Сейчас ночь, и тетушка, скорее всего, уже ушла спать. Значит ли это, что я предоставлена самой себе? Вряд ли. Я подошла к двери и аккуратно повернула ручку. Ну да, так и есть. Заперто. Странно было бы, если бы тетушка не позаботилась об этом. Я положила ладонь на замок и тихо прошептала заклинание: – Партони. Дверь не поддалась. Я снова повторила заклинание. И снова впустую. Видимо, тетушка наложила на ключи какое-то заклятие. И что теперь делать? Взгляд метнулся по комнате, остановился на бархате штор, и я кинулась к окну. Рывок – но оконные створки и не думали поддаваться. Единый, как же быть?! «Думай, Эви, думай!» Я осматривала комнату, пытаясь найти ответ на свой вопрос, и в этот момент из камина донесся треск, и на плитах перед ним рассыпались яркие искры. В голове забрезжила смутная идея. Тетушка меня из комнаты не выпустит, но что, если устроить отвлекающий маневр? Я подошла к очагу, присела перед ним на корточки и протянула руки к огню. Тот ярким клубком охотно подкатился ближе. – Сможешь мне помочь? – спросила у жаркого пламени. Высокий узкий язычок вопросительно изогнулся. – Нужно устроить небольшой пожар в этой и еще в двух комнатах. Огонь качнулся, словно раздумывая, и замер, выгнувшись в виде вопроса. – От этого зависит моя жизнь, – объяснила, погладив горячий гребешок. Пламя ласково пробежалось по рукам и схлынуло, растекшись по дну камина сверкающей лужицей. – Тебе придется начать с комнаты, что находится рядом с покоями герцогини, там еще очень низкий очаг без решетки. Постарайся, чтобы было побольше дыма. А потом вернешься сюда и займешься моей спальней и соседними покоями, хорошо? Огонь собрался в забавную рожицу, которая с готовностью закивала. – Я на тебя очень надеюсь, не подведи, – напутствовала своего нового друга и стиснула руки, наблюдая, как он взметнулся вверх, исчезая в недрах дымохода. Когда я еще жила у леди Вонк, то выяснила любопытную вещь – весь огонь в доме был разумен, и связан общей силой. И если попросить о чем-либо пламя в одном из каминов, то оно с легкостью может оказаться в любом из других. И сейчас я надеялась, что это знание поможет мне сбежать. – Все получится, – прошептала, глядя на опустевший очаг, а потом намочила носовой платок, накинула теплый жакет и встала возле двери. Саквояж приткнула к ноге, чтобы не забыть. Время тянулось медленно. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем в холле раздались встревоженные голоса. – Скорее, Магда, что ты там возишься? Хватай ведро! – разносился по коридору встревоженный голос Гроу. – Пауль, вызывай пожарных магов! Мелли, ты куда? Быстро на второй этаж! – Так вон ведь тоже дым валит! А там комната леди Эвелин рядом, ну, как огонь перекинется? – Оставь, я сам! – выкрикнул дворецкий. – Беги к Ее светлости! Мэри, а ты чего встала? Буди леди Эвелин! В этот момент пламя снова заплясало в моем камине, искры попали на ковер, и он задымился. В комнате запахло жженой шерстью. Я прикрыла лицо влажным платком и приготовилась ждать. Дыма становилось все больше. Он заволакивал комнату серой пеленой, и уже я с трудом дышала через влажную ткань. – Леди Эвелин! Леди Эвелин, проснитесь! – донеслось из-за двери, и бронзовая ручка опустилась вниз. – Тер Гроу, тут заперто! – Святые небеса! Неси ключи, чего встала?! Гроу произнес что-то неразборчиво, а потом гаркнул: – Ну? Кому сказано, бегом! Я услышала громкий топот, а вскоре в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. – Леди Эвелин! – позвала Мэри. – Проснитесь! Уходить надо! Она закашлялась. – Миледи! Вставайте! – Я здесь, – взяла ее за руку, другой пряча за спиной саквояж. – Ох, леди Эвелин, вы не пострадали? Обопритесь на меня, я помогу вам выйти! Мэри обхватила меня за талию, а мой огненный друг подмигнул, раздул искры и бросил их под ноги служанке. Те устрашающе затрещали, Мэри взвизгнула и потащила меня из комнаты. – Ох, горе-то какое! – оказавшись в коридоре, запричитала горничная. – Это что же делается?! Такая напасть! Мимо нас пробегали слуги с ведрами, двое кинулись в мою спальню и принялись заливать водой горящий ковер, в парадные двери как раз входили маги-пожарные, предводительствуемые дворецким, указывающим им путь, и в этом всеобщем бедламе никто не обращал на нас с Мэри никакого внимания. – Трое – наверх! – командовал молодой светловолосый маг. – Вы двое – взять под контроль первый этаж. Остальные – за мной! – А леди Шарлотта? С ней все хорошо? – спросила я, наблюдая за тем, как фигуры в красной с желтым форме исчезают на лестнице, и незаметно пряча руки за спиной. – Не знаю, миледи, тер Гроу говорит, портретная загорелась, огонь вот-вот на покои герцогини перекинуться может, у нее вся спальня в дыму. Я на секунду отвернулась, чтобы скрыть усмешку, а потом посмотрела на служанку и сказала: – Мэри, беги к миледи, ей твоя помощь нужнее. Со мной все будет в порядке. – Хорошо, леди Эвелин, – кивнула та. – Вы пока в гостиной побудьте, там безопасно. Она окинула меня встревоженным взглядом и побежала к лестнице, а я, дождавшись, пока она скроется из виду, незаметно выбралась из дома и припустила к площади Аурвайне. * * * Ночь выдалась темной и безлунной. Шум и суета особняка герцогини остались далеко позади, и тишину пустынных улиц нарушал лишь еле слышный шелест листвы, да негромкие жалобы сычей. Я оперлась о стену одного из домов и с трудом перевела дух. Не знаю, сколько времени прошло с моего побега, но я успела домчаться почти до самых городских ворот. Пройти еще немного – и вот он, главный выход из Амвьена. Да только воспользоваться им не так-то просто. Законы, принятые после Ткацкого мятежа, предписывали всем входящим и выходящим из города предъявлять бумаги. Да, дикость, но в Кроненгауде до сих пор придерживались старых правил, и даже присоединение к империи ничего не изменило. «Асгау корби аи вассен» – корни настоящего питаются прошлым. Любимая поговорка кронов, которая определяет весь уклад нашей жизни. Я потерла рукой правый бок, в котором под ребрами что-то неприятно кололо, и задумалась. Когда я решилась на побег, то действовала импульсивно, на одних эмоциях. А вот теперь нужно было хорошенько пораскинуть мозгами и решить, как незамеченной проскользнуть мимо магстражи и куда идти дальше. Я покосилась на огромные запертые ворота и темные окна караулки, и вздохнула. Крепостная стена была высокой, около восьми ро, и гладкой, как угольный пласт. Она угрюмо нависала над Алвер-штрассе и казалась совершенно непреодолимой. На душе стало тоскливо. Что, если меня поймают? Что, если герцогиня уже обнаружила мое исчезновение и вызвала стражников? Единый, нужно куда-то спрятаться! Мне бы только до утра дождаться, а потом… Если найти в толпе подходящую семью и пристроиться к ним, можно будет незаметно выскользнуть из города – Келд Пятак говорил, что утром, когда в город идут толпы торговцев и крестьян, стражники не так внимательны. А дальше нужно дойти до старой границы с Дартштейном, благо, та не так уж и далеко, и затеряться в одном из дартских городов. Взгляд упал на узкий проход между двумя соседними домами, и в душе вспыхнула надежда. Неплохое местечко. Тут меня точно никто не заметит! Я прислушалась, проскользнула по узкому «коридору», сделала еще несколько шагов и очутилась в небольшом изолированном дворике. Он был похож на пустой каменный колодец – такой же круглый и гулкий, и так же отдавал затхлой сыростью. Рядом с одной из поросших мхом стен стояла небольшая скамья, около нее в землю была вбита странная железная скоба. Она напоминала крепеж для цепи. Может, раньше тут держали собаку? Точно, вон и погнутая миска валяется. А справа от нее виднеется пара железных звеньев. В замкнутом пространстве двора мои шаги отдавались громким эхом, и я невольно привстала на цыпочки, стараясь не шуметь. Нет, стены были глухими, без единого окна, но, как любят говорить в Аухвайне, осторожность – мать безопасности. Аккуратно ступая по каменным плитам, я прошла к скамье, села, поставила рядом с собой саквояж и вытянула уставшие ноги. А потом сунула озябшие руки в карманы и прикрыла глаза. По лицу скользил прохладный ночной воздух. Он пробирался под тонкую ткань жакета, заставляя вспомнить о тепле особняка леди Шарлотты, но я готова была терпеть и холод, и дающий о себе знать голод, и неясные перспективы будущего, лишь бы избежать участи, которую уготовала мне тетушка. Когда я вспоминала о том, что задумала герцогиня, мне становилось так больно! Да, я с самого начала не доверяла опекунше, да, я все время ждала от нее подвоха, но чтобы продать меня вот так? При одной мысли об этом к горлу подступала тошнота. Вспоминались мерзкие губы Овенбау, его распаленное похотью лицо, сильные руки, сжимающие мою талию… Понять бы еще, что они все во мне находят? Ведь не просто так Овенбау готов был отдать свои шахты. И почему леди Шарлотта говорила о резерве и силе? И зачем ей эти самые шахты? Я все время прокручивала в голове подслушанный разговор, пыталась найти объяснение и не находила. Я не обладала ни мощной магией, ни особыми дарами, ну, если не считать особым даром умение договариваться с огнем. У меня в роду были одни бытовики – обычные, точнее даже, слабенькие. И что смогла разглядеть во мне леди Шарлотта? При мысли о тетушке сердце сжалось от страха. Наверняка герцогиня будет меня искать. Она не смирится – не тот характер. А значит, мне надо затеряться среди людей, исчезнуть, раствориться. И для этого нужно полностью изменить облик. В розыске будет леди Эвелин Браге, а вот на безродную деревенскую девицу никто и не посмотрит. Я достала из саквояжа свою старую одежду, переоделась, стуча зубами от холода, заплела косы на простонародный манер и натянула платок, повязав его назад, как делают деревенские девушки. Что ж, вот и пригодились «наряды» леди Селии. В них-то уж точно никто не узнает племянницу герцогини Авенау! Рука наткнулась на портрет лорда Люциуса в серебряной рамке. Я прихватила его в последний момент, когда бежала по коридору к выходу и запнулась о комод, на котором стояли всякие безделушки. Пусть простит меня герцогиня, но мне этот портрет нужнее. Рамку можно будет продать, а на вырученные деньги перебиться первое время, пока не найду работу. А потом, когда я куда-нибудь устроюсь, у меня начнется совсем другая жизнь! Успокоенная этими мыслями, я прикорнула на лавке и моментально уснула.