Симона признала, что недооценила его. Она была уверена, что они просто прыгнут в кровать, и она избавится от неопределенности, с которой он ее оставил. Но он соблазнил ее захотеть большего, больше отдать и больше почувствовать. Рид обнял и приподнял ее. У нее забилось сердце, перехватило дыхание. Он снова прильнул к ее губам. Да, он отлично умеет целоваться. Когда он уложил ее на кровать, она потянула его за собой, вбирая в себя его вес, его тело, прежде чем они перекатились, и она оказалась сверху. – Можно и медленно, – прошептала Симона, дразняще касаясь губами его губ. Глядя ему в глаза, она до конца расстегнула его рубашку, сбросила свои туфли. Вытянувшись на нем, стала покусывать его подбородок. – Мне нравится твое лицо. Поджарое, угловатое и глубоко посаженные глаза спокойного зеленого цвета, который на самом деле совсем не спокойный. Я рисовала твое лицо. – Правда? – Пыталась решить, что с тобой делать. – Симона откинула волосы назад и улыбнулась. – И придумала. – Она провела руками по его бокам и замерла. – На тебе пистолет. – Прости. Прости. – Рид перекатил ее на спину, сел. – Я забыл о нем. – Он отстегнул кобуру, сунул в ящик тумбочки. – Ты забываешь, что его носишь, потому что он часть тебя. – Он часть моей работы. – И тебя. – Он повернулся и увидел, что она сидит на коленях за его спиной. – Ничего. Просто испугалась на секунду. Кто отличает хороших парней от плохих лучше, чем мы с тобой?.. Теперь я хочу, чтобы ты меня раздел. – Это я могу. – Сначала сними ботинки. – Отличная идея. – Рид наклонился развязать шнурки. – Когда ты в последний раз этим занимался? – До… – Он чуть было не ляпнул, что до того, как в него стреляли. – Прошлой осенью. По разным причинам. – Давно. Я тоже давно. По разным причинам. Может, мы чуть ускоримся? – Тоже отличная идея. – Рид стянул с нее свитер. На ней был черный бюстгальтер с низким вырезом. – Боже. Прости, но я должен насладиться еще одним моментом. Он провел руками по ее телу. Она откинула голову. – Насладись. У тебя хорошие руки. Сильные, уверенные. – Я мечтал, чтобы они касались тебя. Именно так, как сейчас. – Ты не спешил. – Оно того стоило. Симона подняла голову, открыла глаза. – Ожидание кончилось. Она резко стянула с него рубашку, прижалась к нему и отдалась следующему поцелую. Более страстному. Сильному. Ее захлестнуло желание. Молнии освещали комнату вспышками, гром вторил ревущими раскатами. В стекло хлестал дождь, гонимый воющим ветром. Рид толкнул ее на спину, снял с нее джинсы, потом она с него. – Притормозим потом, – прошептала Симона. – Лучшая твоя идея… Его губы и язык пробежались по ее телу. Когда его руки нашли ее, горячую, влажную, готовую, она выгнулась к нему с рваным стоном. – Не медли, не медли… Он вошел в нее. Мир содрогнулся. Рид держал ее за руки, как будто хотел привязать их обоих к кровати. Ее ноги обвились вокруг него, ее бедра двигались, она требовала большего, большего. Он держался, изо всех сил держался, чтобы продлить мгновение, даже когда она закричала. Потом, по новой, она стонала вместе с ним, поднимаясь вместе с ним и падая. И на этот раз, когда она сдалась, она произнесла его имя. И, растворяясь в ней, он себя отпустил. Глава 19 Они так и остались лежать, сплетенные, потные, тяжело дыша. Холодный ветер превратил дождь в лед, и мелкие льдинки стучали по окнам со звуком, похожим на шипение масла на горячей сковороде. Рид подумал, что готов так пролежать хоть до весны. Руки Симоны блуждали вверх и вниз по его спине. Затем ее пальцы наткнулись на шрам от пули на плече. Он передвинулся, оперся на локти, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. – У тебя потрясающие глаза. – Просто карие. – Какая же ты художница, если «карие» – лучшее, что ты можешь сказать? Они тигриные. Как темный янтарь. Согласна? – Какой же ты шеф полиции, если делаешь выводы без доказательств, лишь бы было согласие? – Ты должна остаться. Там ужас, что творится, – продолжал Рид, прежде чем она успела сказать «да» или «нет». – Правда ужас. Впрочем, даже если бы это была теплая июньская ночь, я все равно хотел бы, чтобы ты осталась. Навсегда. Могу предложить тебе вино, замороженную пиццу и еще секс. Она посмотрела на него смеющимся взглядом. – С чем пицца? – Сосиски и пепперони. – Перевернувшись, он взял с тумбочки ее бокал с вином. – А еще у меня есть шоколадка «Дав». – Шоколадка решает дело. – Симона села, взяла из его рук бокал. – Но и от секса не откажусь. – До или после пиццы? – После. У меня разыгрался аппетит. Надо написать Сиси. Она в курсе, что я к тебе поехала, и все поймет, но раз там ужас что творится, пусть знает, что я в тепле и безопасности. Рид встал и подошел к стеклянным дверям. – Ураган и правда серьезный. Попроси ее ответить. Убедимся, что с ней все в порядке. – Сиси пережила больше ураганов, чем мы оба вместе взятые. У нее есть генератор, поэтому там обычно собирается народ, чтобы переждать «северо-восточный». Друзья, еда и алкоголь. Все останутся на ночь. Ты был приглашен, – добавила Симона. – Но у меня были другие идеи. Рид включил камин, добавив мерцающий свет искусственного пламени. – У тебя всегда хорошие идеи. – Я рада, что ты так думаешь. Потому что у меня есть еще одна идея. Сделаю с тебя скульптуру. Хранитель. Защитник. Не с пистолетом – не люблю их. Скорее, меч… – И в доспехах? Она засмеялась. – Нет, только меч. – Ну, вряд ли я… – У тебя хорошая фигура, красивая. Высокий, но не худой. На вечеринке Сиси ты был худоват, а теперь в отличной форме. – Осталось набрать еще пару фунтов. Все никак не удается… – Я знаю анатомию человека, мужское тело. Ты подтянутый и сильный.