-Алисой, то он вынужденно ограничился коротким расспросом о произошедшем с ней там, в нашем родном мире, да выдачей инструкций, как вести себя здесь. Ну и советами относительно методик скорейшего приведения в порядок донорской памяти. Опыт то имелся, а с близким человеком грех не поделиться. И всё на этом, поскольку явившийся с очередным докторским визитом Фуэнтес, увидев, что пациентка пришла в себя и вполне бодро говорит, тут же засуетился, стремясь проверить и перепроверить, дабы не возникло каких-либо непредусмотренных проблем в будущем. Ну а раз так… Мне только и оставалось, что временно покинуть «сестру». Не на очень длительный срок, до утра, потому как Диего де Фуэнтес с ходу порекомендовал очнувшейся пациентке покой, тишину и наблюдение врача. Ну а если к утру не случится ничего в худшую сторону, вот тогда он с радостью разрешит пациентке и общение с родными. Не мимолётное, а вполне себе длительное. Затем, как и обещал, успокоил переживающую Хуану, ну а Лукреция, которой мигом доложили, «отца» тоже успокоила. Хм, вот уж придётся Изабелле-Алисе от своих теперешних родственников отбиваться, упирая на сильную усталость, желание как следует отдохнуть в тишине и тому подобное. Хорошо хоть всё это реально соответствует рекомендациям лечащих врачей. Ну а за время до утра как раз и память донорская мало-мало в голове уляжется, и сама она немного свыкнется с резко изменившимся своим состоянием. И телом, особенно телом. Для женщины подобное важно куда больше. нежели для нас, парней, относящихся к организму больше с чисто пользовательской точки зрения. Хорошо работает? Вот и ладно, а всякие там форма носа, цвет глаз и всё в этом роже нас почти никогда не волнуют. Тут же… Алиса ведь на то и Алиса, что реально была чем-то похожа на ту, которая в Стране Чудес и Зазеркалье нехило отжигала. Но не на книжную, а скорее на воплощённую безумным гением Мак-Ги. Кто видел, тот поймёт. Здесь же от её прежней внешности относительно схожими только волосы и остались. Черты же лица, фигура, рост… всё другое. Хорошо хоть Изабелла была красивой, пусть и чисто валенсийского типажа. Будь доставшееся Алисе тело невзрачно серым или вообще принадлежи дурнушке… Нервного срыва не случилось бы, понятное дело, но длительный депресняк с далеко идущими последствиями был бы практически гарантирован. В целом же… Завтра и далее я узнаю всё произошедшее с давней подругой и напарницей в подробностях, но и краткого содержания случившегося хватало для вдумчивого осмысления. Тогда, когда я уже на завершающей стадии отхода попал под совершенно случайный грузовик какого-то дебила, явно не подозревающего о банальных правилах движения и нормальном вождении, Алиса с Мироном сумели уйти. Тогда сумели, поскольку охота была продолжена и прекращаться не собиралась. Очень уж многим наша группа оттоптала любимые мозоли и до того дня, а уж после… После Алиса стала инициатором ещё нескольких очень знаковых ликвидаций. На сей раз чисто из мести, направленных на тех, кто исполнял, а главное отдавал приказы. А когда представители силовых властных структур то мозгами по офису раскидывают, то разлетаются на сотни кровавых кусков от сработавшего в машине или в лифте взрывного устройства, тогда устроители подобного, с точки зрения Системы, беспредела назначаются первостепенными врагами. Вот и назначили что Алису, что без особой охоты, но присоединившегося в её мести Мирона, что ещё нескольких адреналиновых наркоманов, которых моим напарникам удалось подтянуть и пристроить к делу. После чего упорно и без особого результата охотились, доставая то одного, то другого из тех самых адреналиновых наркоманов и так четыре с лишним года. Увы, сколь верёвочке не виться, но малой группе очень сложно играть против действительно обозлённой Системы, даже если умело маневрировать, играя на страхе, жадности, а также ситуационных союзах с теми, кто и омерзения сам по себе не вызывает, и Систему ту самую также не любит. Загнали в угол Алису с Мироном в том самом городе под названием Атланта. Зачем они туда прибыли? На встречу с важным человеком, который… Нет, на сей раз не было предательства, исключительно слежка за той стороной и очень тщательная постановка местности для планируемой операции. Нескольких сцен, из которых, как рассчитывали охотники, хоть одна, да пригодится. Большего то и не требуется, не правда ли? То-то и оно. Только из ну очень высокого уровня даже не подозрительности, а паранойи, уже ставшей естественной что для Элис, что для Мирона, удалось заметить что-то неладное. Жаль только, что не по дороге к бизнес-центру, где должна была состояться встреча, а уже внутри. Более того, когда внутрь втянулась и большая часть группы поддержки, тогда и только тогда стало ясно — ловушка. Ну а прорываться, когда начали трещать выстрелы, литься кровь и орать раненые — дело, что очевидно, рискованное, мало никому не покажется и любому может прилететь свинцовый или там латунный подарочек в виде пыли или осколка гранаты. Вот Мирону и прилетело. Душевно, хоть и не смертельно. Оставшаяся же прикрывать вместе с ещё несколькими бойцами Алиса немного не рассчитала степень решимости противника покончить с ними любыми методами. Во что бы то ни стало. Оттого и не предусмотрела, что вполне себе цепные псы государства начнут палить в том самом подземном паркинге не из автоматов — это то нормально, естественно — а из нормальных таких гранатомётов. Потому последнее, что напарница помнила — это вспышку, грохот и… окутавшую темноту, что лишь через непонятное время сменилась головной болью и ярким светом уже нового мира. И чужим лицом, чужим голосом, но со знакомыми интонациями и фразами. Да уж, дела. Те самые, которые предстоит усиленно разгребать, встраивая старую подругу в новую жизнь. Я её слишком хорошо знаю, а потому понимаю, что жизнь, которую вела та, прежняя Изабелла Борджиа, Алису никак не устроит. Привыкла, чертовка, быть постоянно на острие всего происходящего, да и постоянные дозы адреналина ей требовались, как никому другому из моих знакомых. Изабелла… Нет, мне её действительно жалко. Глупая смерть, смерть воистину нелепая. Свалиться с этой пародии на нормальный транспорт, что способна разве что противно ржать, лягаться и производить навоз в промышленном количестве. Фу да и только. Немного утешает тот факт, что Алиса прибыла, как я понимаю, уже в свободное от души тело. Хм… а что же тогда было со мной пять лет тому назад? Может и я тоже. того, прибыл в уже пустую «квартиру», где от прежнего постояльца только память в нейронах мозга и осталась? Любопытно и весьма. А ещё появляется огроменный такой стимул как следует начать разбираться в механизме переброса душ из одного материального тела в другое. Один случай — это просто случай. Два… уже нечто больше, пускай ещё ни разу не закономерность. Но два ли их было? Не могу утверждать со сколь-либо значимой уверенностью. Тут надо капитально пропускать все мало-мальски подходящие случаи сразу через несколько фильтров, затем подробно расследовать оставшиеся случаи, затем… Много чего надо, а вокруг век не абы какой, а всего лишь конец XV, что как бы ни разу не способствует быстрому получению и доставке нужных сведений. Радует, причём сильно, другое. На некоторые вопросы уже получены ответы. Сами собой, самим фактом попадания сюда Алисы. Я тут пять лет, но и в родном для меня мире с момента моей там гибели до гибели Алисы… тоже прошло пять лет. Более того, никаких явных изменений в том мире точно не происходило. А их не могло не быть, слишком много я тут успел наворотить, реальность, при всей своей возможной пластичности. Банально не смогла бы вернуться к первоначальному. Следовательно, что? Верно, я не в прошлом своего родного мира, а в мире параллельном. Теория множественности миров однозначно подтвердилась. И ещё очень важный нюанс — мой родной мир и мир этот явно взаимосвязаны. Сюда попал я, затем здесь же оказалась Алиса. Более того, временные промежутки совпадают либо полностью, либо почти, с мизерной погрешностью. Что всё это значит? Думать надо. Думать долго, серьёзно и уже не в одиночку. Открывать в сколь-либо ближайшей и даже средней перспективе свою главную тайну я не собираюсь, но и два хорошо работающих разума — это совсем немало. Алиса, она такая, по любопытству её разве что сиамская кошатина превосходит, да и то не факт. Даже без моих намёков напарница стала бы рыть и копать в стремлении понять, каким образом, будучи убитой там, оказалась живой не просто в другом мире, я рядом с тем. кого вот уже пять лет как считала мёртвым и за чью смерть усердно мстила всем мало-мальски причастным. Было о чём поразмышлять, ой как было! Хорошо ещё, что своё состояние легко удавалось списать на беспокойство за чуть было не погибшую сестру, пускай даже сводную, но всё равно Борджиа. Ни Лукреция с Хуаной, ни Бьянка, ни даже «отец» не нашли в этом ничего необычного. Знали, что Чезаре Борджиа за своих готов кого угодно разорвать на множество лоскутов, ну а если требуется помощь, то непременно сделает всё зависящее. А Изабелла, видно было, что я к ней относился хорошо, хотя и вздыхал временами относительно слабой пригодности к чему-либо серьёзному из-за, скажем так, слишком легкомысленного отношения к жизни. Так было раньше. а теперь… Теперь всё однозначно изменится. И причины изменения замотивировать довольно просто. Удар головой и как бы внезапный страх оказавшейся рядом смерти — они порой и не такие чудеса с человеком устраивать способны. От этого вот краеугольного камня резко проклюнувшихся изменений обновленной Изабелле-Алисе и придётся плясать. Вдобавок же напрочь, жёстко и без вариантов усвоить одно — своё настоящее имя она, естественно, забывать не должна, но вот использовать оное категорически запрещается. Везде, даже когда стопроцентная уверенность, что мы тет-а-тет. Надеюсь, перемещение в иной мир и де-факто чудесное спасение от смерти не заставит её относиться легкомысленно к таким важным нюансам. Мысли и снова они… В общем, выспался я так себе и это ещё очень мягко сказано. Зато утром, приведя себя в порядок, но оставив мило ворочающуюся в кровати Хуану сладко досыпать, я поспешил к… Изабелле. Да, лучше теперь её даже в мыслях так называть. Уж первое время точно, чтобы случайно не ляпнуть, где и что не надо. Всем известно, что иногда и на старуху бывает проруха. Ну да, столпотворение и суета. Это было видно ещё на подходе к комнатам Изабеллы. Только суета не тревожная, а уже вполне себе бодренькая, деловая, можно сказать. Охрана, прислуга, а затем и парочка врачей. А где там Диего де Фуэнтес? Агась. Вот и он, но не сам по себе, я рядом с «отцом», которому и докладывает: — …будет хорошо, Ваше Святейшество. Головные боли должны пройти через какое-то время. А меняющееся настроение и провалы в памяти, на которые жалуется ваша дочь — это тоже случается. От первого мы её постараемся избавить. Второе же… оно проходит со временем, нужно лишь терпение и как можно более уютная обстановка для больной. Свежий воздух, прогулки, присутствие близких ей людей. И, как я могу судить, Её Высочество помнит многое, почти всё. Узнаёт вас, брата с сестрой, прочих. Просто растеряна из-за невозможности вспомнить не такие значимые события. — Ей не станет хуже, она не забудет что-нибудь ещё? — Конечно нет, Ваше Святейшество! — позволил себе малость возмутиться врач и рыцарь Ордена. — Может я и не равен великим врачам прошлого, но лучше многих живых и действующих. И я внимательно изучал опыт предшественников… Тех, которые того достойны, а не этих ничтожных шарлатанов, умеющих лишь пускать кровь и поить святой водой. Простите за грубость. — Прощаю тебя, сын мой, — невольно улыбнулся Родриго Борджиа. — Сие малый грех и он уже отпущен. Значит, всё пройдёт? — Со временем. Оно лечит лучше, чем лекарства в этом случае. Та-ак, всё понятно. Изабелла решила разыграть карту частичной потери памяти и вообще последствий полученной травмы головы. А уж уровень симуляции в родном для нас времени и тут — штуки очень даже разные. Знания медицины и психологии, вот что тут наиболее важное. Разумно, чего уж там. Местных докторов, даже самых лучших, она легко вокруг пальца обведёт. А вот с новоявленной роднёй — это уже несколько сложнее. Нет, не совсем так. С роднёй, за последние пять лет ставшей изрядно более умудрёнными, хитрыми и вообще подозрительными. Это я находился в несколько более выгодных условиях, да и «отец» меня длительное время не видел, можно было частично списать на резкое возмужание. Здесь же… Мда, здесь только на последствия травмы головы и списывать. Это я сам малость протупил, в то время как Изабелла-Алиса мигом подметила возможную сложность. Ничего, прорвёмся, благо реальную картину даже Родриго Борджиа и Лукреция самостоятельно представить и осознать в принципе вряд ли способны. Плюс моя полная и плотная опека и поддержка пусть и сводной, но сестры. Стоп! Опека и поддержка. Вот я дятел то, сразу не подумал о возможной связке. Сестра… по сути такой же вариант, как и с Лукрецией. Если мне раньше захотелось воспитать себе сподвижницу и помощницу одной крови, то почему бы и второй раз не проявиться чему-то подобному? Не с бухты-барахты, конечно, а по искренней просьбе родственницы, реально испуганной из-за пролетевшей совсем рядом смерти. Весомый повод для девушки для переоценки ценностей и желания резко и качественно изменить свою жизнь. Особенно при наличии рядом наглядных образчиков, как родственных, так и просто сходящих с ближний круг семьи Борджиа. Точно, решено. Так и поступим. Ну а пока к «отцу», чтобы успокоить и вообще показать себя с самой лучшей стороны… в очередной, «стопятьсотый» раз. — Отец, с добрым и. надеюсь, радующим всех нас утром. Диего, — кивок доктору-убийце из Ордена Храма. — Полагаю, дальше тут дело уже исключительно семейное. — Магистр, — уважительный поклон. — Я уже говорил Его Святейшеству… — А я всё прекрасно слышал. Дальше мы как-нибудь сами, а ты потом вновь осмотришь сестру. Ага, отошёл в сторону и встал у стены. Дескать, врачебный и верноподданнический долг велит оставаться рядом. На тот случай, если срочно понадобится или просто возникнет плановая необходимость. Тамплиеры, хоть и новые, но много что взявшие от старых. Из того, что брать действительно стоило, потому как мусор прошлых времён остался там, где ему и следовало пребывать — в прошлом. — Отец… Лучше не на людях, дело то семейное. — Ладно, — махнул тот рукой, уже успев привыкнуть и смириться с тем, что я категорически не люблю разговаривать о чём-либо в пределах слышимости что слуг, что охраны. Иное воспитание, совсем иное. но об этом как молчал, так молчать и намереваюсь. Пусть считает просто повышенной подозрительностью, которой и сам порой не чужд. Зайти в одну из свободных комнат, откуда тут же выпорхнули присутствующие там служанки. Ну да, обычно тут находились именно они, готовые по первому зову исполнить любой женский каприз. Сама же Изабелла сейчас находилась через две комнаты и вроде как отдыхала, борясь с головной болью и просто с последствиями травмы. — Ты ведь сегодня уже видел Изабеллу, разговаривал с ней? — поинтересовался я, как только «отец» устроился в кресле, с заметным облегчением давая отдых всё сильнее шалящим ногам. Да и трость уже постоянно была при Родриго Борджиа. — Говорил. Она… Видно, что старается быть храброй, но её пугает то. что она не всё помнит. Остаётся только молиться Господу и надеяться на мастерство врачей. Этот Фуэнтес… — Действительно один из лучших. И верный. Бретань, ты же помнишь. — Боюсь за Изабеллу. Она не такая сильная как ты или Лукреция. А тут такое. — Она справится. Ну а я, если что, всегда готов помочь. Да, точно. — Что? — насторожился «отец». — Если эта моя сестра слабая, то может быть это печальное событие… окажется в чем-то и полезным. Порой серьёзные потрясения помогают заново оценить мир вокруг, а также своё в нём положение. Есть у меня некоторые мысли на сей счёт, которые ей во вред точно не пойдут. Только нужно для начала немного поразмыслить. А заодно и с самой сестрой поговорить. Посмотреть и оценить, как она сейчас, когда успела уже немного отдохнуть. — Опять ты что-то задумал. Прав Родриго Борджиа, ещё как прав. Только тут вся штука в том, чтобы это самое понимание ограничилось лишь частью, а вот оставшееся так и осталось в тайне от всех. — Я всегда думаю, отец. И плоды размышлений ещё ни разу не подвели нашу семью. Посмотри на Лукрецию, ставшую воистину бриллиантом. На Джоффре, который пусть и не хватает звёзд с неба, но способен на исполнение приказов и понимание надобности тех или иных поступков. И это я лишь о тех, кто совсем семья, не о дальних родственниках и не о приближённых. Да и мать после прошедшей реформы получила то, о чём раньше и мечтать не могла. Потому и стала такой… умиротворённой. Спокойной. — Но есть ещё Хуан. Тут тоже твоё влияние сделало из него то, чем он является теперь. — Он сам с собой это сделал. Винить кого-либо в своих бедах… это так ему свойственно. Уж прости, что скажу ещё кое-что, но очень уж момент подходящий выдался. Не останови я его тогда, он бы разорвал семью изнутри своей не рассуждающей жадностью, завистью и беспочвенной гордыней. Не гордостью, а гордыней, то есть пустой, надутой и воспаряющей, словно воздушный шар, что лопается от попавшего в него картечного залпа. — Ты умеешь быть жестоким и к родной крови. — Как врач, отсекающий то, что нельзя спасти, — парировал я. — А вот Изабеллу нужно не спасать, всего лишь поддержать и дать новые опоры. Тогда она не станет так переживать из-за того, что несколько кусочков мозаики выпало из общей картины памяти. А там всё вернётся, я в этом уверен. Да и ты мне поможешь, и Лукреция. Верно, отец? — Умеешь убеждать. — Стараюсь. — Вот тогда и иди, утешай сестру. Я уже постарался, она даже успокоилась. Вроде бы. Вот и пойду. Предварительно обняв, тем самым исполняя «сыновний долг», которого нет. Зато есть вполне себе реальное уважение к этому сильному и цельному человеку, который добился практически невозможного и в моём, знакомом с детства варианте истории. Тогда ему не хватило лишь капельки удачи или ещё нескольких лет отпущенного высшими силами срока жизни. Здесь же… Да, здесь у него получилось даже больше того, на что он рассчитывал. Впрочем, тут уже вопросы философского характера, а мне сейчас мало-мало не до них. Вхожу в одну комнату. небрежным жестом приказывая ещё одной служанке оставаться там. где она и находится. хотя нет… лучше отослать туда. откуда я пришёл — ушки то у подобных девочек всегда на макушке и греть их у дверей они очень любят. Изабелла же прежняя, настоящая, как-то не имела привычки реально заботиться о подобном, да и скрывать ей, по большому счёту, нечего было. Разве что мимолётных любовников, ну да то нигде не секрет и ни разу не тайна. И вообще, такого рода развлечения и до реформ церкви не являлись редкими, просто скрывались куда более серьёзно. Прикладное лицемерие в лоне христианства — это ж дело абсолютно нормальное, естественное даже. Говорят одно, делают другое. думают вообще третье, а уж чего пытаются добиться, тут все боги и демоны не всегда разобраться в состоянии. Ай, пофиг! Захожу в спальню, предварительно постучавшись и получив разрешение войти. Голос… встревоженный такой. По настоящему или?.. Нет, всё же «или». Стоило мне оказаться внутри. А сама Изабелла, профессионально так двигаясь, выглянула наружу, убедилась, что в той комнате уже никого нет, после чего закрыла дверь, отгородившись тем самым довольно толстой преградой.