— Да ладно тебе, Димон, — улыбнулся Палыч. — Ты же не хочешь сказать, что эти господа перерыли всю гостиницу только ради нескольких десятков тысяч баксов? — Вообще-то — около двух сотен тысяч баксов, — поправил я. — Да не важно, — махнул замполит. — Все равно это не та сумма, ради которой… постой, а ты, вообще, слышал что-нибудь про Николаса Буте? — Про кого? — переспросил я. — Николас Буте, он же — Николай Баранов, бывший полковник Четвертого Управления ГРУ, — пояснил Листьев. — На заре эпохи демократических преобразований он, вместе с еще парой-тройкой десятков человек, покинули вооруженные силы и занялись торговлей. — И торговали, надо полагать, не швейными машинками? — догадался я. — В основном как раз ими, с 7,62-миллиметровыми иглами. Стиральными машинками с вертикальным взлетом-посадкой, кассетными кофеварками и глубоководными кипятильниками… примерно пять-семь лет назад господин товарищ Баранов пропал, предположительно — в Намибии, — произнес Торопов. — По-идее, бабла у него должно было быть немеряно. Только никто ничего не нашел… ни счетов, ни недвижимости, ни даже маленького-маленького золотого зубика… — продолжил Листьев. — То есть вы считаете, что те ребята искали как раз то бабло? — подытожил я. — Ну, не само бабло… скорее — ключ, с помощью которого можно узнать, где это самое бабло спрятано. — А его там… ну, бабла этого — много? — осведомился я. — Ну если у Григорьева — человека, далеко не первого в организации… но, правда, и не последнего — спустя столько лет осталось две сотни убитых енотов — то можешь представить. — Не могу! — Миллионы! А то и миллиарды! Мы все надолго замолчали. Лишь потрескивали дрова в камине, да стучал в стекло дождь. — Не томи уже, сынок, — не стерпел замполит. — Показывай. Я расстегнул куртку, и оба Стечкиных не преминули этим воспользоваться, вывалившись на пол с ужасающим лязгом. Поколебавшись с секунду, я снял с шеи планшетку, и положил ее на стол. Хирург открыл сумку, и достал из нее два предмета: толстую тетрадь и пухлый пакет. — Первым делом предлагаю посмотреть тетрадь, — развел руками доктор. Мы с Тороповым с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице было выведено каллиграфическим подчерком "Григорьев А.А.", а ниже — нарисованы перекрещенные серп и молот, обрамленные пшеничным венком, с пятиконечными звездами и прочей атрибутикой, свойственной военному человеку. — Отсюда много не выжмешь, — сказал Олег Павлович. На следующих страницах, примерно до половины тетради, были различные бухгалтерские записи. Справа стояла дата, затем — наименование товара, например: "Т-64 Х 5" или "АКМ Х 1500", краткое пояснение — "Конго" или "Старый Али", и — денежный итог. Записи начинались 1992 годом, и заканчивались 1999. Суммы становились все крупнее и крупнее, и, в самом конце, после нескольких попыток подсчитать столбиком, был подведен баланс. Не буду называть эту цифру, отмечу лишь, что если это — доля человека, названного военврачом, не первым, но и далеко не последним, то сумму, причитавшуюся самому Баранову было очень сложно представить. — Мнда, — подытожил, присвистнув, подполковник. — Только за эту тетрадь нам с вами, друзья мои, могут оторвать башку. — Кто? — шепотом спросил я. — Желающих немало… с полмира… — Бережливый человек, — покачал головой Листьев, водя пальцем по строчкам. — Такого хрен обсчитаешь. — А теперь — посмотрим, что здесь, — предложил хозяин. Конверт был упакован в несколько слоев бумаги и полиэтилена. Хирург, распечатывая эту матрешку, употребил массу всевозможных ругательств, в том числе — несколько мне не знакомых, которые я с радостью взял на вооружение, пополняя свой словесный запас. В конверте оказалась сложенная в несколько раз карта какого-то острова с указанием широты и долготы, промером глубин возле берегов, отметками высот и всем остальным, что могло бы понадобиться, вздумай кто подойти к этому острову. Карта была настолько подробной, что, казалось, после ее изучения ориентироваться на острове можно с закрытыми глазами. — Судя по координатам, это где-то около Мадагаскара, — заметил военврач. — Да? Торопов пододвинул к себе глобус, закусив карандаш, покрутил его, и, наконец, ткнул грифелем в точку северо-восточнее Мадагаскара. — Но здесь ничего нет! — удивленно воскликнул он. — Ты бы еще в школьном атласе поискал, — усмехнулся Листьев. И мы вернулись к изучению карты. Остров имел порядка семнадцати километров в длину и восьми в ширину. И вообще напоминал жирную креветку. На карте было много добавлений, сделанных ручками и карандашами различных цветов, вероятно — начертанных в другое время. Но резче всего в глаза бросались три красных креста, выполненных красным карандашом — два в северной части острова и один в юго-западной. И возле этого, последнего, красивым, ровным подчерком, совершенно не похожим на каракули полковника, было написано "Основная часть здесь". На обороте карты присутствовали пояснения: "От баобаба на плече высоты 183, к С., С.-С.-В. В.-Ю.-В. и В. Пятьсот метров. Остальная часть — восточный склон высоты 148, сто метров к Ю. от черной скалы. Оружие и снаряжение — песчаный холм на С., 50 метров на В. и 70 метров на С. Баранов Н.И." Вот, собственно, и все… лично я ни черта не понял. Но доктор с политруком пришли в полнейший восторг. — Лед тронулся, господа присяжные заседатели! — проговорил Торопов, потирая руки. — Лед тронулся! Мы должны завладеть этими сокровищами! Завтра же я еду во Владик! Через три недели… нет, через две недели… нет, через десять дней у нас будет лучшее судно и лучшая команда во всем Тихом Океане! Возьмем с собой Витю и Славу. При хорошем везении — дней через 20–30 будем на острове, там быстренько Veni, Vedi и Vici, и все! У нас будет столько бабла, что можем купаться в нем, как Скрудж Макдак! — Типа сейчас ты не можешь… — заметил Листьев. — Я-то точно поеду. Не столько ради денег, сколько ради смены обстановки. Заржавею тут скоро. В Диме я тоже не сомневаюсь. Однако, есть один человек, на которого я боюсь положиться… — Кто? — прошипел подполковник. — Назови эту собаку, я лично ему в голову выстрелю! — Это ты, мой дорогой друг, — улыбнулся доктор. — И все потому, что ты не умеешь держать язык за зубами. Не забывай — не мы одни знаем про карту. Те ребята, что разгромили "Адмирала Казакевича" — они мало перед чем остановятся. Я думаю, есть и другие, кто приложит максимум усилий, чтобы это бабло не прошло мимо них. Мы не должны показываться поодиночке. Мы с Димоном останемся здесь до отплытия, а тебе лучше взять с собой Славу и Витю. Но главное — никому ни слова! — Ты прав, дружище, — кивнул Торопов после недолгого молчания. — Все мероприятие следует провести в условиях строжайшей секретности. И лучше нанять еще десятка полтора-два бойцов… я уж не говорю про то, что нам придется скрытно проникнуть в территориальные воды иностранного государства, что на языке любой армии мира называется "диверсионной операцией". Да и до Сомали рукой подать. Что касается до меня — то я буду молчок. Часть вторая. Кок 7. Я еду во Владик На подготовку ушло гораздо больше времени, чем предполагал Торопов. Листьев не раз вспоминал, чем отличается командир от замполита. Командир говорит "делай, как я", а замполит — "делай, как я говорю". Мы жили в замке подполковника почти как пленники — Андрей Петрович перед отъездом усилил охрану, и теперь по периметру с завидной регулярностью проходили ребята, экипировка которых дополнилась бронежилетами и дробовиками. А на балконе, обнявшись со старенькой Арисакой, мирно дремал старый егерь Михалыч. Я провел над картой много часов, изучив ее практически наизусть. Я знал каждый изгиб острова, каждую отметку высоты и каждый промер глубины. Вооружившись Яндексом, я изучил и окрестности острова, благо, на полторы тысячи километров эти окрестности были океаном. Мне снова стали сниться кошмары. В этих беспокойных снах Баранов то подкармливал специально завезенных на остров тиранозавров "Растишкой", то сидя на пирсе, бросал в море расчлененные тела туристов, привлекая акул. И все это — с одной целью — чтобы осложнить нашу жизнь на острове. Как бы то ни было, но все эти сны оказались совершеннейшим пустяком по сравнению с тем, что нам пришлось пережить на этом злополучном острове. Неделя шла за неделей. Был уже конец сентября, когда прозвучал долгожданный звонок. Горничная подозвала меня к телефону. На другом конце провода был Торопов. — Ага, дружище! — воскликнул подполковник. — Слушай меня внимательно, и не перебивай! Я купил отличный корабль — списанный сторожевик "Скиф", доработанный контрабандистами. Отличное судно, на форсаже идет 40 узлов! Не представляешь, сколько геморроя я нажил, прежде чем найти этот корабль! Но как только люди узнали, что мы отправляемся на поиски сокровищ — все наперебой бросились помогать! — Хм, — многозначительно ответил я. — Говорю же — не перебивай! С бойцами тоже была проблема — я нашел лишь троих, но после познакомился с совершенно замечательным человеком. Ты не поверишь — он служил в Африке, и юго-восток знает, как свои пять пальцев! Правда, мы с ним сначала чуть не набили друг другу морды, но как только он узнал, что у нас карта Баранова — проникся таким уважением, что ты не можешь себе представить! Говорит, что скучает по Африке, по горячему тропическому ветру и соленому морю! Трогательная сентиментальность, ты не считаешь? — Но… — Да не перебивай же! Есть, правда, минус — у него нет одной ноги. Но, тем не менее — он, как раньше говорили — новый человек социалистической формации — воспитанный в коммунистических идеалах и заветах член "общества будущего". Вот такой мужик! В общем, я взял его коком. С его помощью я набрал остатки команды — видел бы ты их рожи! Сомалийские пираты, увидев их, сами сдадутся нам! Капитана тоже нашел отличного — настоящего морского волка! Правда, без бороды и трубки… да ладно! О, еще забыл! Серебряков — это кок, про которого я говорил, женат на негритянке. Видел я ее — страшная, как вся моя жизнь! Так что я отлично понимаю, почему он хочет свалить из дома! Короче, бросайте все, немедленно собирайтесь, и приезжайте во Владик. И бросил трубку. Я еще несколько секунд вслушивался в гудки, а затем тоже нажал на отбой. Приезжайте! Молодец! А куда приезжать? Но через секунду телефон снова зазвонил. — А, совсем забыл, Димон, — вновь раздался голос политрука. — Я в гостинице "Приморье" — привыкаю к походным условиям. Номера для вас с Листьевым забронированы — жду. И захватите с собой Михалыча. Началось. До этого момента мне все наше предприятие казалось… не знаю, каким-то фантастичным, нереальным. Какой-то детской игрой, когда мальчишки в песочнице договариваются уйти в пираты, но все заканчивается в без двадцати девять, когда начинаются "Спокойной ночи, малыши". Лишь теперь я понял, полностью осознал, что все происходящее — нифига не игра и не шутка. Еще секунду назад мне не верилось в это. А теперь уже поздно — верить, или не верить. Это как… как… я не знаю — как инопланетяне. В них можно верить, а можно и не верить, но даже те, кто верить в существование внеземного разума — сомневается в том, что увидит хотя бы одного маленького, крошечного зеленого человечка живьем. И, вдруг — раз! Инопланетяне валятся с неба, потрясая лучеметами, и уже поздно верить или не верить в них. Они есть — и это точно. Вот и тут точно так же. Мы едем, и это точно. Пора собирать чемоданы. По-правде говоря, чемодана у меня не было даже одного. У меня была лишь спортивная сумка, куда я и упаковал свои нехитрые пожитки, втиснув в середину оба Стечкина — тот, что обронил дядя Степа, и тот, что я реквизировал у Полковника, не к ночи будет помянут. Доктор был тысячу раз прав — за этими сокровищами охотимся не мы одни, и пара весомых аргументов не повредит.