Драконы походили на сектантов, объединённых единой целью и странной мотивацией в лице обретения справедливости. А ещё я абсолютно не понимала, зачем нужно было похищать меня – человека, для которого мутации были откровением. С другой стороны, лучше, чем сейчас, я себя не чувствовала никогда. Теперь моя температура была тридцать семь и семь, на целый градус выше, чем у обычных людей. Я никак не могла свыкнуться с этим. И от этого становилось больно. Отец лгал всю жизнь. Ради чего? Одно оставалось неизменным: каждый день Йонг пытался выжать из меня хоть какие-то намёки на контроль, но ничего не выходило. – На сегодня тренировка окончена, – холодно отчеканил он, увидев, что я снова погрузилась в свои мысли. – Но мы ведь только недавно начали, – пробормотала я. – А толку продолжать? – неожиданно спокойно сказал Йонг. – Ты не справляешься. В тебе есть ген устойчивости, но способностей к контролю – ни капельки. Я расскажу об этом Берте, пусть что-то решает. Йонг разочарованно вздохнул и вышел из металлической комнаты. Я несколько секунд сидела, всматриваясь в свои ладони. Отчего-то было досадно это слышать. Даже несмотря на то, что я собиралась бежать. Мои отличия от остальных были колоссальными. Не только в том, что всю жизнь прожила во лжи, но и в способностях. Мне хотелось ненавидеть Драконов. Но в голову постоянно проникали мысли, что именно эти люди и открыли мне глаза. Я бросила быстрый взгляд на пламя, поднялась и вышла в коридор. Навстречу шли Эва с Шаей, о чём-то радостно переговариваясь и хохоча. Увидев меня, девчонки замолкли и изменились в лице. Эва отвела взгляд и стала теребить косичку. От этой перемены мне стало не по себе. – Привет, – поздоровалась я. Они кивнули в ответ и пошли дальше. «Идут тренироваться», – подумалось мне. Эву, Шаю и Вилли тренировала Лина. Самуру, Ханзи и меня – Йонг. Кроме того, ребят часто ставили в пары. И это заставляло чувствовать себя одинокой. До обеда оставалось еще больше часа, и от нечего делать я пошла в общий зал. Это небольшое помещение не было уютным. Стены выкрашены в белый цвет, как и больничные палаты. Вдоль них стояли старые просиженные диваны и кресла, не отличающиеся удобством. А посреди помещения размещались стеллажи с электронными книгами, настольными играми и научными трудами. Окна, как и во всём здании, заменялись экранами с видами нереалистичной природы, как до Катастрофы. От этого мне всегда становилось не по себе. В общем зале сидело несколько человек. Ещё бы, все остальные на тренировках. Среди незнакомцев я разглядела Криса. Он сосредоточенно глядел в планшет. Я решила не отвлекать его и направилась к стеллажам за трудом об Igneum Corporis, в надежде совершить ещё одну попытку хоть в чём-то разобраться. – Эй, Агата! – вдруг окликнул меня он. Я обернулась и залилась краской. Было стыдно находиться здесь в то время, когда все остальные оттачивают навыки. Я приветственно махнула рукой и отвернулась к полкам, взяла электронную книгу и направилась в дальний угол, где никого не было. Тем не менее, Крис подошёл сам. – Можно присесть к тебе? – спросил он, как всегда добродушно улыбаясь. Я смущённо кивнула и почувствовала, как к щекам приливает кровь. – Почему ты не на тренировке? – У меня ничего не выходит. Йонг прервал занятия и сказал, что будет обсуждать мою судьбу с Бертой. Крис поставил локти на колени и бросил быстрый взгляд в мою сторону. Я его поймала и стушевалась ещё сильнее. В глазах карамельного цвета было столько радушия, что мне поневоле становилось лучше от его присутствия. Улыбка с лица Криса вдруг пропала, и он серьёзно заговорил: – Я тебя понимаю, сейчас ты испытываешь глубокие эмоциональные переживания. Если хочешь, поделюсь с тобой одним секретом, только обещай не рассказывать никому, особенно этому засранцу, – он изобразил суровое выражение лица Йонга, отчего у меня вырвался смешок. Я кивнула и Крис продолжил: – У меня был такой период, когда ничего не выходило. Я уже немного умел контролировать пламя. Однако, жизнь – штука непростая, постоянно ставит палки в колёса. Вот и моя не стала исключением. Произошла, – на секунду он запнулся и отвёл взгляд, – одна вещь. Тяжелая в эмоциональном плане. И я впал в долгую депрессию. – Тебя тоже похитили? – грустно усмехнулась я. – Нет, совсем нет, – Крис не улыбался, – но это тоже было тяжко. В конце концов, контроль вернулся. Я продолжил тренировки, и всё устаканилось. – Не уверена, что у меня вообще есть способности. Я же всю жизнь пила таблетки… Он положил руку мне на плечо и снова улыбнулся во все тридцать два: – Уверен, всё у тебя получится. Просто нужно время. Я несколько секунд сидела, уставившись на свои руки. А затем набрала полную грудь воздуха и решилась на вопрос: – Зачем я вам нужна? Зачем меня похищать? Ладонь Криса соскользнула с плеча, он провёл ею по коротким волосам и опустил взгляд: – Не знаю, Агата. Я ведь всего лишь простой солдат, выполняющий приказы. А обыкновенных воинов редко посвящают в подробности. Все здесь служат одному единственному делу – восстановлению справедливости. – Да какая к чёрту справедливость… Неужели вам плохо жилось? – вдруг почувствовала злость я. – А тебе, Агата, хорошо жилось? – ответил Крис вопросом на вопрос. – У меня была другая ситуация… – пробормотала я. – Не сказал бы. Все мы – дети с покалеченными судьбами, лишившиеся матерей, так с ними и не познакомившись. Удачные эксперименты, в которых правительство вдруг почувствовало угрозу. Родители каждого из нас подписывали бумаги о неразглашении. И о том, что мы никогда не применим силу против правительства Рудо Йовича. Я понимала, о чём говорил Крис, но не могла почувствовать того же. Отец воспитывал меня иначе. – Агата, я бы хотел дать тебе ответы, но у меня их нет, – с грустью в голосе сказал он, – но знай, если вдруг тебе станет плохо или одиноко, – ты всегда можешь на меня положиться. Затем Крис глянул на время и попрощался: – Мне нужно ещё кое-куда заглянуть, встретимся после обеда на тренировке. Сегодня у нас с тобой стрельба. А затем, подарив мне ещё одну широкую улыбку, засобирался к выходу. Я решила задать ещё один вопрос, терзающий меня с самого начала моего пребывания у драконов. – Эй, Крис! – окликнула я, и тот обернулся. – Ещё только один вопрос. – Давай. – Я никак не могу отделаться от ощущения, что твоё лицо мне знакомо. Мы не могли раньше видеться? На короткое мгновение его глаза округлились, но затем так же быстро привычный добрый взгляд вернулся. – Мне очень стыдно, но я был в день похищения одним из мерзавцев, которые отбирали тебя у сестры. Прости за это. И быстрым шагом Крис пошёл к двери. Нет, это явно было не то. Хоть и от такой информации мне стало не по себе. Читать об Igneum Corporis больше не хотелось. И я решила прогуляться по зданию в сотый раз, надеясь отыскать какие-нибудь признаки выхода. В холле почти никого не было. Я подошла к одному из экранов, на котором показывали, как выглядели города прошлого. В детстве, насмотревшись старых книг, я говорила папе, что обязательно побываю в Риме. И он не огорчал меня. Не объяснял, что никакого Рима больше нет. Картинка сменилась сначала на Эйфелеву башню, потом – на Сиднейский оперный театр и, в конце концов, – на Парфенон. Я знала, как они выглядят лишь потому, что Юна помогала мне с историей. От вида красивой архитектуры сердце сжималось. Грустно было понимать, что это всё исчезло навсегда. Вдруг боковым зрением я увидела Берту Ничи, только что вышедшую из своего кабинета. На ней была надета белая блуза и чёрная юбка-карандаш, а блестящие волосы собраны в высокий хвост. Следом за ней в дверном проёме показался немолодой мужчина в полицейской форме. Этот человек бросил быстрый взгляд на меня, и от этого сердце провалилось в пятки. Он слегка ухмыльнулся, провёл рукой по идеально уложенным волосам и продолжил о чём-то увлечённо разговаривать с Бертой. Быстрой походкой пара направилась в сторону лифта. Кажется, кабинет они не заперли. В голове проскочила сумасшедшая мысль. Что если она оставила планшет или любое другое устройство для связи? Вдруг удастся узнать что-нибудь о внешнем мире? Сердце стало бешено стучать по грудной клетке. Это был мой шанс. Бояться было нечего. Что они могли мне сделать? Судя по всему, по какой-то причине я была им нужна, а значит моя жизнь вне опасности. Любопытство победило. Я остановилась у кабинета и заглянула в маленькую щелочку. Никого не было. Невидимое устройство, вмонтированное в рабочий стол, транслировало проекцию, имитирующую экран. Картинка повисла возле стены. Это был новостной репортаж. Соблазн, наконец, коснуться внешнего мира пересилил, и я прошмыгнула внутрь. Темноволосая девушка холодным голосом отчеканила: – А теперь к срочным новостям. Сегодня в лесу всего в нескольких километрах от Тиви была найдена застреленной убийца похищенных детей. Что? Какого чёрта? Вот они мы, похищенные дети, никто нас не убивал. – Сообщается, что она покончила жизнь самоубийством. Девушку звали Юнона Сафи. Приносим соболезнования семьям убитых детей. Сообщается также, что её отец Валер Сафи, не выдержав потрясения, вколол себе смертельную дозу неизвестного вещества и скончался от передозировки. Я схватилась за сердце. В ушах зазвенело. Нет, это ошибка. Но хладнокровная ведущая сменилась ужасной картинкой трупа в заснеженном лесу, который замазали для цензуры, и я закричала. Только голос был будто не мой. Лёгкие отказывались дышать. Кабинет пошёл кругом. – Нет! Нет! Это ложь, скажи, что это ложь! – кричала я, сама не понимая, к кому обращаюсь. Я вцепилась в волосы, упала на колени и завыла. Кто-то, видимо, услышав мои вопли, вбежал в кабинет и заключил меня в объятия. – Тихо-тихо! Агата, что случилось? Я почти не слышала. Не хотела слышать. Покончила жизнь самоубийством… Вколол смертельную дозу… Юнона. Папа. Юнона!.. Папа!.. Моя любимая сестричка…