В холодных черных глазах промелькнул красный огонек. Рука, лежащая на моей талии, ощутимо потяжелела. Допрос? Получается, он не заключенный, а свидетель? Или Каллеман специально так сказал? В этот момент пары слаженно повернулись и сделали переход к другим партнерам, и я с облегчением улыбнулась какому-то незнакомому теру. Как же вовремя он сменил невыносимого мага! Моя рука оказалась в прохладной ладони незнакомца, а я смотрела на него и чувствовала, как исчезает бурлящее в крови волнение. Все-таки, хорошо, что Каллеман выбрал для допроса именно парконс – танец, который начинает один партнер, а заканчивает другой. Интересно, кто этот лорд? По сравнению с магом, он настоящий красавец, совсем как принц из моих детских книжек. Высокий – гораздо выше обычного роста, – с мощными плечами, затянутыми в темно-фиолетовый старинного покроя камзол, с белозубой улыбкой и мужественным лицом. Где-то в глубине души зашевелилась робкая надежда – а может, это он? Настоящий мужчина, как в романах тера Прескотта, способный защитить от всех невзгод и неприятностей, закрыть собой от любой беды и напасти. Правда, я тут же шикнула на не в меру разошедшееся воображение и опустила взгляд. Не хватало еще засматриваться на какого-то незнакомца! – Я запомнил ваше имя, леди Браге, – музыка не перекрывала голос моего партнера. Низкий, немного бархатистый, он звучал так нежно, так вкрадчиво, так ласкающе. – Оно чудесно. Эвелин. Белый цветок. Я удивленно подняла глаза и наткнулась на обжигающий взгляд. – Откуда вы знаете? – вопрос сам собой сорвался с моих губ. Эвелинды или превиксы были единственными цветами, которые росли только в Артаме, в окрестностях угольных шахт. Маленькие серебристые головки качались на тонких ножках среди черной отработанной породы и выглядели нежными и беззащитными, но это была только видимость. На самом деле они выдерживали сильные заморозки и были очень выносливы и к дождям, и к продолжительным засухам, и к первому снегу. – Я бывал в Артаме, – темно-карие глаза ярко блеснули, а на четко очерченных губах появилась мимолетная улыбка. – Вы – настоящее дитя своего края, леди Браге. И ваша нежная красота так же быстро пленяет сердце, как и бесконечное небо вашей родины. От этих слов у меня что-то дрогнуло внутри. И в горле комок появился. И вспомнился родной город, темно-синее ночное небо, яркие звезды, висящие над крышами невысоких особнячков. – Вы скучаете по дому? – словно подслушав мои мысли, спросил мужчина, и мне неожиданно захотелось рассказать ему, как сильно я люблю Аухвайне, как хорошо мне жилось там с родителями, как весело было в детстве кататься с горок и играть с братом. Я уже открыла рот, собираясь поделиться своими мыслями… И закрыла его, задумавшись, с чего вдруг решила разоткровенничаться с человеком, которого совершенно не знаю. Когда тетушка рассказывала мне о том, как вести себя на вечере, она упомянула, что дебютантка может танцевать с любым, даже с незнакомым мужчиной, хотя в обычной жизни это не приветствуется. А из подслушанных у леди Вонк разговоров я знала, что на таких балах с дебютантками часто норовят познакомиться всякие повесы и любители молоденьких девочек. Не для серьезных отношений, разумеется. Я снова посмотрела на своего партнера. Похож он на повесу? Да кто ж разберет? Я ведь с ними никогда не сталкивалась. Сказать по правде, так у меня и опыта такого нет. Пока мои ровесницы отплясывали на балах и покоряли мужчин, мне приходилось работать на леди Вонк и лишь ночью, когда удавалось припрятать огарок свечи, читать романы и мечтать о принце, который приедет однажды в Аухвайне и увезет меня в свой замок. Правда, когда наступало утро, я забывала об этих глупых мечтах и возвращалась в реальную жизнь, с ее грязными каминами, немытыми полами и всепроникающей угольной пылью, этим вечным врагом всех аухвайненских хозяек. – Я не представился, – обрывая мои мысли, сказал мужчина. – Эрнст Овенбау, герцог Равенский. Надеюсь, вы простите мою забывчивость, но я был так очарован вашей красотой, что совсем упустил из виду необходимые формальности. Он улыбнулся, в этот момент музыка заиграла громче, и у меня в душе возникло ощущение полета, то самое, когда хочется сесть на санки и съехать вниз с самой высокой ледяной горки. – Я – давний друг вашей тети, – продолжил Овенбау. – И, надеюсь, с вами мы тоже подружимся. Я бы очень этого хотел. Он продолжал говорить что-то еще, но я его не слышала. Выходит, Овенбау знал, что я – родственница леди Шарлотты? Я присмотрелась к герцогу внимательнее. В изгибе полных чувственных губ мне почудилось что-то порочное, а в глазах, всего на миг, мелькнул расчетливый огонек, и это заставило задуматься. Выработанная годами привычка никому не верить снова подняла голову. Увы. Я и хотела бы обманываться, принимая комплименты Овенбау за чистую монету, но весь опыт моей небольшой жизни говорил только об одном – верить никому нельзя. Тем более, магам. Тем более – богатым магам. Ощущение полета бесследно исчезло. Музыка в зале стихла. Парконс закончился, как и моя глупая эйфория, и я снова вернулась с небес на землю. – Благодарю за танец, – целуя мое запястье, сказал герцог, а потом выпрямился, накрыл руку своей и тихо спросил: – Вы ведь не откажете мне в следующем? Его голос был нежным, взгляд – восхищенным и почти обожающим, но на меня они больше не действовали. Это в романах принцы делают предложения нищим героиням. В жизни все иначе. – Простите, но я неважно себя чувствую, – состроив умирающую физиономию, еле слышно пролепетала я. Где-то внутри все еще звучала нежная мелодия парконса, но я не желала ее слушать. Чутье, что всегда предупреждало об опасности, настойчиво требовало держаться настороже, не доверять чужакам, особенно, родовитым магам. Что-то слишком много их крутится вокруг меня в последнее время. – Как жаль. Хотите, я отведу вас на балкон? Свежий воздух мигом вернет вам силы, – предложил Овенбау. – Благодарю, но не стоит. Я лучше вернусь к тетушке, – не выходя из образа, ответила я. В этот момент оркестр заиграл мазурку, и все пришло в движение: кавалеры приглашали дам, в центре уже выстраивались фигуры танца, дебютантки, в ожидании партнеров, нервно хихикали и жеманно прикрывались веерами. – Могу я предложить свою помощь? – не отставал герцог, и меня стала раздражать эта чрезмерная настойчивость. – Нет, благодарю. – Что ж, прошу меня простить, – вынужден был откланяться Овенбау. Я понаблюдала, как исчезает в толпе заметная высокая фигура, а потом скользнула за колонну и облегченно выдохнула. Мое положение слишком неопределенно, чтобы доверять таким вот «принцам». Да и не нужны они мне. Вот дождусь совершеннолетия и заживу своей собственной жизнью. Пусть небогатой, но свободной и счастливой. Музыка стала громче. Она накатывала веселыми волнами, увлекая за собой и предлагая пуститься в пляс, заставляя забыть об осторожности и насладиться вечером. Похоже, дирижер обладал сильным даром. Только магия способна так ярко передать нужный посыл. Помню, когда мама учила меня игре на фортепиано, она всегда подчеркивала, что музыкант обязательно должен вкладывать в свою игру всю душу, только так он сможет тронуть сердца слушателей. «Не жалей эмоций, Эви, – любила повторять она. – Они вернутся к тебе, усиленные овациями и откликом благодарной публики». Маменька знала, о чем говорила. До замужества она была известной пианисткой, и на ее концертах всегда был полный аншлаг. Эх, если бы я могла пойти по ее стопам… Я вздохнула и огляделась по сторонам. Пары слаженно повторяли фигуры танца, в воздухе медленно плавали светящиеся шары, по стенам легко скользили разноцветные огоньки, словно магические светлячки тоже танцевали мазурку. Ощущение сказки усиливалось с каждой минутой. Никогда не думала, что бал – это настолько красиво! Я поправила оборки платья и подошла к распахнутому окну. Снаружи была ночь – прохладная, расцвеченная сверкающими огнями, околдованная ранней весной, живая. Она грезила о чем-то и смотрела на меня так ласково, что внутри робко расцвела надежда на счастье. Может, зря я во всем ищу подвох? Может, беды остались в прошлом, а впереди меня ждет что-то очень хорошее? Взять хотя бы того же герцога. Чего я на него взъелась? Может, у него на уме не было ничего дурного… Я так задумалась, что не успела понять, что произошло. Пол под ногами внезапно качнулся, в глазах потемнело, я пошатнулась и попыталась найти хоть какую-нибудь опору, а уже в следующую секунду почувствовала, что меня ухватили за руку и куда-то потащили. Единый… Что происходит?! Куда меня ведут? И почему я ничего не вижу? Кто-нибудь, помогите! Пожалуйста! Неожиданная слепота вызывала такой ужас, что мне хотелось громко визжать, но заклятие немоты сдавливало горло стальным ошейником, не позволяя проронить ни звука. Где-то веселились люди, лилась музыка, раздавался смех, но с каждым пройденным шагом все это отдалялось, звучало все тише, а стук моих каблучков становился громче, эхом отдаваясь от стен. Я понимала, что нужно успокоиться и подумать, что делать, но если бы это было так просто! Ноги против моего желания шли вперед, а я по-прежнему ничего не видела, только чувствовала чужую руку, вцепившуюся в запястье, да в нос бил аромат сладких, до приторности духов. Он дурманил голову и вызывал нестерпимую тошноту. Может, в нем и заключается сила заклятия? Помнится, я читала о подобном – магическое воздействие с помощью запаха. Что, если это оно и есть? Я попробовала зажечь на ладони огонек, но ничего не вышло. Безмолвно произнесла еще парочку заклятий, и тоже впустую. Магия меня не слушалась. Абсолютно! И вот тут меня накрыл настоящий ужас. Это что же получается? Я совершенно беззащитна перед неизвестным? Так, только не волноваться. Надо стряхнуть чужую волю, выбраться из-под магического воздействия. У меня получится. Я собралась с силами и попыталась остановиться, но ничего не вышло. Тело меня не слушалось. Оно покорно выполняло приказ неизвестного мага, а я, запертая внутри, ничего не могла сделать. Единый, что за наваждение?! Никогда о такой магии не слышала! Ноги механически несли меня вперед, в неизвестность, запястье ныло от прикосновения чужих пальцев, но я не слышала ничьих шагов, кроме своих собственных. А потом острый ноготь коснулся моей ладони, и я неожиданно остановилась. Не по своей воле, разумеется. Где-то рядом послышался скрип открывшейся двери, неизвестный больно толкнул меня в спину, и я упала коленями на мягкий, пушистый ковер. Дверь тут же захлопнулась, и за ней раздались удаляющиеся шаги. А ведь до этого я их не слышала. «Помогите!» – кричало все внутри меня, но из скованного немотой рта не долетало ни звука. Вокруг тоже было тихо. Или меня лишили не только голоса и зрения, но еще и слуха? Да нет, не может быть. Я прислушалась, постояла немного, опираясь ладонями на толстый ворс, а потом чуть сдвинулась вперед и поползла, ощупывая руками ковер и пытаясь понять, где нахожусь. Вскоре под пальцами заскользил холодный паркет. Я продвинулась еще немного и уперлась в стену. Осторожно опираясь на нее, поднялась с колен и пошла, вытянув перед собой руки и стараясь сообразить, куда меня занесло. Где-то в глубине души билась паника, но я не позволяла ей взять верх над разумом. Стоит только поддаться – и все, считай, что ты проиграл. Пальцы наткнулись на какое-то препятствие. Что это может быть? Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что передо мной старомодный балдахин кровати. В современном Кроненгауде такие мало кто использует, разве что самые замшелые аристократы. Даже леди Шарлотта давно избавилась от этих свидетелей глубокой старины. Это что же, меня привели в чью-то спальню? В голове появилась догадка, от которой захотелось громко выругаться. Значит, кто-то решил развлечься с дебютанткой? Единый… Ну уж нет! Ничего у этого негодяя не выйдет! Пусть я не могу видеть, но тело-то меня слушается, а значит, надо убираться отсюда и поскорее. Я двинулась вперед, нащупывая край кровати. «Так, Эви, главное, не раскисать, – приказала самой себе. – Все обязательно получится». Минуты растянулись в часы. Я слушала собственное сбивающееся дыхание, и старалась не думать о том, что будет, если не сумею выбраться. Я обязательно выберусь. Мне бы только до двери дойти. Не успела об этом подумать, как услышала характерный звук. Шаги. Кто-то шел по коридору. Сердце зашлось от страха. Неужели не успела?! В этот момент неизвестный остановился, раздался скрип открывающейся двери, я невольно отступила назад, запнулась за какой-то непонятный предмет мебели и снова очутилась на полу. – Леди Браге? – послышался знакомый голос. – Что вы здесь делаете? – Здесь – это где? – тщетно пытаясь подняться, спросила у Каллемана. Да, это был именно он. Глава императорской магической полиции собственной персоной. Не знаю почему, но страх куда-то испарился. Постойте, я что, снова могу говорить? Но тогда почему я все еще ничего не вижу? – В моей спальне, – последовал сухой ответ. – Это ваша спальня? – пробормотала, пытаясь выпутаться из бесчисленных оборок бального платья. Единый, да что ж за напасть? Ярды легкого шелка спеленали меня, почище веревки! – Дайте руку, – недовольно процедил Каллеман и, не дожидаясь ответа, ухватил мою ладонь и дернул вверх, вынуждая подняться. – Что с вашими глазами? В голосе главы магполиции прозвучало подозрение. Стоп. Это что же получается, Каллеман ничего не знает о произошедшем? И это не он меня сюда приволок? Тогда кто? А главное, как мне теперь быть? – Не знаю, – произнесла вслух ответ на собственный вопрос, но Каллеман принял его на свой счет. – Сядьте, – произнес недовольный голос. Единый, этот мужчина вообще умеет радоваться жизни? Мне под колени ткнулось сиденье стула.