– Ты забыла куртку. Филипп опустился рядом и молча посмотрел на вдаль, где на волнах покачивалась рыбная ферма. Я подняла взгляд. Солёный морской воздух с силой ударил по щекам. Против моей воли из глаз покатились две одинокие слезинки. Гарьер это заметил. – Он был для тебя…Кем-то важным?.. – осторожно спросил детектив. Несколько мгновений я молчала, терзаясь сомнениями. Внутренний голос вопил, чтобы я не смела открываться. Стена, отгораживающая меня от внешнего мира, слишком кропотливо строилась. Целых пять лет я убивала себя, свои чувства и связи с окружающими. И не могла позволить так просто открыться. С другой стороны, измученное сердце отчаянно желало поддаться эмоциям, броситься хоть в чьи-то объятия и, наконец, излить душу. Слишком многое я пережила… – Я его любила всем сердцем, – короткая фраза вырвалась помимо воли разума. Филипп подогнул колени и положил на них руки. Он не смотрел на меня и ничего не говорил. У меня тоже закончились слова. Даже такое короткое предложение забрало много сил. – Знаешь, – вдруг тихо сказал детектив, – мне немного завидно. – Ты? Завидуешь мне? С чего бы? – недоверчиво спросила я. – Ну, – задумчиво протянул Филипп, поднял голову к небу и поправил очки, – моей самой большой любовью была лишь музыка. Затем Гарьер заговорщицки улыбнулся, засунул руку в карман и достал маленькие беспроводные наушники. – Держи, – он протянул мне один. Я фыркнула: – Что за чушь, Гарьер? У нас куча неприятностей, миллион проблем, а мы будем слушать дурацкую музыку? – Почему бы и нет? Теми приедет минут через сорок. Ида гуляет с собакой. Попробуй. Я тяжело вздохнула и осторожно посмотрела на Филиппа. Его нос ещё больше распух, синяки под глазами стали более устрашающими, но взгляд… Этот тёплый непривычный взгляд неожиданно отозвался моему сердцу. И я дрожащей рукой взяла наушник. Филипп одобряюще кивнул, достал телефон и выбрал песню. – Что это за старьё? – поморщилась я. В наушнике заиграла странная и довольно старая музыка. Я в этом не разбиралась, но могла сказать точно: такое слушали наши предки ещё до Катастрофы. – Никакое это не старьё, – немного обиженно ответил детектив, – это Scorpions, «Humanity». Классика. Я тяжело вздохнула и стала прислушиваться к словам и голосу. Песня оказалась очень красивой. А потому, закрыв глаза, подставила лицо солёному ветру и попыталась насладиться моментом. Гарьер включал ещё какие-то песни, пока не послышался звук приближающегося снегохода. Идеально чистая красная машина остановилась у «Пальмы». И из него вышли Теми с Феликсом. Откуда-то из-за угла улицы тут же появилась Ида с Булкой на поводке. Мы подошли к дому не разговаривая. Между нами с Филиппом образовалась странная атмосфера, которую можно было резать ножом. Смесь неловкости и недосказанности. Феликс был более бледным, чем обычно. Его цвет лица стал почти таким же белым, как и кудрявые волосы. Он безразлично посмотрел на детектива и демонстративно отвёл взгляд к океану. Журналистка, как и всегда, выглядела так, словно в ней был ураган энергии. Она жизнерадостно улыбнулась, взяла меня за плечо, а затем сурово глянула на Филиппа. – Это из-за тебя у нас снова неприятности? Ты зачем сюда припёрся? Детектив виновато опустил взгляд, но затем нахмурился и стал оправдываться: – Не твоё дело, Темза. И, к тому же, сейчас у нас есть заботы поважнее, чем выяснять отношения. Какой у тебя план? Теми хитро прищурилась, убрала от лица непослушную каштановую прядь и многозначительно улыбнулась: – Мы предложим им сделку. И всей неказистой командой, состоящей из абсолютных противоположностей, мы направились в погреб, обойдя дом. Ида открыла замок широкой двери, находящейся прямо в земле, и холодно сказала: – Впятером там будет тесновато. – Потерпим, – ответила Темза и храбро шагнула в темноту по отвесным ступенькам. Ида пожала плечами и шагнула следом. За ней призраком отправился Феликс. Я набрала полную грудь воздуха и тоже стала спускаться. Гарьер пошёл последним. Булка осталась наверху. Ида включила свет, и я смогла рассмотреть маленькое помещение. Оно было вдвое меньше магазинной подсобки. Связанные пленники лежали в углу с завязанными глазами и ртами. Пахло сыростью и кровью. На небольших полочках стояли какие-то банки, вдоль стен находились мешки с неизвестным содержимым. Почти все поверхности были покрыты тонкой коркой льда. Неудивительно, на такой глубине уже располагалась вечная мерзлота. – Говорить будем мы с Филиппом, – сказала Темза неожиданно серьёзным голосом. Мы кивнули. Ида подошла к главарю, взяла его за волосы и ледяным тоном отчеканила: – Если попробуете что-нибудь выкинуть, с моими когтями познакомится не только твоё лицо, но и кое-что более драгоценное. Затем она резко отодрала скотч с его губ и отошла в тень. Теми взяла ветхий стул и села напротив пленника. – Если вы рассчитываете получить от нас информацию, то иначе, как глупцами, вас не назовёшь, – пробормотал самый высокий и сплюнул кровь на земляной пол. Журналистка холодно хохотнула: – Перестань говорить, как мученик. Мы здесь только ради сделки. Как тебя зовут? Но пленник не ответил. Два остальных его приятеля поглядывали на нас с ужасом. Главарь же медленно перевёл взгляд на меня и, ехидно улыбнувшись, спросил: – Наверное, соскучилась по сестричке? А, Юнона? Я почувствовала, как волна горячей ярости разливается внутри грудной клетки. – Небось гадаешь, жива ли несчастная Агата. Надеюсь, им с твоим папашей весело в аду. Сил сдерживаться не было. Я дёрнулась в его сторону, но Филипп схватил меня за локоть и остановил. – Ты думаешь, мы поведёмся на подобный блеф? – детектив отпустил мою руку и подошёл к пленнику. А затем достал пистолет, присел на корточки и приставил оружие к колену незнакомца. Ехидная ухмылка с его лица пропала. – Вы можете угрожать и пытать нас сколько угодно. Это бесполезно. Мы ничего не скажем. Темза хохотнула: – Никто не собирался никого пытать. Но, конечно же, если будете сопротивляться, мирно разойтись не получится. Пленник молчал, а потому журналистка подалась вперёд и продолжила: – Вот, как всё будет. Начну с плохих новостей. Если вы не согласитесь, то увы-увы, нам придётся спалить этот жалкий дом и магазин. И вас, следовательно, тоже. Ида бросила на Теми уничижительный взгляд. Судя по всему, ей, как и нам, такие подробности были неизвестны. – А затем я напишу разгромную статью о ваших хозяевах, где опубликую все подробности жутких экспериментов, похищений детей и попыток повесить на невинную девушку убийство. Уголки губ главаря опустились ещё ниже. – Насколько я поняла, это для вас пострашнее смерти. – Ты хитришь, – басовито нарушил тишину пленник, – у тебя нет доказательств. А без достаточных оснований твоему жалкому изданию никто не поверит. Филипп усмехнулся, выдержал паузу и спокойно сказал: – У вас устаревшая информация. Валер Сафи перед смертью связался с нами. И предоставил все необходимые улики. На секунду брови мужчины поползли наверх, а затем его лицо стало снова невозмутимым. Однако, его спутники не были такими искусными лгунами. По их лицам было видно: Филипп попал в точку. – Ну а если вы этого не хотите, просто ответьте на пару вопросов. – И что потом? Убьёте нас? – Ни в коем случае, – ответила Теми, – сядете на свой снегоход и уедете туда, откуда приехали. Но если попробуете снова сунуться к кому-нибудь из нас, то… Журналистка провела большим пальцем по шее. И это значило вовсе не убийство. Главарь несколько мгновений сверлил взглядом Теми, а затем скривился и прошипел: – Делайте, что хотите. Жгите, убивайте. Мы вам ничего не скажем. Ида тяжело вздохнула и скучающе сказала: – Ну вот, как обычно, приходится всё делать самой. Она сняла капюшон и направилась к незнакомцу, который сидел ближе к ней и сверлил её перепуганным взглядом. Ида присела, достала кляп из его рта и холодно спросила: