– Наверное, здесь есть и моя вина, но какой смысл себя винить? Я сделала для нее все, что могла. Тюлип была счастливым ребенком, а потом моя мать… Впрочем, она тоже не виновата. Мы такие, какие есть и какими хотим быть. Сиси нежно погладила Симону по волосам. – Натали в отчаянии, детка. Она очень сожалеет. – Не надо, не надо, не заступайся за нее. – О нет. Она и мне причинила боль, беспричинно. Пора бы ей разобраться со своим внутренним ребенком, перестать винить тебя, меня или кого-то еще в своих проблемах. Если она осознает, что сотворила, и сделает все возможное, чтобы исправить содеянное, это может стать для нее поворотным моментом. – Мне все равно. – Понимаю. В семьях случаются раздоры. Однако Натали всегда будет твоей сестрой и всегда будет моей внучкой. Прощение дастся нелегко. Она должна его заслужить. – Не знаю, смогу ли я восстановить скульптуру. Это Тиш… Не уверена даже, что у меня есть силы попробовать. Но если я это сделаю, если сумею, она все равно будет другая. – Ты все исправишь. – Сиси повернулась, чтобы поцеловать Симону в макушку. – Сумеешь. Да, она будет другой. Она будет говорить нечто новое, нечто большее. Вот что, пойдем, соберем осколки, оценим ущерб. Перенесем их в твою студию, и когда ты будешь готова, начнешь над ней работать. А пока мы зажжем белый шалфей и развеем негативную энергию. – Хорошо, но давай просто посидим здесь еще немного? – Давай посидим. Гарри возвращался домой после игры в гольф воодушевленный. И немудрено – улучшил свой личный рекорд. Отличный выдался день! Через час он должен заехать за Натали – они собирались на ланч с друзьями, – а потом удивит свою невесту экскурсией по дому, который, по его мнению, идеально им подходил. Дом – их дом – это следующий этап. Они найдут, купят, обставят его и, наконец, будут жить вместе. Хочет свадьбу осенью – ладно, он подождет. Хочет большую традиционную свадьбу – он полностью ее поддерживает. Но пора думать о следующем этапе. Гарри вошел в квартиру, поставил клюшки у двери – и заметил Натали, свернувшуюся клубочком на диване в гостиной. Его и без того отличное настроение стало еще радостнее. – Привет, милая. Я не… – Потом он увидел слезы, измученное лицо. – В чем дело? Что случилось? Он обнял ее, и она разразилась новыми рыданиями. – Господи, что-то с твоими родителями? С бабушкой? Натали яростно потрясла головой. – О, Гарри! Я сделала что-то ужасное. – Не могу поверить. Ну, тихо, не плачь. – Он достал из кармана носовой платок, который его мать приучила постоянно носить с собой, и вытер ей слезы. – Ты ограбила банк? Пнула щенка? – Я ездила к Симоне. – Так. Полагаю, встреча прошла не очень гладко. – Она меня ненавидит, Гарри. Сиси тоже меня ненавидит. – Неправда. – Ты не знаешь. Не понимаешь. Симона всегда была любимицей Сиси. Она обожает ее – две горошины из одного стручка, как говорит мама, – а я получаю то, что остается. – Ну, вероятно, остается еще очень много, потому что когда я вижу тебя с бабушкой, нетрудно заметить, как сильно она тебя любит, как гордится тобой. Я не вижу ненависти. – Они ненавидят меня. Если не раньше, то теперь, после того, что произошло. – Что же произошло? – Я не хотела… – Вцепившись пальцами в рубашку Гарри, она спрятала лицо у него на груди. – Я так разозлилась, Симона говорила мне ужасные, просто ужасные вещи. А Сиси смешивает для них двоих чертову «Кровавую Мэри», и я чувствовала, как она смеется надо мной. Я вышла из себя… – Боже, Натали, ты ведь не ударила свою сестру? – Нет! Я просто… Я вышла из себя, толкнула ее, и она разбилась. Это произошло случайно, я извинялась, но они не стали слушать. – Кого толкнула? – Статуэтку. Женский бюст. – В новом приступе рыданий Натали прижала руки к лицу. – Симонина статуэтка с той выставки во Флоренции. Сиси ее купила, всегда ею хвасталась. Я ее случайно толкнула, а она упала и разбилась. Я так испугалась и так сожалею… и пыталась сказать им… Но они не слушали. – Женщина, выныривающая из воды? Та, что в большой комнате Сиси? – Да, да, да. Я просто вышла из себя. Они… обе набросились на меня, и я вышла из себя, а потом они не слушали моих извинений. Гарри встал с дивана и подошел к окну. Скульптура стояла у него перед глазами, и он вспомнил, когда она восхитила его, как Сиси рассказывала о выставке, о том, что она почувствовала, когда ее увидела. – Натали, ты же знаешь, как много она значила для твоей бабушки и сестры. – Я случайно! Я не хотела. Он вернулся, снова сел, взял ее за руку. – Натали, я тебя знаю. Ты не все мне рассказываешь. – Ты тоже на ее стороне?! – Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко. – Я внимательно слушаю, но не скрывай правду. – Я пришла сюда не спорить с тобой. Я пришла сюда не для того, чтобы ссориться из-за Симоны. Опять. – Мы не ссорились из-за Симоны. Мы ссорились, потому что ты не сказала мне правды. Ты сказала мне, что твоя сестра не сможет приехать на наше торжество, потому что слишком занята. – Она была где-то на западе, поэтому я и предположила… – Мы юристы, – перебил ее Гарри. – Мы оба знаем, как использовать полуправду и игру слов. Не надо на мне упражняться. Что случилось сегодня? Натали по-настоящему испугалась и вновь вцепилась в его рубашку. – Я не выдержу, если ты будешь против меня! Он нежно обхватил ее лицо руками. – Этого никогда не случится. Но давай будем откровенны друг с другом. Честны друг с другом. – Мои родители… Мама расстроена, потому что папа после вечеринки дважды ездил на остров. – Твоя мама расстроена, потому что он общается с твоей сестрой? – Ты не понимаешь! Симона презирает мою мать, она неблагодарная. После всего, что они для нее сделали, она бросила колледж и сбежала в Европу. Гарри слышал все это раньше и набрался терпения. – Похоже, правильно сделала. Если и есть проблема, то она между твоей матерью и сестрой. Это не твоя проблема, Натали. – Я люблю маму. – Конечно. Я тоже. – Он улыбнулся, поцеловал ее. – Горошины в стручке. Ты ходила к ней, чтобы поговорить – или чтобы поссориться? – Я юрист, – бросила в ответ Натали. – Я пришла спокойно поговорить, а потом она… Он терпеливо смотрел на нее, и она почувствовала себя виноватой. – Да, это неправда. Я шла с лучшими намерениями, но к тому времени, как я добралась до острова, я была в ярости. Я сама начала. Я сама. О боже, Гарри, я ужасный человек. – Не говори так о женщине, которую я люблю. – Он крепко обнял ее, любя Натали как за недостатки, так и за совершенство. Просто любя. – Подожди минутку, милая. Я позвоню, чтобы отменить наши планы на ланч. «И осмотр дома», – подумал он. – Я забыла. Совсем забыла. – Ничего, перенесем встречу на другой день. Потом я налью нам обоим вина, и мы все обсудим. Разберемся, милая. – Я люблю тебя, Гарри. Я правда тебя люблю. – Она цеплялась за него, не выпуская. – Взаимно. – Я хочу, чтобы виновата была она. Я хочу на нее злиться. Так проще.