* * * Когда они допили пиво, отпустили Ксюшу, расплатились и вышли в город, натянув плащи и перчатки, Маргарита потребовала объяснений. – Ксюша, – принялась объяснять Лика, – племянница дьяка Коломны. Дьяк иногда заходит сюда пропустить пару кружек и тогда остаётся ночевать. Скорее всего, зайдёт и сегодня и, если нам повезёт, останется ночевать. Тогда Ксюша пошлёт Колобка отыскать твоего Савостьянова и доставить его сюда. – Колобка?! – Ну да. Он состоит при дьяке посыльным и найдёт кого угодно. Если сегодня вечером послать его за Савостьяновым, завтра утром мы уже будем знать, где он. – Ого! – Маргарита была ошарашена. – А почему же тогда они его не послали на поиски? – Вот то-то и оно! – Лика с досадой стукнула кулачком в ладонь. – Видимо, им нужно не просто найти Савостьянова, а задержать его. Или прямо устранить. Видимо, они не верят, что его можно уговорить по-хорошему. Маргарита судорожно втянула воздух. Честно говоря, она тоже не верила, но это был хоть какой-то шанс. По крайней мере, они будут знать, где Никита и, может, даже что задумал. Маргарита вспомнила ещё кое-что. – А о каком долге ты говорила? Что, мол, Ксюша тебе должна и всё такое. – Да это ерунда, – Лика равнодушно махнула ладонью. – Ничего серьёзного. Лет пять назад Ксюша доставляла пиво во дворец. По дурости поднялась в верхние палаты и стянула зеркало царицы. Ей повезло, что её застукала я и отобрала зеркало, пока царица не заметила. Могу только представить, что бы Марья с ней сделала… – За зеркало? – За волшебное зеркало. К таким вещам царица очень трепетно относится… Девушки шли по улице, обсуждая, в кого бы превратила царица Ксюшу, если бы застукала за кражей, гадая, где сейчас Никита, и прикидывая шансы на успех Колобка. Маргарита радовалась, что день, так стрёмно начавшийся, прошёл всё же не зря. Как бы ни обернулось дело у Никиты, у неё здесь, по крайней мере, теперь есть подружка. Есть на кого положиться и кому доверять, а это, с учётом её положения, уже немало. Глава 7. Преступление Ядвига запахнула грудь и осторожно положила маленькую в кровать. Девочка причмокивала, наевшись и успокоившись, сонно хлопала глазками. Ядвига подоткнула одеяльце и, тихо напевая без слов, стала качать зыбку. Девочка скоро уснула. Ядвиге хотелось наклониться и поцеловать маленькую, её всю распирало от счастья и такой полноты жизни, какой она ещё никогда не испытывала. Но она боялась разбудить малышку, поэтому просто легонько подула, пошевелив светлые волосы на голове дочери. Девочка недовольно поморщилась во сне, повернула голову на бок. Ядвига улыбнулась. Любое движение малышки до сих пор вызывало у неё удивление и восторг. Все последние месяцы она ходила с переполнявшей её радостью и отказывалась понимать матерей, жалующихся на усталость, недосып, боли, страхи, а то и отторжение от новорождённого. Для неё малышка была главной радостью в жизни, и она до сих пор периодически ощущала наплывы счастья, испытанного в первый день после родов. Наверное, потому, что это были долгожданные роды. Слишком долгожданные. Она осторожно встала, стараясь не задеть зыбку, прошла в чулан за корзиной. Накинула шаль, поправила заколку в волосах и, глянув ещё раз на спящую малышку, вышла наружу. Последние месяцы она держалась на старых запасах, но они заканчивались, и пора было пополнить коллекцию. Сегодня Ядвига собиралась набрать ягод боярышника – самая популярная её настойка на ура шла по всей округе и приносила ей стабильный, хоть и не самый высокий доход. Ядвига не хотела удаляться далеко от дома, но по северному берегу озера, где она обычно собирала боярышник, в этом году ягод было мало. Она набрала здесь едва ли четверть корзины, и то чуть не все руки пришлось исцарапать. Ядвига задумалась: вернуться ли сейчас домой, посмотреть, как там маленькая? Но решила всё-таки пройти на западный берег и сначала добрать ягоды. Девочка накормлена, успокоена, раньше чем через час не проснётся. Она как раз успеет собрать корзину на Барсучьем холме. Там всегда хорошо цвёл боярышник и ягод должно быть много. Чутьё не подвело Ядвигу, на Барсучьем холме ягод действительно было много. Она быстро накидала целую корзину и поспешила домой. За час с небольшим она уже успела соскучиться по своей малышке. Впервые, кажется, оставила дочку одну на такой долгий срок и немного тревожилась. В следующий раз надо будет взять её с собой. Ядвига торопливо шла по берегу, перекладывая тяжёлую корзину из руки в руку и бросая взгляд на свой домик на сваях, видный из любой точки берега. Всё было тихо, никаких посетителей, ни постоянных, ни случайных, не наблюдалось. Она уже подходила к мосткам, как краем глаза заметила в глубине леса что-то постороннее и непривычное, чего здесь не должно было быть. Ядвига остановилась, всмотрелась. Метрах в ста от берега на небольшой прогалине между дубами и соснами, где росла яблоня, посаженная Ядвигой в первый же год, стоял незнакомец в чёрном. Судя по покрою платья, он был явно нездешний. И по фигуре, и по осанке Ядвига его тоже не узнавала. Лица незнакомца Ядвига тоже не видела. Он стоял, заложив руки за спину и осматривал с интересом яблоню. Ядвига ощутила лёгкое беспокойство. К ней постоянно приходили незнакомые люди, не желавшие называть себя. Но обычно они шли сразу к домику, а не застревали в лесу, разглядывая невесть что. Может, он уже побывал в доме и, не найдя её, вышел сюда подождать? Ядвига поставила корзину на землю и осторожно подошла к незнакомцу. Он продолжал спокойно стоять и смотреть на яблоню. Чем-то она его привлекла, хотя яблоки он не рвал, да и немного было яблок на ней. – Эй, вы кто? – настороженно спросила Ядвига в спину незнакомца. Незнакомец в высоких сапогах не вздрогнул, не дёрнулся от неожиданности. Он неторопливо повернулся, продолжая держать руки за спиной. – Здравствуйте, Ядвига Михайловна! – негромко произнёс он. – Кеша? – не поверила Ядвига. Она смотрела на молодого человека лет 22-х, гладколицего, спокойного, уверенного, с зачёсанными назад тёмными волосами, и с трудом узнавала в них черты угрюмого угловатого подростка, упрямо не желавшего оставлять у неё своих сестёр и уверенного, что сам со всем справится. – Кеша, ты?! Как же ты изменился-то, Господи, как вырос! Совсем не узнать! Ядвига дёрнулась было к Кеше обнять его, но тот стоял неподвижно и невозмутимо, всё так же с руками за спиной, словно демонстрируя, что не намерен ни отвечать на нежности, ни проявлять их. Ядвига неловко споткнулась, сердито осадив себя. Троекуров и в прошлый раз не проявил излишней чувствительности, и в этот определённо не собирался. – А вот вы совсем не изменились, – произнёс он. – Не постарели ни на день, хотя прошло уже сколько? Лет семь? Восемь? Ядвига делано рассмеялась. Не нравился ей ни этот разговор, ни этот новый, повзрослевший Кеша. Непонятно было, о чём он думает; в разговоре участвовал словно бы один его рот – холодные глаза застыли и ничего не выражали. – Ой, скажешь тоже – не постарела, – она манерно махнула рукой. – Мои отвары хороши, конечно же, но не настолько. – Слышал, у вас пополнение в семействе, – Кеша изобразил намёк на улыбку. – Мои поздравления. – Спасибо! – Ядвиге не нравилась его улыбка, как и всё происходящее. – Чудесная девочка. А откуда ты слышал? – Велизарий рассказывал. – А-а, – протянула Ядвига. Велизарий мог, конечно, узнать, хоть она и не извещала никого специально. – Понятно. Ну а сам-то ты как? Как девочки, Маша, Оля? Возвращаться не думаете? – Вряд ли, – Кеша качнул головой. – Ольга ничего не помнит, но вот Марья… Марья не хочет. – Что ж, её можно понять, – Ядвига почувствовала непонятное облегчение. – После того что здесь было, и я бы на её месте не вернулась. А ты-то зачем? Ой, а ты ко мне, что ли? Ядвига спохватилась. Только сейчас до неё дошло, что Кеша здесь не просто так и не абы к кому, а именно к ней и с вполне определённой целью. Иначе зачем было ему тащиться через сотни вёрст из Халдона в эту глушь? – В том числе, – произнёс Кеша. – В том числе и к вам. – Зачем? – Ядвига непроизвольно поправила заколку. Кеша медленно двинулся вокруг Ядвиги. – Я всё никак не мог понять, куда делся перстень Василисы, – Ядвига, словно зачарованная, поворачивалась вслед за Кешей. – Помните, мы говорили о нём в прошлый раз? Его ведь так и не нашли. Ни перстень, ни камень. Ядвига нервно дёрнула головой. Во рту вдруг пересохло до того, что стало трудно говорить. Только сейчас она заметила на пальце Троекурова золотой перстень с Лонгиром. Значит, он закончил обучение, стал полноправным волшебником. – Велизарий обещал найти его и, кажется, даже искал, – монотонно говорил Троекуров, продолжая идти вокруг Ядвиги. – Посылал своих людей. Но не нашёл. И я думал все эти годы почему? Неужели так сложно найти перстень у поджигателей? Не великого ума наши мужички. Спрятать Лонгир такой силы, как у Василисы, явно не для них задача. – И что? – Ядвига покосилась в сторону домика. Она не хотела себе признаться, что уже догадывается, куда клонит Троекуров. – Что ты придумал? – Что Лонгир украли не поджигатели. Точнее, может, и они, но явно не для себя. – Кеша, – прошептала Ядвига. – Да и поджог они вряд ли бы устроили сами. Не решились бы они напасть на ведьму, если бы кто-то им не подсказал. Если бы кто-то их не натравил. Не пообещал бы хорошо заплатить. За смерть ведьмы. И за её перстень. – Кеша! – Самокрут не очень хотел говорить, как оно было и кто его нанял, – Троекуров остановился напротив Ядвиги. Она смотрела на него огромными распахнутыми отчаянными глазами, ожидая последнего удара. – Но я убедил его. Это же ведь была ты, Ядвига! Ты сожгла свою единственную подругу, чтобы забрать её Лонгир! Он выбросил вперёд руку, и янтарная заколка выскользнула из волос Ядвиги, опустившись ему в ладонь. Она охнула, непроизвольно схватившись за рассыпавшиеся по плечам волосы, дёрнулась отобрать, но заколка уже рассыпалась под взглядом Троекурова, оставив на его ладони сверкающий синий камень. Ядвига рухнула на колени. – Кеша! – Да, это была ты! – остекленевший взгляд Троекурова ожил, теперь он пылал ненавистью. – Это, конечно, была ты. Ты завидовала Василисе, ты хотела колдовать, как она. Но ты не умела, ты же не кончила школу у Велизария. Тебя вышвырнули, я узнавал. И ты решила украсть Лонгир! Украсть у своей подруги! Троекуров взметнул голос до крика. От его невозмутимости не осталось и следа, он был вне себя от ярости. – Кеша! – Ядвига протягивала к нему руки, не решаясь вытереть слёзы. – Умоляю! Умоляю, прости! – Простить? Простить?! Смерть родителей?! Крёстной?! Да ещё такую смерть! Ты же, мразь, и девочек собиралась сжечь вместе с ними! – Кеша, нет! Нет!!! Я никого не собиралась убивать, Кеша, поверь мне. Я просила только украсть перстень, и всё! Это всё они сами, это всё Самокрут!