Я ловлю себя на том, что снова улыбаюсь ей в ответ, поднося кекс к губам. — Вначале я съем это… — О! — Чак останавливается и поправляет очки, щурясь на ряды столиков, выстроившихся в центральном дворике. На лицевой стороне каждого из них есть табличка с парой букв — от A до Д. Или от E до И. Предполагается, что мы выстроимся в очередь в соответствии с нашей фамилией и возьмём с собой шнурок, кое-какие принадлежности и задания для нашей туристической группы. Веселье. Или это было бы так, если бы… Я не позволяю себе думать об отце. Если я это сделаю, то сяду на кирпичи у себя под ногами и больше не встану. — Он правда печёт голышом, — она поворачивается ко мне лицом, когда я замираю с открытым ртом, маффин зависает в опасной близости от моих губ. — Но он всегда носит фартуки — милые, с оборками. Я не думаю, что там можно встретить какие-нибудь лобковые волосы. Я снова смотрю на маффин и… С уважением отказываюсь. Я протягиваю его Шарлотте, и она берёт его, откусывая огромный кусок и рассеянно жуя. — Не то чтобы у меня во рту никогда не оказывалось его лобковых волос, — бормочет она, и я думаю, что это намёк на минет, но мы познакомились всего пять минут назад, и я даже не уверена, что имею право спрашивать. — Эмм-м. Я что, только что сказала это вслух? Грёбаная штуковина для задницы. — Что это с тобой и со всей этой задницевой ерундой? Задница-свиньи. Ебаная жопа. Штуковина для задницы, — один из близнецов материализуется рядом с Шарлоттой и бросает на меня извиняющийся взгляд. Он милашка, с блестящими рыжими волосами и глазами цвета мха, но… это всё не имеет значения для меня. Моё сердце навсегда привязано к определённой группе богатеньких парней. Абсолютно подлых. — Прости за неё. Она странненькая. — А ещё она настоящий придурок, — говорит другой близнец, появляясь справа от меня. Я не уверена, как они так двигаются, появляясь вокруг, словно по волшебству. — Мы все возненавидели её с первой встречи; ты должна дать ей шанс. Мы не будем держать на тебя зла из-за твоих ужасных парней. — Чувак, может, ей действительно нравятся её ужасные парни? Ты можешь просто прекратить это? Это мой шанс завести подругу, — Шарлотта пинает одного из близнецов, а затем бросает кусочек маффина в другого. Он ловит его ртом, а затем размахивает кулаком, чтобы отпраздновать это событие. — Прости. Просто они вот такие. — Может быть, нам стоит заключить соглашение просто не извиняться друг перед другом каждые несколько секунд? — предлагаю я, задаваясь вопросом, может ли это на самом деле сработать. Это дружба, предопределённая звёздами… или кошмар, ожидающий своего часа? Как бы то ни было, как только Миранда догонит нас — она не была готова встретить первый день ориентирования без причёски и макияжа — она будет ревновать. — Договорились, — Шарлотта продолжает жевать маффин, оглядывая меня с головы до ног. Интересно, что она думает обо мне? Я позволила Миранде уложить мне волосы и нанести немного блеска для губ и теней. В сочетании с дизайнерской блузкой, которую она практически накинула мне на голову сегодня утром, я чувствую себя немного не в своей тарелке. — Ты богатая девушка? Я имею в виду, что ты, должна быть такой, раз ты посещала Бёрберри. — Вообще-то, я была стипендиатом, — я останавливаюсь, чтобы оглянуться, замечая, что все парни направляются сюда. У нас остаётся не так уж много времени наедине. Я снова поворачиваюсь к Шарлотте. — А что насчёт тебя? Как ты в конечном итоге попала в школу Адамсон? Разве это не школа для парней? — Так и есть. Ну, точнее, так оно и было. Мой папа директор, он заставил меня пойти туда, — её глаз дёргается, но затем она просто отправляет маффин в рот и хлопает в ладоши. Звук приглушён чрезмерно длинными рукавами её свитера. — Итак… ты нормальная. Я нормальная. И мы обе встречаемся с пятью богатыми парнями? — её глаза становятся ещё шире. — Боже мой, это как в манге. Шарлотта подпрыгивает и отворачивается в сторону, разводя руки в стороны очень драматичным жестом. Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь. Прошло много времени с тех пор, как я была рядом с кем-то таким оживлённым. Ну, за исключением, может быть, Виндзора. Но Шарлотта Карсон? Она из той породы, которую вы никогда не встретите в Бёрберри. — Две девушки. Два гарема. Одно эпическое приключение, — она останавливается, чтобы оглянуться на меня, моргая своими огромными голубыми глазами. — На самом деле, я вроде как надеюсь на скучную учёбу в колледже. Старшая школа была немного дикой. Это преуменьшение года. — Я выпью за это, — отвечаю я, выдыхая, сосредотачиваясь на настоящем и делая всё возможное, чтобы мои мысли не блуждали. В конце концов, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я сбежала от Харпер Дюпон в заброшенном казино. Прошло ещё меньше времени с тех пор, как умер отец. О, папа, как бы я хотела, чтобы ты был здесь и отнёс коробки в мою комнату в общежитии. Я готова увидеть сегодня здесь других девочек с их отцами; это будет нелегко. — А что насчёт буквально выпить? — спрашивает Шарлотта как раз в тот момент, когда серебрянноволосый парень, Спенсер, подходит и встаёт рядом с ней. Он смотрит на меня с немалым подозрением, но я полагаю, что, если он действительно знает обо всём дерьме, которое произошло в Бёрберри, я не могу его винить. Тристан. Крид. Зак. Виндзор. Зейд. Может, я и люблю их, но это не значит, что все они за одну ночь превратились в милых, приятных на ощупь богатеньких мальчиков. — Мы могли бы пойти куда-нибудь выпить баблти или чего-нибудь ещё завтра? — Ты приглашаешь меня на свидание, Шарлотта Карсон? — спрашиваю я, и, хотя это, очевидно, шутка, Спенсер слегка ощетинивается. — Не изображай из себя гея, Чак, — бормочет он, и она фыркает, вытаскивая телефон из кармана и передавая его мне, в то время как Зак подходит и встаёт слева от меня. Он настолько крупнее всех остальных парней — за исключением, может быть, Рейнджера, — что я ловлю себя на совершенно неуместной, но смущающе естественной реакции на него. Это ваш способ признать, что вы возбуждены, мисс Марни Рид? Несправедливо, что он пахнет цитрусовыми и мускусом, а на вкус как вишнёвый Гаторейд… Ох. — Уже заводишь друзей? — поддразнивает Зак, стоя так близко, что я не могу сдержать лёгкую дрожь. — Почему я не удивлён? — Может потому что раньше у меня так хорошо получалось заводить друзей? — я шучу, потому что мы оба знаем, что это совсем не так. В первый же день, когда я пришла в Академию Бёрберри, я стала врагом общества номер один. Борнстедский университет будет другим; это совершенно новый мир. Начну всё сначала. Шанс на искупление. Старшая школа была тяжёлой; это время обещает быть блаженно скучным. Мы с Шарлоттой обмениваемся телефонами и номерами. — Я напишу тебе, — говорит она, поднимая телефон и слегка встряхивая его. На нём очень интересный чехол, весь в блёстках, розовых штучках и брелках. Он напоминает мне брелки для ключей, свисающие с пояса Рейнджера Вудраффа. Я машу ей в ответ, а затем поворачиваюсь к Заку, одна из его темно-каштановых бровей вопросительно приподнимается. — Что? — спрашиваю я, но он лишь качает головой и слегка улыбается. В колледже не шьют куртки Леттермана (прим. — Спортивная куртка, выдаваемая членам спортивных секций), но на нём официальная куртка команды Борнстеда. Она ему очень идёт. Слишком идёт. Преступно. Я кашляю в кулак, и он одаривает меня самой нелепой ухмылкой плейбоя, которую я когда-либо видела в своей жизни. — Мне нравится эта девочка. Думаю, она стала бы тебе хорошим другом, — Зак делает паузу, чтобы взглянуть на других парней, стоящих примерно в четырёх футах друг от друга на краю двора. Только Виндзор улыбается. Остальные трое… эти грёбаные парни-идолы. — Я просто беспокоюсь, что её парни и твои парни могут поубивать друг друга. Он засовывает руки в карманы своей куртки, прежде чем остановиться и оглянуться на меня. — Мои парни? Ты имеешь в виду — включая тебя. Зак одаривает меня белозубой, типично американской мальчишеской улыбкой, от которой у меня в голове пляшут фантазии, а сердце колотится так сильно, что у меня кружится голова. Когда он тянется ко мне и кладёт большие руки на изгиб моей талии, я пропадаю в его глубоких карих глазах. Как мокрая земля. Наилучшим из возможных способов. Плодородная. Пышная. Место для сладких, нежных бутонов нового роста. — Я не столь печально известен, как они. Он внезапно опускает голову, и я закрываю глаза, предполагая, что он собирается меня поцеловать. Вместо этого его руки сжимаются на моей талии, а горячие губы прижимаются к моему горлу. О, чёрт. О, Боже мой. Ох. Ох. Ох. Зак проводит языком по моей коже, а затем посасывает её, оставляя огромный засос прямо здесь, в центре двора. Мои соски напрягаются в ответ на ошеломляющие стимулы, и я вспоминаю, что Заку тоже нравится, когда трогают его соски. Мои ладони скользят вверх по его футболке, задевая эти две твердые точки на пути к шее. Он издаёт яростный, неконтролируемый выдох прямо мне в горло, когда я провожу пальцами по его чувствительным местам, а затем обхватываю пальцами его мускулистые плечи. Когда солнце светит мне в спину, ледяные укусы ранней осени пощипывают мои щёки, а на заднем плане раздаётся возбуждённый шёпот других студентов, я чувствую, что действительно нахожусь там, где мне самое место. Нормальная студентка с нормальным парнем — футболистом и… без отца. Я запускаю пальцы в волосы Зака и притягиваю его ближе, вызывая низкий, мужской смешок из его горла. — Ого, Марни. Я уже набираюсь смелости, чтобы направиться к стойке регистрации со стояком; не думаю, что смогу заставить себя сделать это, если испачкаю джинсы. Моё лицо вспыхивает, когда я отдёргиваюсь, но пальцы Зака ещё сильнее сжимаются на моей талии, удерживая меня на месте. Когда я, моргая, смотрю на него, мне снова вспоминается выпускной класс и то, как он был терпелив и нежен со мной во время нашего первого раза. То, как он смотрит на меня сейчас… Я не думаю, что терпение и нежность — это главные мысли в его голове. — Но это позже, почему бы тебе не заглянуть в мою комнату в общежитии? — он замолкает, а затем вздыхает, заглядывая мне через плечо. Я поворачиваюсь и вижу Виндзора, стоящего пугающе близко ко мне. Улыбка, появляющаяся на его лице, говорит мне всё, что мне нужно знать. — Вы соседи по комнате? — спрашиваю я, потому что университет Борнстеда позволяет студентам просить о соседе по комнате, и, при условии согласия обеих сторон, эти просьбы принимаются почти повсеместно. Ну, при условии, что студенты одного пола; в кампусе нет общежития для людей разного пола. — Так и есть, — это всё, что говорит Виндзор, шлёпая меня по заднице пластиковым мечом и неторопливо проходя мимо, чтобы присоединиться к очереди от Й до П. Кажется, он понимает, что здесь он не Виндзор Йорк, принц Англии. Он такой же студент, как и все остальные. Зейд, с другой стороны… Он неторопливо подходит к одному из столов, и затем хлопает ладонью по поверхности, пугая студента-волонтёра (и около дюжины людей, которых он только что обошел в очереди). Зейд расплывается в весёлой улыбке и сдёргивает очки с головы обратно на нос, позволяя им соскользнуть вниз, когда он кокетливо поглядывает поверх них. — Запиши мою группу. Меня зовут Зейд Кайзер. Несколько студентов — читайте: в основном все они — хихикают, шмыгают носом и делают тайные фотографии на телефоны. Им всё равно, что он просто обошёл их в очереди. В конце концов, он рок-звезда. Девушку за столиком не так-то легко впечатлить, и она в ответ приподнимает проколотую бровь. — Я зарегистрирую вас — это линия от Й до П. Как в вашей фамилии. Вашим друзьям придётся зарегистрироваться под своими именами. А сейчас мне нужно, чтобы ты встал в конец очереди, — Зейд мило хмурится, но ему придётся привыкнуть к тому, что с ним обращаются как с нормальным человеком, а не как с богом. Я ухмыляюсь. — Я ухожу на линию от Р до Я, — говорю я с лёгким смешком, похлопывая обеими ладонями по груди Зака. С прерывистым вздохом он, наконец, отпускает мою талию и отпускает меня. Даже с призраком меланхолии, бродящим по моему сердцу, я счастлива. На этот краткий, прекрасный миг… Я в восторге. Глава 2 Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон Парни суетятся вокруг меня, прежде чем я отгоняю их хлопая полами своей толстовки, принимая предложенную газировку с воткнутой в неё соломинкой, которую Спенсер взял для меня с соседнего столика с закусками. Я жую кончик соломинки и посасываю её одновременно, изо всех сил стараясь не думать о словесном поносе, который извергла ранее.