– Ты словно светишься, – Юлия недоверчиво смотрела на сына. – Что он там такого тебе сказал? – Да так, ничего особенного, – Костя думал о чём-то своём, продолжая улыбаться. – Просто поговорили. – О чём? – Да мам, ну не знаю о чём, – заныл Костя. – Как тебе сказать? О том, о сём, о книжках, о… Не знаю я, как сказать, ничего такого особенного. Просто он прикольный дядька. Как-то, знаешь… нормально разговаривает. Не как другие. И кабинет у него прикольный. Не как у врача. Костя опять улыбнулся чему-то своему. Юлия удивлённо смотрела на сына, пока резко затормозивший впереди мусоровоз не заставил её выкрутить руль вправо, перебрать пару эпитетов и перевести дыхание. Костя, когда она снова повернулась к нему, кажется, даже не заметил этого. Он спокойно сидел, крутил смартфон и улыбался в лобовое стекло. Мальчишка думал о чём-то своём, и Юлию кольнула смутная досада. Почему до её сына смог достучаться совершенно посторонний, пусть и профессионально подготовленный человек, а не она сама и вообще никто из близких? Что они делали не так?! Глава 3. След из прошлого Маргарита сняла наушники и растерянно посмотрела на Никиту. Тот продолжал напряжённо слушать, конспектируя в блокноте. – Ну и как это всё понимать, мать вашу?! – изрекла она, поднимаясь со стула и со стоном потягиваясь. Никита прижал палец к губам, но Маргариту это не остановило. – Что это было вообще? Сеанс лапшеразвешивания с очковтирательством? Сказки какие-то, долбанутые, Колумб с Гагариным. Это такой у Бессмертного метод прогрессивный, или его надо лечить вместо Костика? Никита снял наушники, аккуратно положил на стол, посмотрел на раздражённую Маргариту, продолжающую загибать руками к спине затекшие ноги. – Не знаю, что там надо Бессмертному или Костику, а вот нам надо к Шмидту, – спокойно сказал он. – Чего? – сразу оживилась Маргарита. – Зачем? – Вы, Маргарита Николаевна, как всегда, поспешили, не дослушали конец. Атам-то самое главное и есть, – Никита отмотал запись, включил звук. Маргарита жадно наклонилась к ноутбуку. «Кира, будь добра, не записывай новых», – раздался в динамике голос Бессмертного. «А что случилось, Алексей Иванович? Что мне им говорить?» – секретарша была явно удивлена. «Скажи, что я через неделю еду в отпуск. На месяц». «А как же…» «Текущих мы доведём. И этого мальчика тоже. За неделю справимся». Никита остановил запись, посмотрел на Маргариту. – Ну?! – Что – ну? – она недоумённо посмотрела в ответ. – Баранки гну! Марго, просыпайся наконец! Это то, чего просил Шмидт, – какое-то движение Бессмертного, какое-то событие. Ну вот – Бессмертный собирается ехать из города. – Да… да, пожалуй, – Маргарита растерянно заморгала. – Ну так едем, чего ждём? – Не стать тебе опером, Марго, – наставительно произнёс Никита, открывая почту. – Тем более следователем. У тебя конечности всегда опережают мозги. Запись мы эту можем Шмидту отослать. А вот если явимся к нему, не завершив слежку, получим втык и звездюлей. Хотя можешь остаться здесь, а я съезжу к Шмидту, – Никита насмешливо уставился на Маргариту занеся палец над Enter. – Вообще-то, съездить могу и я, – сварливо ответила Маргарита. – Ага! – Никита отправил файл. – Без меня ты бы вообще всё просмотрела. Так что с тебя штраф – дуй за обедом. – Никит! – протестующе воскликнула Маргарита. – Хочешь ещё в наушниках посидеть? – Ладно, ладно, иду. Тоже мне, блин, начальник выискался, – бормотала Маргарита, завязывая шнурки на кроссовках и нарочито громко хлопая входной дверью. * * * К вечеру заметно похолодало. Вернувшись после ужина в одолженный у замначальника кабинет и включив свет, Шмидт почувствовал, как выстудило комнату. Днём было непривычно жарко для октября, кондиционер не работал, и Шмидт открыл окно. Сейчас с улицы тянуло сыростью, холодом и бензином. Шмидт закрыл окно, поставил сумку, вынул планшет и сел за стол, осторожно отодвинув стопку бумаг и файлов замначальника. Надо будет попросить его подыскать какой-нибудь угол. Неудобно постоянно выгонять человека из его кабинета, хоть тот только и делает вид, что работает. Шмидт с самого начала приготовился к долгой и кропотливой работе; он знал, что с Бессмертным иначе никак. Надо было сразу выделить себе кабинет, как и предлагал Горский, но Шмидт не хотел привлекать внимание. Слишком поздно он сообразил, что внимание всё равно привлёк и почву для слухов дал самую обильную. Городишко был маленький, и приезд московского генерала и его негласная работа над чем-то секретным так или иначе взбудоражили и переполошили всю городскую верхушку. Шмидт понадеялся, что они примут его на свой счёт и об истинных намерениях не догадаются и встревать не будут. Догадаться было бы сложно, если точно не знать, зачем он приехал. Даже непосредственным исполнителям, молодым стажёрам из местных, которых Шмидт одолжил у Горского, он дал лишь самое необходимое и велел отчитываться непосредственно перед ним. Ребята очень старались выслужиться, явно надеясь, что генерал их заметит и заберёт в Москву. И сегодня, кажется, их старания дали первые плоды. Шмидт открыл присланный файл, надел наушники. Перемотал на конец, прослушал диалог ещё раз. Да, Бессмертный собирается уезжать, это факт. Чего-то подобного он и ждал, не думал только, что ребятам повезёт так скоро. Вопрос был в том: что теперь делать? Шмидт снял наушники, зажмурился, крепко протёр ладонью блестящую лысину и лицо. Задумался, уставившись в дверь. Много лет он задавал себе этот вопрос, но так и не смог ответить. И сейчас, когда цель опять была близка как никогда, когда надо лишь протянуть руку и взять, он снова не знал, что делать. И стоит ли вообще что-то делать? «Я слишком увяз в этой теме, – устало думал Шмидт. – Слишком увлёкся этой гонкой, мне не хватает свежести и перспективы. Я не могу придумать ничего нового, и если не смогу, он опять уйдёт». Раздался стук в дверь, и тут же, без разрешения, в проёме показались рыжеватые патлы Кошкиной. – Леонтий Васильевич, можно? Шмидт махнул рукой. Стажёры зашли в кабинет, неуверенно покосились на стулья. Шмидт разрешающе кивнул. Пока Никита с Маргаритой шумно пододвигали стулья и устраивались поближе к столу, Шмидт принимал решение. Когда стажёры затихли и выжидающе уставились на него, он решился. – Ладно, ребята, – Шмидт хрустнул пальцами. – Видимо, пора посвятить вас в это дело чуть более подробно. То, что вы мне сегодня прислали, это важно. Это вы поняли правильно. Но вряд ли поняли почему. Вы ещё не догадались, зачем мне Бессмертный? Были какие-то версии? – Ну… – протянула Маргарита, переглянувшись с Никитой, – ну, мы думали сначала, что педофил, раз детьми занимается, но… – она замялась. – Но вряд ли генерал с Лубянки приедет лично ловить обычного педофила, – закончил за неё Никита. Шмидт усмехнулся, кивнул, выбирая папку и вбивая пароль. – Ещё. – Ну., что ещё? – Маргарита опять переглянулась с Никитой. – Какой-то шпион или криминальный тип, залёгший… в общем, вышедший здесь на покой. Но мы не нашли никаких его связей с криминалом. Ни в прошлом, ни в… – она снова замялась. – Если честно, мы даже о его прошлом почти ничего не узнали, – признался Никита. – Ну, о том, которое было до Волхова. – Потому что нет его, этого прошлого, – сказал Шмидт. – По крайней мере, в обычном понимании этого слова. В повисшей паузе Никита с Маргаритой не сообразили ничего лучшего, как снова переглянуться. – То есть как? Вы хотите сказать, что речь о краже личности? Он по поддельным документам? – Если бы всё было так просто! – с нежностью протянул Шмидт. – Стал бы я тогда заниматься этим делом, ребята?! Но, в общем, вы попали настолько, насколько было возможно при вашем уровне знаний. Шмидт тяжело посмотрел на стажёров. – Мне не хочется прибегать к дурным штампам, но то, что вы сейчас узнаете, должно остаться в этой комнате. Вы имеете представление о том, кто я такой и что могу сделать с вами за несанкционированное разглашение. Стажёры нервно и торопливо закивали. – Ну ладно. С этим прояснили, идём дальше. – Шмидт вывел на экран планшета три снимка. – Во времена, когда вас ещё и в проекте не было, легла мне на стол одна любопытная папочка. А в ней три фотографии – вот эта, вот эта и вот эта. Шмидт развернул планшет. Никита с Маргаритой склонились над экраном, почти касаясь головами, рассматривая три фотографии Бессмертного. Одна была идентична той, что они получили шестнадцать дней назад, когда их вызвали в кабинет Горского, представили Шмидту, а он протянул им фото и велел установить слежку за человеком на снимке. Постукивая пальцем по фотографиям, Шмидт комментировал каждую из них. – Ессентуки, 1937 год, Павлов Сергей Валентинович. Москва, 1955 год, Рейнер Андрей Константинович. Горький, 1980 год, Коновалов Василий Васильевич. Разные люди. Разные города. Разные биографии. Одно лицо. В комнате повисла тишина. Стажёры переглянулись и снова уставились в экран. – Это официальные фотографии на официальные документы, как видите. Но есть и другие. Неофициальные. Случайные, – не разворачивая планшет, Шмидт стал листать экран. На старых монохромных снимках мелькало в одиночку, в группе или в толпе лицо Бессмертного. – Ялта, 61-й год. Москва, 53-й год. Кёнигсберг, 45-й год. Смоленск, 40-й год. Киев, 33-й год. Ленинград, 27-й год. Авот самая старая, какую мне удалось найти – Петроград, 17-й год, июль. Вот тут, за спиной у Троцкого – видите? Слева, в самом углу. – Шмидт увеличил снимок. – Это не член ВКП(б) – совершенно точно. Но кто тогда? И что здесь делает? Стажёры переглянулись. У них в глазах читался один вопрос – кто из нас сошёл с ума?! Оба они свихнуться не могли, генерал спецслужб на психа тоже не тянул. Тогда что происходит? Никита нерешительно пролистал планшет, вернувшись к снимку 45-го года. Он бывал в Калининграде, знал немного историю края и сразу узнал развалины старой крепости Кёнигсберга, на фоне которой фотографировались работники какой-то санчасти. Четыре молоденьких санитарки в белых халатах, водитель фургона и два доктора средних лет смотрели на него с фотографии. Одним из докторов был Бессмертный! Или нет?