— Бумаги на месте? — завопила женщина. — Бумаг нету… только деньги! — К черту деньги! Ищите бумаги! — Да, к черту деньги… фантики, их хрен где обменяешь! — Ищите бумаги! — повторила Бьянка. — Да нету их тут! — О, Бьянка, тут золотишка нормально! — Там золота больше! Посмотрите, нет ли их на теле! — крикнула негритянка тем, кто остался внизу. — Ого! — раздался удивленный возглас. — Нашли? — Нет, но здесь не меньше десятки бакинских! — Ищите бумаги, придурки, там — миллионы! — Да нету ничего! — Нас ограбили! — догадалась девушка. — Это этот хрен… как его… Дима! Он не мог далеко уйти — только что горел свет! Переройте все, найдите этого гаденыша! В "Адмирале Казакевиче" начался настоящий бардак. Всюду гремели шаги, трещали выбиваемые двери, грохотала разламываемая мебель и звенела посуда… кавардак! Даже окрестные сопки подхватили этот звук, превращенный туманом в хлопанье крыльев гигантских, неведомых птиц, и заиграли им в эхо, перекидывая его друг другу, словно мячик в пинг-понге. Но все было напрасно. Бандиты выходили один за одним, и докладывали Бьянке, что меня там нет. Очевидно, это оттого, что я был здесь. Внезапно грохнул выстрел, и в небо взвился огонек. — Красная ракета! — сказал один. — Надо валить. — Куда валить? — завизжала Бьянка. — Он где-то здесь! Ищите его! Загляните в каждую щель! — Конечно, у тебя-то трахаль — депутат, он тебя отмажет, — заметил кто-то. — Тебе даже селедку с молоком есть можно — ничего не будет. Ответил ему пистолет в руках африканки. Кровь брызнула на стену, и разбойник, вытянув руки по швам, грохнулся на крыльцо. — Дебилы! Найдите карту, и сами купите кого угодно! Там миллионы! Тоже мне, мужики! У меня, у женщины, у бедной, беззащитной девушки, яйца крепче, чем у вас! Сыкло! Никто не рискнул пойти к Григорьеву, кроме меня! И теперь из-за вас я теряю свою счастье! Я должна раздвигать ноги под этим жирным тюфяком, когда сама могла бы покупать кого хочу! — Десятка баксов-то — нехилый улов, — возразил еще кто-то. — А чувак с картой поди давно свалил — ищи ветра в поле! — добавил другой. — Всех положу! — бесновалась негритянка, размахивая пистолетом. — Да пошла ты… Один из головорезов зарядил ей в челюсть. Удар был такой силы, что девушка полетела в одну сторону, а пистолет — в другую. Вдали, на дороге, блеснули автомобильные фары. Приближалось не менее трех машин! — Как думаешь, Дядя Степа, может, замочить ее? — предложил один из налетчиков. — Да ну ее… мараться неохота. Сваливаем. И разбойники бросились врассыпную. Кто-то вглубь острова, кто-то — наоборот, к бухте. Через минуту взревел мотор катера, и судно унеслось прочь. Бьянка осталась одна. Она поднялась на четвереньки, потом — на ноги. Покачиваясь, нетвердой походкой, женщина прошла мимо меня. — Мальчики, где вы? Куда вы подевались? Разве я плохо вас ласкала? Степа, Андрей, Женя! Вы же не кинете свою черную девочку? Африканка повернулась к морю. Автомобили тем временем приближались. Свет фар прошел по щелям в настиле моста, затем посыпалась пыль из-под колес и скрипнули тормоза. Загремели армейские ботинки. — Стой! — раздался оклик. — Не возьмете, суки! — ответила Бьянка. Она уже успела пройти приличное расстояние. Рука женщины метнулась к поясу, но пистолета там не было — он лежал где-то около гостиницы. Тогда она развернулась и побежала. — Стой, стрелять буду! Щелкнул автоматный затвор. — Пошел ты! — ответила на бегу атаманша. — Куда! — завопил я, высовываясь. — Там обрыв! Но было поздно… через секунду африканка исчезла с горизонта. — Димыч, ты? — прозвучал голос Листьева. — Да я это, я, — заверил я, поднимаясь на ноги. — Извини, подзадержался… — развел руками хирург. — Вот, холуаевцев с собой прихватил… похоже, не зря… — Черт, жалко бабенку, — цокнул языком солдатик, тот самый, что готовился стрелять. — Жопа классная была. — Ну-ну, — кивнул я. — Только до этого она одному по яйцам зарядила, а второму мозги вынесла. — Бр-р… — вздрогнул военный. Большая часть спецназовцев рассыпалась по скалам, в поисках сбежавших бандитов. Еще несколько остались, на случай если какому-то недоумку взбредет в голову вернуться. Эти ребята способны захватить без шума и пыли американский авианосец, а с шумом и пылью — целых три. Я же, вместе с Леночкой и Олегом Павловичем, вернулся в "Адмирала Казакевича". Хотя налетчики ничего не унесли, кроме кое-какой мелочи из кассы, стало понятно, что я разорен. Погром был страшный. В поисках бумаг Сан Саныча они даже посрывали картины со стен, а уж про мебель и говорить нечего — раздолбана в щепки, обшивка кресел и диванов вспорота. Чтобы все восстановить, и снова запустить гостиницу — нужно просто нереальное бабло. — Так ты говоришь, они искали еще что-то кроме денег? — подозрительно уставился на Леночку капитан — командир спецназа. — Ну да, — подхватил я, вцепившись в локоть девушке. — Они искали большие деньги. — Большие деньги? — переспросил офицер. — Ну да, — повторил я, кивнув на куль в Лениных руках. — А… — хотела было возразить любовница Григорьева, но я с силой сжал пальцы, так что она могла только вскрикнуть. — Видишь ли… мадам залетела от нашего постояльца… так что я считаю вполне справедливым, что сироте достанется хоть какая-то часть добра его покойного отца. Согласен? — Ну да, — кивнул военный, сверля меня взглядом. — Ну да. Но планшетку я заранее благоразумно перевесил на грудь, и застегнул куртку, так что увидеть ее он не мог… если только не обладал рентгеновским зрением. — Палыч, ты предлагал перекантоваться у Торопова, ежели чего? — напомнил я. — Кажется, большего ежели чего сложно представить… Доктор, слава Богу, мужик умный, не стал со мной спорить и задавать лишних вопросов. Оставив спецназовцев прочесывать окрестности, мы сели в его машину, и покатили в Аякс. Разумеется, по пути закинув девушку домой, к ее матери. 6. Планшетка Полковника Я откровенно завидовал выдержке Листьева. Он не проронил ни слова за всю дорогу, даже когда мы высадили Леночку. За девушку можно было не беспокоиться — она получила сумму даже большую, чем можно было мечтать в ее положении. Так, в полной тишине, нарушаемой лишь гулом тойотовского двигателя, мы доехали до дома Торопова. Ну как дома… Целого замка, окруженного кирпичной стеной, высотой в добрых три метра. Ворота нам открыл охранник, вооруженный кулаками, размером с мою голову. Или хирург был здесь частым гостем, или нас ждали — так или иначе, но охранник пропустил нас без вопросов, отметив лишь, что хозяин в своем кабинете. Доктор уверенно прошел по длинному коридору, застланному ковром, к нужной двери. Кабинет был квадратной формы, две стены которого оказались заставлены книжными шкафами, третья представляла собой одно сплошное окно, а у четвертой стены находился камин, по обеим сторонам которого весели сабли, шашки, палаши, рапиры, шпаги и прочее холодное оружие. Сам хозяин сидел за письменным столом с резными ножками, со столешницей, застланной зеленым сукном, и дымил трубкой. Про Торопова я неоднократно слышал от Олега Павловича, и знал лишь, что он — отставной подполковник, бывший замполит Листьева, но видел его впервой. Это был высокий, слегка седоватый, мужчина, ростом под метр девяносто, с круглым лицом, с хитрым прищуром глаз. — Привет-привет, — протянул он, приветствуя нас. — И тебе не хворать, — кивнул военврач, бухаясь в свободное кресло. — Как все прошло? — поинтересовался хозяин. — А, — отмахнулся хирург. — Пока рано судить… но, похоже, у нас кое-что есть… правда, Дима? — Что? — удивился я.