Независимо от того, насколько слушатели умны, самое большое ваше преимущество перед ними заключается вот в чем: вы знаете, что случится дальше. Я уже говорил об этом, но стоит повториться, потому что это очень мощный способ контролировать внимание аудитории. Убежден: я могу знать вполовину меньше того, что знает моя публика, и при этом поражать, удивлять и развлекать, сплетая свои истории в одно выступление. В результате момент перехода от слайда к слайду становится очень важным. Мне необходимо понимать, что будет дальше, и подготовить фразу о текущем слайде, чтобы следующий произвел нужный эффект. Если я знаю, что дальше последует смешная шутка или какая-то важная или сильная вещь, то могу привлечь внимание аудитории в нужное время и убедиться, что все смотрят на меня или слушают. Этот навык можно развить только благодаря репетициям. Я не запомню переходы между пунктами плана и не пойму, как связать одну историю с другой, если не буду практиковаться. Часто я выбрасываю из лекции отличную идею, потому что не могу понять, как привязать ее к предыдущей истории или перейти от нее к следующей. Потратьте деньги на программное обеспечение, такое как PowerPoint или Keynote, где в презентации есть режимы, позволяющие просматривать следующий слайд, но только на вашем ноутбуке. Этот инструмент поможет плавно переходить от слайда к слайду. Создание и снятие напряжения Если я скажу, что один из вас выиграет миллион долларов, прежде чем вы закончите читать этот раздел, создам драму. Кто выиграет? Почему? Внезапно чтение раздела станет захватывающим действием. Драматизм — простой способ создать напряжение. Любое сильное впечатление предполагает напряжение и спад, будь то волшебное шоу, катание на американских горках или первое свидание у моря на закате. И во всех случаях напряжение создается благодаря тому, что за ним последует спад. Если бы я сказал, что кто-то может выиграть миллион долларов, или есть небольшая вероятность, что вас могут здорово обмануть, это не так интересно. Необходимо оправданное ожидание того, что выигрыш будет[57]. Если вы умны, этот выигрыш четко прописан в названии и описании презентации. Самый простой способ создать напряжение, а потом его сбросить, я уже упоминал: проблема и решение. Если ваш монолог включает в себя несколько вопросов, интересных аудитории, и вы даете обещание облегчить напряжение, ответив на них, то добьетесь больших результатов. Аудитория последует за вами по волнам подъема и спада напряжения. Если вы отлично справитесь с первой заявленной проблемой и предложите практичный или интересный способ ее решения, слушатели останутся с вами на протяжении всего выступления. Другие виды напряжения можно сформировать посылом, неким исходным допущением. Например, задать вопрос: «Почему никто не должен ходить в школу?» Вся нить ваших рассуждений организует своего рода напряжение, которое вы будете сбрасывать с каждым предложенным фактом и высказанным решением. Схемы создания и снятия напряжения одновременно можно использовать, чтобы задать ритм. Список «топ-10» из «Вечернего шоу с Дэвидом Леттерманом» представляет собой единую систему для создания простого ритма и различных уровней напряжения и облегчения. Поскольку список читается с конца к № 1, аудитория все время строит догадки, каким будет главный ответ. Вовлекайте аудиторию В самом начале карьеры оратора я совсем не вовлекал аудиторию просто потому, что боялся ее как огня. Я обнаружил, что если разрешаю слушателю задать вопрос по ходу лекции, то сильно волнуюсь и уже не могу восстановить прежнюю уверенность. И я делал единственную осмысленную вещь, которую смог на тот момент придумать: просил слушателей не задавать мне вопросов, пока я не закончу. С точки зрения удержания внимания это ужасное решение. Зрители моментально теряли интерес, когда понимали, что следующий час будут непрерывно слушать лекцию (я часто не замолкаю по 80 минут кряду, зарабатывая собственный уголок в аду для надоедливых ораторов). В каждой аудитории концентрируется много энергии, которая, если ее направить, пусть и в небольших количествах, всегда усиливает внимание. В конце концов я научился простым приемам, как вовлекать аудиторию, не сбиваясь при этом с заданного ритма. • Попросите слушателей поднять руки. Не знаете, какой профессиональный опыт у пришедших к вам на лекцию? Задайте вопрос: «Кто работает на нынешнем месте менее пяти лет?» Вы сразу немало узнаете о тех, кто пришел вас слушать. Сами они не смогут подсчитать количество рук, поэтому обязательно скажите о том, что увидели: «Так, примерно 70 %. Отлично». Во время лекции спрашивайте зрителей о темпе выступления: «Поднимите руку, кому кажется, что я говорю слишком медленно?» А затем: «Поднимите руку, кому кажется, что я говорю слишком быстро?» У вас будут самые точные данные, и вы сможете подстроиться. • Задавайте элементарные вопросы, и пусть зрители выкрикивают ответы с места. Самый глупый вопрос, который может задать оратор слушателям: «Есть ли у вас ко мне какие-нибудь вопросы?» Это похоже на угрозу: как будто он хочет, чтобы вы усомнились в его авторитете; на это мало кто пойдет. Вместо этого будьте позитивны и настройтесь на общение. Спросите: «Есть ли что-то, что нужно пояснить?» Во время выступления позвольте аудитории помочь вам рассказывать истории, демонстрируя свои знания: «Кто-нибудь из присутствующих знает, кто изобрел чизкейк?» А затем вручите призы. Пусть это будет что-нибудь стоящее, например, экземпляр вашей книги или что-то, симпатичное этой публике, или купоны в Starbucks. Уровень внимания в аудитории совершенно точно вырастет. • Пусть зрители решают задачи. Если вы знаете какие-то непростые, но интересные задачки, имеющие отношение к теме выступления, позвольте аудитории их решить. Желательно, чтобы ответ можно было найти за 30–60 секунд. Читая лекцию о том, как справляться с трудностями в путешествии, спросите: «Что вы будете делать, если у вас украдут бумажник во время отпуска?» Рассказывая о кулинарии, задайте вопрос: «Что делать, если у вас сгорели все стейки, приготовленные на шестерых, а гости придут уже через 20 минут?» Будьте конкретны, добавьте драматизма и выбирайте вопросы, на которые можно дать четкий однозначный ответ, и тогда слушатели пойдут на контакт. Попросите их пообщаться с соседями или поработать в небольших группах. Всегда давайте на обсуждение чуть меньше времени, чем нужно, чтобы возникло напряжение и было весело. Все залы очень разные, поэтому взаимодействие может быть рискованным. Когда вы разрешаете кому-то из слушателей заговорить, вы таким образом передаете ему слово и, соответственно, какую-то часть своей власти. Есть и хорошие новости: почти всегда этот человек возвращает вам вашу власть. Иногда дает даже больше власти, которая выражается в форме внимания или положительной энергии. И даже если никто не отвечает на ваши вопросы, все равно больше людей будут прислушиваться к тишине в аудитории, чем внимали вам до того, как все смолкли. Неважно как, но вы получите свою порцию внимания. Вы и судья, и суд присяжных, и палач Что делать, если вы попросили людей выключить мобильные телефоны, а кто-то отвечает на звонок прямо в первом ряду? Соблюдение внутренних правил зависит от вас, потому что у вас есть микрофон. А как насчет парня, который три минуты формулирует вопрос? Как долго вы позволите ему рассуждать? Ему вполне хватило бы 20 секунд, а 40 секунд — это уже монолог, и весь зал уже его ненавидит. Но через минуту люди будут смотреть на вас. Вы позволяете высасывать энергию из аудитории. Они ничего не могут с этим поделать, но знают, что вы можете. Никогда не бойтесь обеспечивать выполнение правил, которым вы должны следовать, по мнению слушателей. Если сомневаетесь, попросите их поднять руки: «Кто считает, что стоит закончить эту тему и двигаться дальше?» Если они проголосуют за то, чтобы продолжать, то именно это вы и должны сделать. Применяя простое правило, вы повторно включаете в происходящее всех, кто его поддерживает. Вы восстанавливаете свою власть и завоевываете уважение. Так что даже не сомневайтесь, если нужно осадить балабола, заткнуть парня, болтающего по мобильному телефону, и прервать компанию, ведущую за столиком отвлекающий вас личный разговор. Пока вы вежливы и прямолинейны, вы — герой. Всегда заканчивайте раньше Люди всегда хотят уйти пораньше, но когда получают в руки микрофон, сами говорят очень долго. Не надо быть таким. Всегда планируйте и репетируйте. Если появилась возможность, завершите выступление на несколько минут раньше, чем предполагалось, и подарите слушателям возможность уехать без пробок, спокойно перейти в следующий зал или первыми подойти к закускам в конференц-холле. Никто никогда не хочет, чтобы выступление затягивалось. Если люди прониклись, они подойдут к вам по окончании лекции. Всех остальных нужно отпустить. Сообщите аудитории свой электронный адрес и подчеркните, что с радостью ответите на дополнительные вопросы по почте. Будьте щедрым и тратьте свое время, как считаете нужным, но убедитесь, что это выбор слушателя, и вы не вынуждаете их задерживаться. Отпустите их на волю. Показательный пример: эта глава окончена. Глава 7. Какие уроки я извлек из 15 минут славы На календаре май 2008 года, и я в студии CNBC. На мне черные туфли, черные брюки и черная водолазка, и я таращусь в камеру, окруженную яркими белыми лампами. Когда смотришь на эти лампы, кажется, что ты в раю, — до тех пор пока не осознаешь, что ничего не видишь: глазам больно и к тому же чертовски жарко. С каждой секундой мне все менее понятно, какова цель мероприятия: снять передачу со мной или посмотреть, за какое время я растаю, как колдунья из «Волшебника страны Оз»? Вероятно, и то, и другое. На полу наклеена полоска малярного скотча, указывающая, где я должен стоять. Меня окружила съемочная группа — десять человек с различным оборудованием в руках: камеры, светофильтры и микрофоны — всё для того, чтобы я выглядел фантастически, оказавшись на государственном телеканале. Находиться на одном месте, ни на что не отвлекаясь, да еще так долго, очень тяжело. Мало того, это безделье в его наихудшем варианте: на меня пялятся, задевают и пихают, а я должен просто ждать, когда они подготовятся к съемке. Чтобы мозг не взорвался от состояния полнейшей беспомощности, вызванного постоянной спешкой и ожиданием, концентрируюсь на драмах, которые каждые несколько минут разворачиваются за пределами съемочной площадки, и наблюдать их могу только я. Выглядит это так: работники канала CNBC заходят в кафе перекусить и на полпути замирают от удивления, поскольку посреди зала стою я — такой весь в черном, освещенный морем огней и вообще похожий на предводителя жутких пришельцев из научно-фантастического фильма. Обнаружив, к своему сожалению, что их любимое кафе превратилось в огромный залитый светом павильон, они немного выжидают, а затем уходят в поисках другого места, чтобы поесть. Они взирают на меня с тем же презрением, с которым вы обычно смотрите на любезно улыбающегося идиота, паркующегося на вашем месте. Хочется сказать этим людям, которые, уверен, будут ненавидеть меня весь оставшийся день, что виноват не я, а члены съемочной группы (кстати, вот они, здесь), но деваться некуда. Вероятно, когда стоишь один посреди съемочной площадки, а вокруг тебя носятся люди с камерами, кажется, что ты воображаешь себя центром Вселенной. Но это очень далеко от истины, особенно если учесть переполняющие меня и нарушающие душевное равновесие эмоции. Я на съемках пятичасового телешоу The Business of Innovation («Бизнес на инновациях»), идущего в лучшее эфирное время (см. рис. 7.1). Для меня и других таких же независимых специалистов попасть в эту передачу — огромная удача, и я изо всех сил стараюсь не облажаться. Но в первые моменты съемки я, одетый как Стив Джобс (по просьбе представителей CNBC), на 10 % я чувствую прилив адреналина, на 20 % — страх и смущение и на 70 % — полнейшую панику. Рис. 7.1. Съемка дополнительных кадров (B-roll) для программы Business of Innovation. Обратите внимание на стул (на заднем плане) — на него так никто и не сел Вокруг очень много странного, поэтому сложно сохранять душевное равновесие. Во-первых, я понятия не имею, что происходит, но при этом нахожусь в центре внимания, и такое ощущение, будто меня пригласила на ужин семья людоедов. Во-вторых, я главный герой этого шоу, но при этом ситуацию не контролирую, а наоборот, окружен людьми, указывающими, что делать. И, в-третьих, мне ужасно интересно все, что происходит вокруг, и уже созрела масса вопросов, но профессионалам-телевизионщикам некогда удовлетворять мое любопытство. Даже если бы я был нарциссом и обожал смотреть видео со своим участием (а я это терпеть не могу), мне все равно не удалось бы унять панику и перестать думать о том, что я большая и непоправимая ошибка. В конце концов, неудачные дубли можно всегда найти на YouTube. Если мои ляпы выложат в сеть, включая кадры, где я выступал с расстегнутой ширинкой, это принесет мне куда бо́льшую известность, чем все, что я делаю. Но есть и хорошие для меня новости: на передаче я — всего лишь один из пяти экспертов, и если что, в любой момент могу спрятаться за спинами остальных. У нас отличная команда: пишущий для журнала The Economist Виджай Вайтисваран, руководитель собственной инновационной консалтинговой фирмы Кейт Ямашита, преподаватель Гарвардского университета Рэнджей Гулати и пишущая для журнала Business Week Сьюзи Уэлч. Ведет программу звезда журналистики и популярная телеведущая CNBC Мария Бартиромо (а еще единственная женщина в истории, которой Джоуи Рамон посвятил песню). Помимо этого, в каждом эпизоде программы, длящемся час, участвуют популярные руководители компаний, политики, венчурные предприниматели и другие знаменитости, например Джек Уэлч (бывший CEO компании General Electric), Говард Шульц (CEO компании Starbucks), Марк Эко (магнат моды) и Мухаммад Юнус (профессор экономики, лауреат Нобелевской премии мира 2006 года). Этот впечатляющий список продолжают генеральные директора компаний Zappos, Kodak, LG, Xerox, FedEx и Sirius Radio, а также руководители Harley-Davidson, Timberland, Procter & Gamble и так далее. Но больше всего вас удивила бы одна вещь (особенно учитывая невероятное могущество этих знаменитостей): они точно так же боялись выступать перед камерой, как и я. Несмотря на их ближайших соратников, славу, умопомрачительный успех и внимание прессы, почти все эти люди, так же как и я, стесняются телесъемки. Конечно, никто из них об этом не говорил. Это аналогично тому, что многие люди скучают на похоронах, но никто не признается в этом первым. Сидя рядом с этими известными людьми в долгой напряженной тишине, я видел, как у них дрожат руки, слышал, какие вопросы они задавали из-за того, что нервничали. Все, как обычно, злоупотребляли сахаром и кофеином, и в зеленой комнате[58] было полно и того, и другого. Продюсеры знают, что многие перед камерой нервничают, чувствуют себя скованно и начинают шептать, что и происходило с руководителями, с которыми я выступал. Они предпочитают, чтобы участники не мямлили и не пожимали плечами, а устраивали настоящие бои с соведущим под действием кофеина и глюкозы. Чтобы унять свои страхи, многие высокопоставленные лица приезжают на передачу с сотрудниками, экспертами по СМИ или связям с общественностью. Все эти люди ходят по съемочной площадке, не отставая от босса; помогают ему вести дискуссии, одобряют решения и нашептывают на ухо советы. Помогает это не очень. Более того, у тех, кто приводит с собой сотрудников отделов по связям с общественностью, гораздо больше поводов для беспокойства. Герберт Келлехер (основатель авиакомпании Southwest Airlines) и Джек Уэлч приехали одни, и это были самые приветливые и веселые люди, с которыми я общался во время съемок. Настоящая проблема, с которой не поможет справиться даже целый PR-отдел — ожидание. Многие умеют настроиться и хорошо выступить перед камерой, но когда приходится долго ждать, становится довольно сложно угадать, когда именно применить этот настрой. Вы готовы, напряглись, а затем — ах! — возникает очередная причина подождать еще 10 минут. Руководители и знаменитости в шоке от того, что их время не ценят здесь в той же степени, как в их компании. Их заставляют приехать раньше, затем они вынуждены подождать, затем еще немного подождать — столько, сколько потребуется на подготовку передачи. Очень немногие понимают, что мир телевидения занимает особое место в пространственно-временном континууме: каждая секунда ценится здесь гораздо больше, чем в остальном мире. Несмотря на то что миром правит интернет, все равно больше всего денег за секунду продаваемого продукта получает телевидение. Вот наглядный пример: после выхода моего бестселлера «Откуда берутся гениальные идеи? 10 мифов об инновациях»[59] канал CNBC пригласил меня выступить в качестве эксперта, ради чего я должен был перелететь через всю страну. Интервью шло ровно 33 минуты. То есть я потратил больше десяти часов на перелет и дорогу до Нью-Йорка, чтобы меньше часа находиться на телевидении. Мне оплатили и расходы, и гостиницу, но было очевидно: я работал на них, а не наоборот. Сложно поверить, что настоящие звезды телешоу, у которых есть свиты помощников и собственные острова, изменили загруженный график командировок, полетели на другой конец страны, весь день по пробкам добирались до офиса CNBC и ждали несколько часов в студии, чтобы отснять интервью длиной четыре с половиной минуты (половину которого, вероятно, в процессе монтажа вырежут из эфира). Наверное, это было для них самым унизительным событием за весь год. Когда они только привыкали к происходящему и готовы были показать себя во всей красе, им говорили: «Снято! Вы молодец!» Эти люди думали, что будут обладать такой же властью, как и в других сферах жизни, не понимая, что в мире телевидения они всего лишь винтики в огромной машине. Скажу кое-что о съемках телешоу. Освещенная стена, напротив которой я стою на рис. 7.1, нужна для того, чтобы снять дополнительные кадры для перебивки интервью (так называемые B-roll). Когда я спросил, что такое дополнительные кадры, мне ответили, что это все неосновные кадры (то есть не A-roll). Тупой вопрос провоцирует язвительный ответ. В напряженном мире телевидения правят сарказм и жаргонизмы. Сотрудники производят впечатление жизнерадостных и бодрых, но на самом деле они нервные и раздражительные. Для них все происходит слишком медленно. Позже я выяснил, что A-roll — это основа передачи, главные кадры, в то время как дополнительные (B-roll) появляются во время титров и рекламных роликов, и вы никогда о них не задумываетесь. Мы забываем, что за каждой секундой передачи стоит какой-то человек. Когда вы видите по телевизору Доктора Хауса (из одноименного сериала), даже если это просто реклама, это значит, съемочная группа потратила несколько часов, чтобы настроить для него свет. Если он говорит, значит, звукооператоры несколько часов налаживали микрофоны и настраивали звук. У каждой доли секунды теле- или радиовещания дорогая предыстория, поскольку каждое действие стоит денег и совершается по определенным причинам. Если же все сделано правильно, вы этого просто не заметите. Вы когда-нибудь были в таком же ярко освещенном баре, как в сериале Cheers («Будем здоровы!»)? Или в такой же оживленной больнице, как в многосерийке Scrubs («Клиника»)? Мы понимаем, что телевизор показывает нереальную картину, но, если все сделано хорошо, стабильное отсутствие реальности создает собственный захватывающий мир. Это называется верой в предлагаемые обстоятельства. И касается даже документальных телепередач, таких как The Business of Innovation или «Ежедневное шоу» Джона Стюарта: то, что вы видите, никогда не происходит во время записи. Видеоряд редактируют, звук микшируют. Через объективы камеры люди выглядят иначе, чем в жизни. По тем или иным причинам совершаются сотни хорошо продуманных действий, и именно поэтому дополнительные кадры снимают в кафе, а не в студии. Они должны отличаться от основных, и в результате кафе с оборудованием, декорациями и спецэффектами стоимостью 200 000 долларов начинает выглядеть как конференц-зал на корабле «Энтерпрайз» в сериале «Звездный путь». Вы бы ни за что не догадались, где снимались эти сцены, если бы я вам не сказал, даже работай вы на канале CNBC. Зрителям неизвестно, насколько глупо ощущает себя стоящий в кафе человек, сколько попыток тратит, чтобы правильно произнести каждую фразу, или насколько странно вообще всё, что творится на съемках. И даже когда я смотрю дополнительные кадры, мне сложно совместить то, что я пережил, с тем, что вижу на экране. Мы все время на сцене Важный урок, который я извлек из съемок на телевидении, прост: мы все время выступаем. Каждый раз, открывая рот и ожидая, что кто-то будет вас слушать, вы ведете себя совсем не так, как если бы были одни. Смиритесь с этим. Это не делает из вас обманщика, наоборот: это честно. Человек — социальное существо и ведет себя по-разному в зависимости от ситуации. Приведу пример. Вспомните хорошо известный вам смешной случай или анекдот[60]. А теперь представьте, что пересказываете его: • лучшему другу у себя дома; • пятерым друзьям в ресторане; • двадцати сотрудникам в переговорной. В каждой ситуации вы хотите вызвать смех — это главное. Обстоятельства разные, поэтому и рассказывать вы будете неодинаково. То же самое справедливо каждый раз, когда вы начинаете говорить. У вас всегда есть цель: выразить мысль, задать вопрос или сделать замечание. Пытаясь достичь этой цели, вы в каком-то смысле выступаете. И чем больше зрителей, тем масштабнее нужно играть: голос должен быть громче, жесты — более театральными, а темп — бодрее. Особенно это актуально для телевидения. Поскольку вас будут смотреть на небольшом экране в гостиной или в окне браузера на компьютере, вы должны как следует играть, чтобы вас заметили на таком расстоянии. Я выступал на публике в разных ситуациях и усвоил, что телевидение, интервью на радио, видео на YouTube, спектакли в школьном театре, подкасты или монологи — непохожие виды выступлений. Какие-то — например, на государственном телевидении — более напряженные, другие — например, исполнение роли в спектакле — требуют долгих репетиций и подготовки, но основные правила одни и те же. Многие говорят, что боятся аудитории, но это чушь. Если вы живете не в одиночестве на собственном острове, куда вам присылают продукты, то у вас постоянно есть зрители, с того самого момента, как только вы открываете рот, чтобы говорить. Если вы можете проговорить с мамой час по телефону или всю ночь ругаться с партнером, то уже знаете бо́льшую часть того, что необходимо для коммуникации. И понимаете, как играть. Вам известно, как выразить злость, страх, страсть, радость или смущение. Вы в курсе, как ярче проявить эмоции, привлечь внимание и, что самое важное, как обратить свои мысли в слова и действия. Вопрос только в том, как делать это правильно и соответствовать обстановке[61]. Опра, Конан О’Брайен и Кэти Курик знают, как говорить перед камерой, словно они беседуют с друзьями. Они обладают способностью, благодаря которой странный и нелепый мир телевещания кажется нам нормальным, даже, я бы сказал, комфортным. Этим и объясняется, почему зрители смотрят их передачи. Говард Стерн[62] разговаривает со зрителями, будто сидит за пивом с друзьями, за что одни его любят, а другие ненавидят. Часто успех приходит от умения вести себя проще и менее формально в любой среде. Заставить неестественное казаться естественным — это искусство. Очень немногие считают выступление на радио или телевидении публичным, хотя это странно — просто представьте размер аудитории. По определению речь по трансляции означает, что вас увидит (услышит) куда больше народу, чем в любой другой ситуации. Впервые я оказался на телевидении в 1997 году на небольшой передаче кабельного канала CNET TV. Мой эфир длился всего 180 секунд. Я чувствовал себя совершенно убого, был скован и сильно смущен. Меня никто ничему не учил, к тому же я очень редко сталкивался со СМИ. Как бы там ни было, мне совсем не хотелось говорить, и я главным образом бормотал и каким-то образом пытался заставить руки перестать трястись. Помню, как странно я ощущал себя с гримом на лице (на телевидении гримируют всех), насколько нелепо чувствовал себя под ярким светом полудюжины ламп, направленных прямо в лицо. Помню, подумал: «Неужели они считают, что так я что-то увижу и тем более что-то произнесу?» Выступая на телевидении или радио, вы говорите в пустой студии, при этом вас слышат или видят миллионы. Вместо зрителей вас окружают софиты и постановщики. На вас уставились холодные безжизненные камеры и большие блестящие микрофоны, а не заинтересованные и дружелюбные лица. Когда вы смотрите вечерние новости, видите Брайана Уильямса[63] или Кэти Курик за красивым столом на интересно оформленной сцене с нарядным фоном. Все кажется эффектным, стильным, оригинальным и будто бы тщательно подобранным. Но большая часть помещения, где сидят Кэти и Брайан, та, которую не снимает камера, скорее напоминает машинное отделение военного корабля. Вокруг высокие черные стены, открытые кабели, электроника и оборудование. В студии нет ни интересной графики, которую вы видите за плечами ведущих, ни бегущей строки внизу экрана. Вместо них пустое место, специально отведенное, чтобы потом «в цифре» добавить нужные элементы. На полу студии перед Кэти или, в моем случае, Марией Бартиромо суетятся и шепотом переговариваются инженеры. Есть места, куда не стоит наступать, и вас предупреждают об этом; есть длинные промежутки времени, когда нельзя произнести ни звука. Здесь нет окон, нет растений в горшках. Обстановку трудно назвать комфортной или приятной. Проще говоря, телевизионная студия — это дорогая машина для создания передач. Все делается в интересах мифической аудитории, которой здесь нет. Телестудия — это неприятная и неприветливая среда, больше напоминающая фабричный цех или научную лабораторию, а не уютное теплое место, где можно дождаться поддержки. Несмотря на то что все постановщики и ассистенты веселые, умные и внимательные, они не могут пересилить этот механический процесс. Со съемочной площадкой CNBC для The Business of Innovation есть дополнительная сложность: она должна быть главным образом виртуальной, за исключением платформы и дивана. Мы снимали все на голубом фоне, а все остальное было добавлено позже с помощью цифровых технологий (на рис. 7.2 и 7.3 показано, как это выглядело до и после). Вам было бы удобно на таком диванчике, как на первом рисунке? Рис. 7.2. Съемочная площадка CNBC для программы The Business of Innovation