– По крайней мере, хоть кто-то действовал разумно. – Ну да. Пришлось арестовать обоих, везти двух пьянчуг в отделение «Скорой помощи». Сиболд вернулся домой – думаю, посидит под домашним арестом, пока мы не разберемся. Вагман в клинике со сломанным ребром – я по опыту знаю, что это невесело, – легким сотрясением мозга, разбитой губой, поврежденным коленом и так далее. Присси, которая ничуть не прониклась жалостью, посоветовала мне сказать ему, чтобы он позвонил своей шлюхе, что я сделать отказался. – Мудро. – Симона поджарила тосты из хлеба, который он купил на рынке, и поставила на стол две тарелки. – Остров будет обсуждать это несколько недель. Надеюсь, Присси не примет его обратно. – Она, кажется, настроена решительно. – Насколько я знаю, один раз она простила мужа – тогда у него был роман с другой летней работницей. Они женаты всего три или четыре года. Он никогда не будет верным ни ей, ни своим бабам. На прошлой неделе он подкатывал ко мне. – Да что ты? – Причем по-идиотски. – Она пригубила кофе. – Хороший латте. – Я тренировался. Омлет шикарный. – К сожалению, без тимьяна. – Тимьян добавлен в список. – Рид постучал себя по виску. – А ты как провела вечер? Она поставила латте и посмотрела ему в глаза. – Хочу тебе кое в чем признаться. – Сначала я должен тебя допросить. Я уже вижу, что ты стянула у меня рубашку. Учти, будут последствия. Симона прикоснулась к его руке. – Извини. Я заглянула, куда не следует. – Ты нашла мой тайник с порнушкой? – У тебя есть тайник с порнушкой? Он невинно поморгал ресницами. – С какой порнушкой? Она тихо рассмеялась. – Боже, ты и правда милый. После твоего ухода я не знала, чем заняться. С кем-нибудь другим я сказала бы себе: «Что ж, было хорошо», оставила бы тебе веселую записку и уехала бы домой. На вечеринку Сиси. Но я так не поступила, и мне нужно это обмозговать. У меня даже порыва уйти не было. – Я же просил тебя не уходить. – Не важно. В колледже я специализировалась на веселье на одну ночь. – Это было давно, Симона. – Все равно мне придется подумать, почему, когда я не знала, чем заняться в чужом доме, у меня и в мыслях не было уйти. Но, поскольку я скучала, я решила, что могу порисовать. Только у меня с собой не было блокнота. Поэтому я пошла в твой кабинет за блокнотом. – Понятно. – Его зеленые глаза чуть потемнели. – Дверь была закрыта. – Но я ее не запер. И не запрещал туда ходить. – Боже. Ты такой смелый и уверенный в себе. – Не чувствуя себя такой же смелой и уверенной, она запустила руки в волосы. – Я увидела блокноты в шкафу – он без створок. – А зачем мне створки? Постоянно открывать и закрывать? – Потом я увидела большие доски. Фотографии, отчеты с места преступления. – Поскольку ты не подозреваемая, мы можем оставить это без внимания. Хотя мне жаль, что ты это видела. – Ты смотришь на это каждый день. Смерть и разрушение, убитые, убийцы. Ты смотришь – и не отводишь взгляда, потому что взял на себя ответственность. Так? Не говори, что это просто твоя работа, Рид. – Она сжала его руку. – Это часть мой работы. Часть моей жизни. Это что-то вроде… миссии, как бы глупо это ни звучало. – Ничуть не глупо. – Я не остановлюсь, пока ее не поймаю. Если федералы меня опередят, отлично. Так или иначе, дело будет закрыто. Когда это произойдет? Не знаю… Я уберу доски. Все есть в компьютере. Рид взял кофе, откинулся на спинку стула. – То, что произошло тем вечером, стало частью нас. Это не определяет и не может нас определять – ни тебя, ни меня, ни то, кем мы с тобой будем. Но нам необходима финальная точка. И справедливость. – Да, – выдохнула Симона. – Когда Патрисия Хобарт сядет в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, тогда я вздохну спокойно. – Ты таким создан. Ты так видишь мир. Хорошие парни против плохих. – Так и должно быть. Ты, Симона, создаешь мемориал. Ты вкладываешь сердце и душу, отдаешь дань мертвым, утешаешь тех, кого они оставили на земле. Это тоже не просто работа, а твоя миссия. – Я слишком долго к этому шла. – Ну и что? – Ты ко мне ужасно добр. – Я собираюсь стать к тебе еще добрее, так что привыкай. Или будешь всю жизнь пугаться. Рид взял тарелки и отнес к раковине. – Расскажи. Как я поняла, ты думаешь, что Патрисия Хобарт намерена убить кого-то из выживших, кто переехал на юг. Двое во Флориде – первые в твоем списке. – По большей части это всего лишь предположение. Выжили сотни людей. У нее есть из кого выбирать. Я расскажу тебе об этом, а ты расскажешь мне о своей работе. Только не сегодня. Ты звонила Сиси? – Я ей написала. Она ответила «Ого». – Решила, наверное, что я променял ее на тебя. Но я, кажется, обещал тебе еще секса? – Обещал. – Я человек слова. Он протянул ей руку. Риду удалось поспать пару часов перед солнечным, ветреным рассветом. Он сказал Симоне, чтобы она оставалась у него, сколько захочет, а сам отправился на работу, с походной кружкой кофе в руке. Он шел по ледяным островкам и скользкой грязи, потому что хотел осмотреть ущерб, нанесенный ураганом. Он видел множество поваленных веток; правда, только Курту так «повезло» с упавшим деревом. Нужна уборка. Придется купить бензопилу и постараться не убить ею ни себя, ни других. Океан был ярко-голубой, белогривые волны катились с бешеной силой. На дороге Рид обнаружил помятый велосипед и поднял его, чтобы забрать с собой. Соседи, уже расчищавшие свои дворы, окликали его, спрашивали, как ему понравился первый «северо-восточный» на острове. Он не сказал, что большую часть времени провел в постели с красивой женщиной. Но так подумал. Помятый велосипед он оставил возле «Санрайза», куда зашел долить себе кофе и узнать последние новости. Ветки и сучья, обрушившийся причал, где-то небольшое наводнение… Однако главной новостью был инцидент между Вагманом и Сиболдом. Все требовали от Рида подробностей. Он отказал. Сплетничать в кафе об арестах – дурной тон. А в участке Донна и Леон как раз сплетничали. – Где ты нашел велик юного Квентина Хоббса? – спросила Донна. – Примерно в миле от деревни. Откуда ты знаешь, что он – Квентина Хоббса? – Только что позвонила его нервная мамаша: мол, во время урагана кто-то украл велосипед ее мальчика. Я ей говорю: «А запер ли твой мальчик свой велик в сарае?» Чего он, конечно, не сделал, потому что он такой же растяпа, как его мать. Велосипед просто унесло ветром. – Согласен с Донной, – кивнул Леон. – Никто здесь не станет красть детский велосипед. Тем более никто ради этого в такую погоду не выйдет на улицу. – Велосипед помят в хлам.