– Пожалуй, и то и другое. Я подумал, что настойчивость может сыграть против меня. – Верно. И полагал, что ожидание приведет меня в нужное чувство? – Я на это надеялся. Признаюсь честно, еще пара дней ожидания, и я пришел бы к тебе сам. – Тогда ладно. – Симона встала. – У меня кое-что есть для тебя в машине. Я не была уверена, что отдам это тебе, – сомневалась, что подойдет. Теперь уверена, что подойдет. – Она протянула ему свой бокал. – Нальешь мне еще, пока я схожу за ним? – Конечно. Наливая вино, Рид думал, что утопится в своей бирюзовой ванне, если она предложит быть просто друзьями. Симона вернулась, вручила ему коробку и забрала свой бокал. Он разрезал скотч перочинным ножом и открыл коробку. Достал статуэтку размером не больше его ладони. Грациозная девушка сидела на каком-то стебельке, похожем на нераспустившийся цветок; волосы ниспадали ей на плечи и спускались по спине между парой крыльев. Она касалась рукой волос, будто убирала их от лица. Изогнутые губы и чуть прищуренные глаза излучали веселье. – Твоя домашняя фея, – пояснила Симона. – На счастье. – Господи, сначала оригинальная Леннон, а теперь оригинальная Симона Нокс. – Некоторые мужчины могут подумать, что фея – это для девчонок. – Она красивая. – Рид поставил фею на каминную полку. – Здесь хорошо смотрится? – Да. На другой край нужно поставить подсвечники. Какие-нибудь интересные, не… Он подошел и поцеловал ее чуть настойчивее, чем в первый раз. – Спасибо за подарок. – Пожалуйста. – Симона отступила на шаг. – Теперь покажи мне дом. – Ты пришла в удачное время. Я нанял пару уборщиц на два раза в месяц. Они как раз сегодня приходили. – Кейли и Эстер. Я в курсе. Он провел ее по первому этажу. Как и Эсси, как и Сиси, она высказывала замечания, предложения. На втором этаже она остановилась перед закрытой дверью. – Мой кабинет, – сказал Рид, кладя руку на дверную ручку, чтобы Симона не открыла дверь. Он не хотел, чтобы она видела его доски. – Здесь я сам убираюсь, и сейчас он не в лучшем виде. А вот тут у меня комната для гостей. – Очень красиво и уютно. – Моя бывшая напарница дала мне много идей, и я старался им следовать. Надеюсь, она с мужем летом приедет погостить. Есть и вторая гостевая комната… ну, будет. На случай, если приедут родители. Или сестра с семьей. Или брат с семьей. – Здесь была хозяйская спальня? – Нет, спальня на той стороне. По пути Симона заглянула в его «ретро-бирюзовую» ванную. – О… просто очаровательно. Многие на твоем месте заменили бы все на новое, но ты оставил, как есть. Прелесть. – Вообще, я сначала и хотел заменить все на новое. Меня удержала Эсси, моя напарница. Она прислала мне занавеску для душа с морскими коньками, эти полотенца и даже зеркало в раме из ракушек. Я купил только туалетный столик и попросил Джона Прайора заменить краны. Они были ужасные. – Ты сохранил старый стиль. Пятидесятые годы. Тебе нужна русалка, – добавила Симона. – Найди себе хороший принт с красивой русалкой, вставь его в рамку, такую же обшарпанную, белую, как туалетный столик, и повесь на стену. Дошли до главной спальни. – Здорово, – сказала Симона, пройдясь по комнате. – Это тоже идеи твоей напарницы? – Отчасти. Она велела мне купить кровать. – А раньше ты на чем спал? – На матрасе на полу. В Портленде я жил в ужасной квартире. Въехал туда сразу после колледжа и остался, потому что хотел накопить на дом. – Мне нравится, какие ты выбрал цвета – яркие, но не утомительные. И старый комод. Ты сам покрасил его в темно-синий? – Нашел его на блошином рынке. Ящики нуждались в починке. Я как увидел, сразу подумал: то, что надо. – Не закрывай шторами двери на веранду. Такой вид грех загораживать. Если захочешь проспать до обеда, накроешь голову простыней. Наверное, хорошо выйти туда утром? Смотришь вокруг и думаешь: все мое! – Ага. Симона распахнула дверь, впустила в комнату ветер. – Ах! Вся эта сила и энергия будто проникает внутрь тебя, правда? На фоне грозного темного неба ее кожа словно сияла. Вдали над океаном сверкнула первая вспышка молнии. – Да. Она прикрыла дверь, повернулась к нему с взлохмаченными волосами, сияющая. Подошла к тумбочке, поставила бокал. – Картонка под стакан? – Если я ставлю стакан или бутылку прямо на дерево, я буквально слышу голос матери: «Рид Дуглас Квотермейн, я не так тебя воспитывала». А иногда хочется прилечь перед телевизором с пивом. – Иногда хочется… – Она подошла к нему и, глядя в глаза, начала расстегивать рубашку. Он мгновенно представил, как стискивает ее в безумных объятиях, и берет то, чего так отчаянно хотел. Однако, к своему собственному удивлению – как и к ее удивлению, – задержал ее пальцы свободной рукой. – Не спеши. Ее брови снова взлетели. – Да? Ему пришлось перевести дух, сделать шаг назад. Подставка у него была только одна, поэтому он поставил пиво на блюдо, в которое каждый вечер сбрасывал мелкие монеты. – Я неправильно тебя поняла? – Нет. Понимаешь ты все отлично. Я хотел тебя с первой секунды, когда увидел, как ты спускаешься по лестнице на вечеринке у Сиси. Нет, вру, – поправил он себя. – Я хотел тебя с тех пор, как увидел тебя на той картине, которую Сиси называет «Искушение». – Отсюда и название, – сказала Симона, внимательно на него глядя. – Да, точное название. Но в ночь вечеринки я увидел тебя во плоти. Ты спускалась по лестнице, и все во мне перевернулось, замерло, потом снова пошло. Такой момент… – У тебя бывали моменты и раньше. Она повернулась, чтобы взять бокал с вином. Он положил ладонь на ее руку. – Не такие. Давайте сразу это проясним. Сейчас еще один такой момент. Я хочу его замедлить. – Ты не хочешь сейчас заняться со мной сексом? – Я сказал, что хочу немного притормозить. Я не сказал, что сошел с ума. Я хочу тебя сейчас. И возьму тебя сейчас, если ты не убежишь. Просто хочу замедлить… Он притянул ее к себе, поцеловал. Долго и медленно – по контрасту с ураганом, бьющимся в стекла. Мягко, нежно, мечтательно. – Не убегай, – прошептал он. В ответ она обняла его за шею и ответила на поцелуй. – Насколько медленно? – Вначале медленно… – Рид сбросил пиджак с ее плеч. – Мне снились мощные сны о тебе. Он снова прильнул к ее рту. Завыл ветер. Сверкнула молния, следом за ней прогрохотал гром.