Часть 3 из 17 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я с сомнением посмотрела на гору салата. У бедной бабки явные нелады со вкусом. Сынок ювелира постоянно ругал ее, и, надо признать, за дело: половина блюд была чудовищно пересолена, а вторая половина – вообще без соли. Так что посолю-ка я салатик сама. Затем дождусь кухарку, сообщу, что блюдо доведено до кондиции, и с чистой совестью удалюсь. Я начала открывать дверцы кухонных шкафов, надеясь отыскать пачку соли. Увы, я натыкалась на горошек красного и черного перца, питьевую соду, пакетики гвоздики, кориандра… Соль как корова языком слизнула. Решив так просто не сдаваться, я стала поднимать сиденья кухонных стульев, затем открыла ящик большого квадратного стола. Соль так и не нашлась, зато в столе обнаружилась большая запечатанная серая пачка с четкой надписью «Крысиный яд».
Я устало плюхнулась на стул и задумалась. Похоже, всю соль кухарка уже извела. Но какое, однако, легкомыслие, прямо в кухонном столе хранить яды! Сослепу да с усталости не мудрено и перепутать. Перепрятать отраву, что ли? Ну да, завтра, к примеру, хозяин решит крыс потравить, а пакет не найдет. Решит с перепугу, что его в пищу употребили. Со страху еще инфаркт получит. А я виновата буду. Нет уж, оставлю все как есть. Только вот от разносолов в этом доме на всякий случай лучше отказаться. Перейду на бутерброды и пирожные. Я без особого сожаления бросила несоленый салат на произвол судьбы и быстро удалилась. Зашла в каминный зал, подсела к столу. На сей раз мое появление не привлекло ничьего внимания. Даже Анжелика не взглянула в мою сторону. Ага, значит, урок пошел впрок. Моя голова слегка кружилась, глаза буквально смыкались. Гул разговоров и громкий смех начали потихоньку отдаляться, и на какое-то время я просто отключилась.
Пробуждение было ужасным. Мне почудилось, что к самым ушам подносят включенную бензопилу. Она жужжит, отчаянно извиваясь, и потихоньку вгрызается в голову. Я вскрикнула и открыла глаза. Но мой крик никем не был услышан. Его прочно заглушили крики и жуткий вой, доносящийся с сидения напротив. Анжелика выла, словно приснившаяся мне бензопила. Спросонья я не сразу поняла, в чем дело. Сначала с недоумением заглянула в широко распахнутый рот воющей девицы, затем обвела взглядом стол… Причина переполоха обнаружилась быстро. Хозяйский сынок уже не сидел за столом, а лежал лицом в тарелке салата. Надо же так напиться, мелькнуло в голове. С другой стороны, стоит ли так убиваться по этому поводу? Наверняка, такое с ним не в первый раз. И, скорее всего, не в последний.
Внезапно все затихли. Бледный как смерть ювелир поднялся с места, подошел к сыну, осторожно приподнял безвольно висящую руку. Дрожащими пальцами рванул манжет рубашки, нащупал пульс. Только тут до меня стало доходить, что дело явно не в опьянении. Хозяин дома пошатнулся и мутным взглядом обвел гостей.
– Ну, как он? – Вырвалось у кого-то.
– Не пойму… Не знаю…
– Надо поднести к лицу зеркало! – Очнулась я.
Подняв валяющуюся на полу сумочку, я достала пудреницу с зеркальной крышечкой, и, выскочив из-за стола, подошла к неподвижно лежавшему мальчику. Не решаясь приподнять его голову, я растерянно взглянула на хозяина. Он слегка вздрогнул, но аккуратно взял сына за волосы и осторожно потянул. От этого движения тяжелое тело вдруг соскользнуло со скамьи и откинулось назад. Старик пытался схватить его за плечи, не удержал тяжелого парня, и тот с глухим стуком рухнул навзничь. Сидевшие рядом девчонки истерически завизжали. Анжелика издала такой рев, что позавидовала бы любая пожарная сирена. Я тоже легонько взвизгнула, но быстро взяла себя в руки и присела на корточки рядом с неподвижным парнем. Осторожно поднесла пудреницу к самому носу. Но зеркальце и не думало запотевать.
Я с трудом поднялась на ноги. Да, карты не соврали. Но как быстро… Я не решалась поднять на хозяина глаза. Ничего удивительного, если его прямо на месте хватит удар. Тогда сбудутся оба моих прогноза. Я сунула ему в руку пудреницу, предложила попробовать уловить дыхание, и присела на стоящий рядом стул. Моя миссия окончена, кто-нибудь вызовет «Скорую», народу много. Правда, врачи, скорее всего, понадобятся не мальчику, а его отцу. Я оперлась локтями о стол. Вокруг суетился народ, где-то совсем рядом завывала Анжелика, от адского шума мои мысли путались. Интересно, что произошло с парнем, таким здоровым с виду? Как жаль, что самый важный момент на этой вечеринке я элементарно проспала! На мое плечо опустилась чья-то легкая рука. Я обернулась – за спиной стояла Алиса. Как ни странно, совершенно спокойная с виду.
– Земфира, давай выйдем в коридор. Надо поговорить.
Я с готовностью вскочила и вышла следом за хозяйкой. Она решительно пошла по лестнице вверх. Дойдя до холла на втором этаже, остановилась, оглянулась по сторонам, перегнулась через перила и посмотрела вниз, и, только убедившись, что никто не вышел следом за нами, повернулась ко мне:
– Ну и что ты об этом думаешь?
Я смущенно призналась, что просто не знаю, о чем именно думать. Я на несколько минут заснула, и потому не видела, что случилось с парнем. У него было больное сердце?
– Насколько я знаю, здоровее некуда.
– Тогда что же произошло?
– Минут десять назад в залу зашла старуха с кухни. Подошла к Пете и протянула ему тарелку со свиной отбивной в сухарях. У Петеньки печень больная, он вообще свинину старается не есть. А тут – сплошной жир! Я, естественно, возмутилась, а она мне нагло заявляет: дескать, мне это блюдо заказали для хозяина! Я, грешным делом, решила, что это Толик для себя заказал. И говорю глупой старухе: да не для старого хозяина отбивная, а для молодого! Ну, она и понесла свинину Толику. Тот взял блюдо, и тут же начал лопать, прямо за ушами трещало. Представляешь, целый день жрал, и все мало казалось.
Алиса перевела дыхание и о чем-то задумалась. Я робко покашляла, она очнулась и продолжила рассказ.
– В общем-то, я за ним больше не следила. Мы с Петей беседовали, и тут вдруг… жуткий вой. Я аж подскочила от неожиданности. Смотрю – эта безумная девчонка, ну, Надька, орет-надрывается. Проследила за ее взглядом – а Толик лежит на столе… Ну, дальше ты сама видела.
Она вопросительно посмотрела на меня. Но я молчала. В самом деле, что тут скажешь? Сына вашего жениха отравили? Судя по рассказу Алисы, вместо отца. Но это в том случае, если отбивная была отравлена. Тогда остается узнать, кто заказал «специальное» блюдо, и убийца у нас в руках. А если в свинине яда нет? В конце концов, Толик мог выпить «крученый» алкоголь, подозрительных бутылок на столе полно, богатый ювелир пожалел денег на фирменные напитки. Пил хозяйский сынок от души, но, поскольку закусывал тоже на славу, ядовитый спирт подействовал не сразу. А отбивная, поданная не по адресу – просто случайное совпадение. Скорее всего, сам Толик ее для себя и заказал, а кухарка от усталости решила – для отца старается.
– Алиса, давайте спросим у кухарки, кто заказывал «специальное блюдо»? Если сам Толик, то, скорее всего, отбивная тут ни при чем. Мало ли чем парень мог травануться?
Хозяйка согласилась с моими рассуждениями, и мы двинули на кухню. Увы, бабки там не оказалось. Наверное, она в очередной раз потопала в зал, относить очередную жратву. Если, конечно, у гостей еще не пропал аппетит. Я обвела взглядом кухню, и внезапно замерла. Ящик кухонного стола был слегка приоткрыт.
– Алиса… Я недавно помогала кухарке, и в этом ящике нашла крысиный яд. Как вы думаете, старуха не могла его перепутать, к примеру, с солью?
Алиса вздрогнула, дико взглянула на меня и рванулась к ящику. Открыла его и стала торопливо выбрасывать наружу различные пакеты и коробки. Ага, вот и знакомый серый пакет со зловещей надписью. Но… когда я видела его впервые, он был прочно закупорен. Теперь же верх оказался надорванным. Более того, содержимого в пакете оставалось не больше трети. Я без сил опустилась на деревянный табурет. Глупая бабка все же посыпала отравой блюдо, и хорошо, если только одно!
– Алиса, а если она добавила стрихнин еще в какую-нибудь еду?
К чести хозяйки, мою мысль она поймала, что называется, с лету. Отбросив в сторону пакет, она пулей вылетела из кухни. Рассудив, что мне торопиться уже некуда, я взяла грязное кухонное полотенце, осторожно завернула в него пакет и запихнула сверток в небольшой зазор под массивным столом. Приедет полиция, заберет. Еще раз оглядев кухню, решила пойти к народу. Скорее всего, кухарка тоже там, заодно и побеседуем.
Но в каминном зале кухарки не оказалось. Более того, к моему искреннему удивлению, оттуда исчезла еще одна очень важная вещь. А именно – тарелка с остатками отбивной. Вот пустое место, где она совсем недавно стояла, а на ней лежала голова отравленного мальчика. Я поглядела на лежащего навзничь Толика и не поверила своим глазам. Его лицо было совершенно чистым, без всяких следов жира. Я нашла глазами хозяйку. Как и следовало ожидать, она в двух словах предупредила народ об опасности и теперь вовсю суетилась вокруг безутешного ювелира. Но кто унес тарелку и вымыл лицо покойнику? Нет, надо срочно разыскать кухарку!
Я опять поплелась в кухню. Не застав там ни души, дошла до зала, огляделась… Может быть, у бабки случилась диарея, и она заперлась в евросортире? А что, там очень даже не плохо, по крайней мере, можно отдохнуть от беспрестанной беготни. Я подошла к укромной комнатке в дальнем крыле дома и аккуратно постучалась в дверь. Нет, никто не отзывается, кухарки здесь нет. А вот мне удобства явно не помешают. Я открыла дверь кабинета задумчивости, зажгла свет… И тут же дико заорала. Прямо под моими ногами на полу в нелепой позе валялась кухарка, скрюченная так, как будто какой-то насмешник пытался завязать ее морским узлом.
Глава 5
Словно в тумане, я приоткрыла дверь каминного зала. Медленно обвела взглядом присутствующих. Нет, не похоже, чтобы кто-то обратил внимание на мой крик. Впрочем, ничего удивительного, шум в зале стоял такой, что запросто заглушил бы гул взлетающего «Боинга». Несколько девчонок на полу бились в истерике, двоих, судя по всему, сильно стошнило. Запах в помещении стоял соответствующий. Анжелика уже не выла, только судорожно всхлипывала. Парни и три девчонки, перекрикивая друг друга, что-то ей объясняли. Вымытый Толик лежал в прежней позе. Ювелир сидел за столом, уткнув лицо в сложенные руки. За его спиной стояла Алиса, материнским движением поглаживая гнома по седой голове.
Я подошла к столу и устало села. Меня слегка успокаивала только одно. Там, в туалете, меня здорово стошнило. Если я успела перед этим откушать стрихнинчика, теперь его во мне не было. Хотелось бы знать, кто-нибудь из этих горлодеров догадался вызвать полицию? Я подняла голову и постаралась поймать взгляд Алисы. Наконец, мне это удалось. Верно истолковав мои призывные жесты, она оставила жениха в покое, обошла стол и приблизилась ко мне.
– Выйдем?
– Да незачем, никто все равно ничего не услышит, – устало заметила я. – Алиса, ты предупредила их об опасности?
– Конечно, велела ни к чему на столе не притрагиваться.
– Кроме Толика, никто… Никому плохо не стало?
– Стало, а как же! – злорадно усмехнулась Алиса. – Ребятишки поняли, что в халявной пище может оказаться отрава. Представляешь, как огорчились? Двое тут же блеванули, одна сознание потеряла, еле откачали. Вон, видишь, лежит на лавке, вся мокрая? Это ее минералкой поливали.
– Но на самом деле никто не отравился, правильно?
– Наверное, старуха сослепу сыпанула всю отраву только Толику в отбивную.
– Алиса… – Я посильнее вдохнула и на пару секунд задержала дыхание. – Я ее нашла. В смысле, кухарку.
Хозяйка салона пристально взглянула на меня, затем решительно тряхнула головой.
– Понятно. Значит, глупая баба все же посыпала новой приправой как минимум два блюда. Одно дала бедняге Толику, а другим полакомилась сама. Ладно, сейчас приедет полиция, разберутся.
Я ненадолго задумалась. Конечно, это звучит логично, но… Во-первых, исчезли две трети ядовитого порошка. Такого количества хватило бы, чтобы основательно приправить практически всю пищу, стоящую на столе. Тогда почему отравились всего двое? Во-вторых, почему смерть наступила так быстро? Насколько я знаю, стрихин, как и мышьяк, действует медленно. Отравившихся вполне можно успеть спасти. В-третьих…
– Алиса, покойнику кто-то вымыл лицо. – Тихо заметила я.
– Вымыл лицо? Но зачем? – Хозяйка с недоумением уставилась на меня.
Я пожала плечами. На первый взгляд, действительно, совершенная нелепость. Если парень наелся стрихнина, экспертиза все равно это выяснит. Если основная отрава в желудке, зачем стирать с губ подливку с жалкими остатками яда? Но… Если всю посуду, из которой ел погибший, тоже вымыли, теперь невозможно будет установить, в чем именно содержался яд. Может быть, в этом-то все дело? И Толик отравился вовсе не злосчастной отбивной?
Я не стала озвучивать свои размышления, и Алиса вернулась к своему ювелиру. Через несколько минут в зале, как по волшебству, возникло четверо людей в форме. Очевидно, кто-то все же вызвал полицию. Двое полицейских вышли вместе с хозяином в соседнюю комнату, а двое стали разбивать окружающих на несколько групп. Я, как самая спокойная, попала в одну группу с Алисой и двумя парнями. Отлично, послушаю, что скажет хозяйка. Алиса, разумеется, начала рассказ именно со своей версии о глупой кухарке, перепутавшей приправу с отравой. Я решила не возражать. В нечаянное отравление как-то не верилось, но, в конце концов, что я знаю о старухе? Вдруг она была шизофреничкой? Толик весь вечер доставал ее своей грубостью и придирками. И она могла решить, что, отравив его, окажет миру большую услугу. А потом испугалась разоблачения, сначала вымыла тарелку, потом решила, что ее это не спасет – ну, и доела остатки отравы.
Постойте-ка! Но ведь сначала отбивная подавалась ювелиру? Впрочем, если подумать, и этому найдется объяснение. Возможно, основным обидчиком безумная старуха сочла хозяина дома, который заплатил ей сущие гроши, и вдобавок заставил выносить издевательства сынка. Но из-за вмешательства Алисы покушение сорвалось, и неуловимая мстительница плавно переключилась на молодого нахала. Наверное, все так и случилось. Если бы кто-то из нормальных убийц запланировал прикончить хозяина дома, не понадобилась бы комедия с отбивной. Тем более, что ювелир свинину не ест. Отравитель дождался бы момента, когда весь народ выметется из зала, чтобы послушать мое гадание, и сыпанул бы побольше стрихнину прямо в бокал с вином, сиротливо стоящий на столе.
Когда очередь отвечать на вопросы дошла до меня, я детально описала все свои занятия в этот вечер. Упомянула и о вымытом Толике, и об исчезнувшей тарелке, но ни слова не сказала о своих догадках. Строить версии – дело полиции. В конце концов, кухарка мертва. Если она и провинилась перед людьми, то ответ держит уже перед Богом. Я ей не судья. Через несколько часов изматывающий допрос, наконец, окончился. Полицейские куда-то вышли. Я вопросительно посмотрела на Алису. Она перехватила мой взгляд и сквозь зубы процедила:
– Я отвезу тебя домой. Сейчас, только дождемся Петю, и уедем.
Как интересно, значит, она решила увезти ювелира из его собственного загородного дома. Подозревает, что на самом деле виновата не кухарка? Не выдержав, я дождалась, пока парни отойдут от нас к своей компании, я задала ей вопрос, давно вертевшийся на языке.
– Алиса, а кто вообще знал, что ваш друг не ест отбивных?
Алиса с недоумением взглянула на меня:
– Почему не ест? Это его любимое блюдо. Ему врачи запрещают, а толку-то… Силы воли у мужиков немного, да ты сама это знаешь. Если бы не я, слопал бы он эту свинину, еще добавки бы попросил.
Она попросила меня не уходить из зала и отправилась на поиски ювелира. А я решила побеседовать со слегка успокоившейся молодежью. Понаблюдав несколько минут за девицами, выбрала невысокую шатенку в круглых очках.
Она не рыдала, не билась в истерике, а спокойно сидела чуть в стороне от компании, отрешенно наблюдая происходящее. Как бы завязать светскую беседу? Надо вспомнить, что я ей нагадала. Как назло, после всего пережитого моя превосходная память взяла тайм-аут. Так все-таки? Богатого жениха или дальнюю дорогу? Так и не определившись, я решила действовать наудачу.
– Ну надо же, какое несчастье! – Взволнованным тоном начала я, подсев к девушке. – А ведь карты предупреждали!
– Разве? – Она изумленно поглядела на меня. – Если не ошибаюсь, вы пообещали Толику мелкие неприятности. Вы уверены, что это наиболее точное определение происшедшего?
Пропустив насмешку мимо ушей, я возликовала. Надо же, какая память! Интересно, она запомнила все, что я говорила в этот вечер? Оказалось, далеко не все. Просто Тане, как и большинству девушек, очень хотелось, чтобы у Толика случились хоть какие-нибудь неприятности.
– За что же его так не любили?
– О покойных плохо не говорят. – Протянула Таня. – Да тут и говорить не о чем. Мелкий пакостник он был, вот и все. Любое знакомство начинал с какой-нибудь шпильки. Меня, например, при каждой встрече спрашивал про очки. Дескать, действительно стекла стали еще толще, или ему сослепу кажется? А как Анжелику доводил, просто до слез! Приведет она парня к себе домой, а этот тип врывается в комнату, и швыряет ей в лицо… дамские трусики. И кричит: «Надька, опять трусы не постирала, грязными в ванну бросила!» Представляешь? Девчонка никого в дом привести не могла!
– А пожаловаться отцу она не пробовала?
– Да сто раз жаловалась, а проку? Он только смеялся ей в лицо. Еще бы, единственный сын, гордость рода, наследничек. Он его любил больше, чем дочку.
Да, при таком раскладе нельзя исключать, что отравить хотели именно Толика. Конечно, слишком жестокое наказание за мерзкие шуточки, но кто знает, до чего он мог довести неуравновешенного человека. В таком случае, свинина тут не причем, яд наверняка был в чем-то другом. Возможно, в каком-то салате, который сынок поковырял и бросил, а кухарка, на свою беду, унесла и доела.
– Таня, а кто умыкнул тарелку Толика и вымыл ему лицо?
– Насчет тарелки не знаю, на стол я не смотрела. А лицо… Разве ты сама не видела?
– Я минут на десять вышла из зала.
– Лицо ему вымыл безутешный папаша.
book-ads2