– Хочу! – Тогда ваше желание сейчас исполнится. Раздался сухой треск, и Куратор протянул ей половину какой-то кривой палки, которую только что разломил. Хотя ещё секунду назад у него в руках ничего не было. – Э-э-э… Лоза? Или волшебная палочка? – Скорее, палочка-выручалочка, – Куратор усмехнулся. – Она поможет вам вернуться. А теперь экспресс-инструктаж: наблюдать, не вмешиваться, избегать кошмаров. Готовы? Упоминание кошмаров Марине совсем не понравилось: по рассказу Куратора выходило, что это чудовища, рождённые сном разума. Однако любопытство подталкивало её вперёд, как ветер в спину. Марина решительно кивнула. – Это как учиться плавать. Почти. Прыгнете – и где-нибудь да выплывете, – напутствовал её Куратор. – Что ж, тогда как в холодную воду! – она зажмурилась, зажала одной рукой нос и сделала шаг вперёд. Холодно не было. Мокро не было. Ощущения погружения – и того не было. Марина рискнула приоткрыть один глаз. И тут же изумлённо распахнула оба: где-то далеко внизу светилась незнакомая планета. От живота Марины пуповиной тянулся трос, соединявший скафандр с космической станцией. Динамик взорвался треском и паникой: «Срочно занять места в спускаемом аппарате, на нас движется комета. Повторяю: срочно занять места в спускаемом аппарате, отстыковка через десять секунд. Девять. Восемь…» Сердце пропустило удар. Когда спишь, забываешь о нереальности сна. Пристёгнутому рядом космонавту было ещё хуже: услышав сообщение, он в отчаянии схватился за шлем. Исходивший от бедолаги ужас стал почти осязаемым – и сон отозвался на него: глаза обожгло приближающимся светом, послышались рёв кометы и звон оборвавшегося троса – космонавт, бешено дёргаясь, полетел навстречу полыхающей смерти. Марина с силой оттолкнулась ногами от станции, стараясь догнать, дотянуться рукой… Но не успела. Сон лопнул. – Ты идёшь? Хоровод собирается! – мимо пронеслась девушка, свежая, словно майский ветерок. – А? – только что Марина была в космосе – и вдруг очутилась на лугу. Невозможные звуки бедствия сменились вполне реалистичными и приятными звуками праздника на природе: слышались пение и смех, кто-то играл на флейте, заливались журчащими трелями жаворонки, деловито жужжали шмели… От катастрофы к пасторали меньше чем за секунду. Уф-ф, ничего себе у вас «уроки плаванья». Марина не умела танцевать – но здесь дружелюбная толпа подхватила её, закружила, и ноги сами собой пустились в пляс. Не любила ходить босяком – но здесь трава была такой густой, такой мягкой, что даже мысль об обуви казалась кощунством. Не чувствовала себя спокойно среди незнакомцев – но здесь все были словно давние приятели, такие же милые и радостные, как девушка-ветерок. В этом сне хотелось остаться. Всё быстрее кружился хоровод, всё громче звенел смех, всё задорнее играла музыка… И вдруг она стала мерзкой. Пронзительной. Пищащей. Марина успела отыскать глазами девушку – та удивлённо нахмурилась, досадливо закусила губу. И проснулась. Снова резкое переключение. Пожалуй, выпадение из одного сна и впадение в другой – самое неприятное. Хуже даже, чем встреча с кометой-убийцей: о той хотя бы предупреждали. Никакой ненаучной фантастики, никакого сельского праздника – на этот раз вокруг был офис. Одинаковые столы, одинаковые компьютеры, одинаковые перегородки. Людей офис тоже постарался привести к общему знаменателю: сосредоточенные лица, строгий дресс-код. Вот и Марина была уже не в скафандре или сарафане, а в деловом костюме. Как говорил Куратор, во сне могут действовать десятки, сотни людей, но лишь один из них будет настоящим – сновидец; остальных создадут его память, фантазия, подсознание. Для начала нужно научиться находить этого сновидца. Он – хозяин сна, центр сна, всё остальное зависит от него. Если ему грустно, то сон мрачнеет; если весело, то сон наполняется светом и теплом. Здешнему сновидцу было тускло. Немного блужданий по офисному лабиринту и внутренней игры в «горячо-холодно» – и Марина нашла его. Чуть лысоват, чуть сутуловат, среднего возраста, но глубоко въевшееся в лицо выражение безнадёги старило его лет на десять. Такого человека трудно было бы нарисовать, настолько он казался непримечательным, каким-то полустёртым. Причёска обычная, костюм обычный (разве что мешковатей, чем у коллег), даже на рабочем столе ни смартфона, ни фотографии кого-то близкого, ни хотя бы любимой кружки. Созданный им сон казался гораздо живее него самого. Десятки звуков сливались в объёмный фоновый шум. И запахи не были забыты: откуда-то доносился аромат кофе, а от женщины за соседним столом веяло нежными цветочными духами. Однако ещё живее была возникшая на горизонте грозовая туча – медленно, но неотвратимо надвигался человек, являвший собой жутковатую смесь бульдога с носорогом. За такого передрались бы зоопарки всего мира, если бы не боялись, что он распугает всех посетителей, а то и вовсе сбежит, разломав прутья клетки голыми руками. Пока не удавалось расслышать, что грозовой человек говорил сотрудникам; зато было видно, как при его приближении деревенели их спины и суетились пальцы. Марина оглянулась на сновидца – и вздрогнула от удивления: тот стал ещё более полустёртым, вот-вот просвечивать начнёт. Такая обречённость бывает у школьника, который пришёл с несделанным домашним заданием на урок к самой суровой учительнице и услышал громовое: «Сдаём тетради!» Атмосфера сделалась настолько гнетущей, что даже посторонней наблюдательнице стало не по себе. Марина юркнула за свободный стол и уставилась в монитор так сосредоточенно, будто решила побороться за звание «Лучший сотрудник месяца». Очень хотелось перепрыгнуть в какой-нибудь другой сон, но это ж уметь надо – а она пока не умела. Единственный выход – дождаться пробуждения сновидца. Увы, тот всё никак не просыпался, словно для него не существовало разницы между ночным кошмаром и дневной реальностью. Тяжёлые шаги прямо за спиной. К счастью, не остановились – гроза прошла стороной. Волна воздуха принесла терпкий шлейф одеколона и сигаретного дыма, пропитавших грозового человека насквозь. Тут бы наконец расслабиться, но опустилась зловещая тишина. Шаги стихли у стола несчастного сновидца. – Ваш проект должен быть сдан через три дня, – шеф не утруждал себя ни приветствиями, ни вопросами, он сразу начал с приказа. – Мы успеваем: вот, поглядите, этот и этот участки готовы, этот на тестировке, осталось дождаться только… – Никаких «дождаться». Покажете мне его после обеда. – Но он будет готов лишь к завтрашнему утру – команда и так работает сверхурочно… – Это ваши проблемы. Поторопитесь – и чтобы сегодня всё было у меня. Сновидец сник. Однако собрался с духом и мягко возразил: – Это физически невозможно: один человек на больничном (он всё равно работает – удалённо; но продуктивность упала, и мы стараемся его не нагружать), другой уволился, стажёр ещё не обучен. – Значит, команда неэффективна. Подготовьте мне отчёт о каждом. – Какой именно отчёт? – Сами знаете – под сокращение. – Но… но у команды и так не хватает рабочих рук! – Значит, будет хватать. Абсурдность этого заявления обескуражила только сновидца, он выглядел как выброшенная на берег рыба: выпучил глаза, открыл рот – и молча закрыл. Шефа ничто не смутило, он уже переключился на следующего. Точнее, на следующую – соседку сновидца, ту самую женщину с цветочным парфюмом: – Так-так-так, Вера, что тут у нас?.. – в хриплом голосе появились игривые нотки. От этого он стал ещё гаже. Шеф наклонился, чтобы посмотреть в монитор сотрудницы, и как бы невзначай опёрся о спинку её стула. Сотрудница, почти вдавившись в столешницу, наклонилась тоже – не чтобы приблизиться к монитору, а чтобы отдалиться от шефа. – Валерий Михайлович, мы не закончили, – не известно, по каким углам своей души сновидцу пришлось собирать крохи храбрости, но он их всё-таки собрал. Даже прекратил растворяться – наоборот, стал отчётливее, чем раньше. – Закончили, – шеф и не взглянул на него. – Отчёт тоже жду сегодня. Запас храбрости был мал и быстро кончился. Сновидец перевёл невидящий взгляд на свой монитор и весь как-то выцвел. Он сидел неподвижно, и казалось, однажды он просто врастёт в своё рабочее место, сам станет неодушевлённой частью офиса, не более чем предметом интерьера. Шеф тем временем тоже будто врос в пол за спиной Веры. Или прилип – причём не только к полу. Дело было посреди бела дня на глазах у многолюдного офиса – однако таково коллективное одиночество: люди близко, но не близки. Каждый сам по себе и сам за себя. Тяжело быть в такой ситуации. Тяжело даже наблюдать за ней со стороны. Смотреть и ничего не делать, словно руки и ноги скованы кандалами беспомощности. Лицо Марины обожгло стыдом и гневом. Пусть вокруг был всего-навсего сон, пусть она не должна была вмешиваться – сейчас всё это не имело значения, необходимо было сделать хоть что-то. В руку удобно легла беспроводная мышь – и тут же отправилась в полёт. Мишенью стал не шеф, а мусорное ведро (хотя невелика разница): электронный грызун был лёгким, но удар пластика о пластик получился достаточно громким. Шеф недоумённо-сердито обернулся на звук. Сновидец тоже вышел из оцепенения. Оба стали озираться по сторонам и почти одновременно вычислили причину шума. Ещё секунду назад Марина скрывалась в тени на задворках кордебалета – и вдруг попала в перекрестье софитов. – А вы, собственно, кто? – рыкнул шеф. Сновидец, наверное, спросил бы вежливее. Но суть вопроса, читавшегося в его глазах, была той же. Плохо. Очень плохо. В сон попал элемент, которого не должно было там быть. И хозяин сна заметил, что что-то не так. Сейчас бы в лучших традициях пришельцев сделать шаг вперёд и пропищать: «Не бойтесь, жители офиса, я пришла с миром», да только вот напал ступор. Кажется, нарушать правила, которые перечислил Куратор, всё-таки не стоило. Сновидец, почуяв чужака, сжался и стал почти совсем незаметным. А шеф, наоборот, пошёл в наступление. – Кто. Вы. Такая? – его бульдожья челюсть выдвинулась вперёд ещё сильнее, показались зубы. Они были жёлтыми, длинными, острыми – и становились всё острее. Набрякшее лицо поплыло, изменилось, оно уже не было лицом человека. Марина рефлекторно попятилась и выставила перед собой единственное оружие – обломок кураторской палки. Обломок был размером с карандаш, таким максимум можно ткнуть в глаз. Если, конечно, чудовищные зубы не откусят тыкающему руку. Сон наполнился страхом, отвращением – и подгнившим весельем. – Я знал, я так и знал, – сновидец глядел на шефа со странным удовлетворением. Так мог бы смотреть крестьянин на графа, застукав его со своей женой – из которой граф уже допивал последние капли крови. А вот Марине было не до веселья – она продолжала пятиться. Смотреть на монстра, уже опустившегося на четыре лапы и вспарывавшего когтями ламинат, было страшно. Но повернуться к нему спиной – ещё страшнее. Присел. Передумал нападать? Нет… готовился прыгнуть. Кулак хрустнул. Или в кулаке что-то хрустнуло. Крепко сжатая в руке палка дрогнула. Треск, искры – Марина отбросила загоревшуюся деревяшку, которая тут же принялась дымить, словно возомнила себя сигнальным костром или дымовой шашкой. Спина врезалась во что-то, плечи попали в захват, по уху мазнул незнакомый голос: – Тш-ш, всё хорошо. Только не закрывай глаза! Мы быстро. Сложно доверять тому, кто подкрадывается со спины; но этот кто-то по крайней мере был человеком. И от него не несло тьмой и жутью. Марина кивнула. – Вот и молодец! Дальше сразу несколько вещей произошли почти одновременно. Хватка исчезла. Раздалась пара сухих хлопков-выстрелов. Монстр взревел. Из-за спины Марины в атаку бросился мечник. Замах, удар, вопль. Голова монстра упала со смачным звуком – но не осталась на месте. Она покатилась по полу, оставляя за собой пятна чёрной крови. Хуже того: она всё ещё бешено вращала глазами, скалилась, искала, в кого вонзить клыки. И нашла. Из груди офисной работницы – Веры, да? – вырвался полувсхлип-полустон, когда последним рывком голова устремилась к ней. Однако на сей раз помощь к ней пришла: сновидец каким-то абсолютно нереальным (хотя почему бы и нет? Это ведь был его сон) движением взлетел из-за стола и спустя мгновение приземлился прямо на голову чудища, с хрустяще-чавкающим звуком дробя кости и давя то, что скрывалось под ними.