— Вот как? — Она попыталась высвободиться, с неудовольствием ловя на себе понимающий взгляд Лизы, сидящей рядом за столом редакторов, — Я и не знала, что ты меня искал. Бунин появился вместе с партией «Демократическая свобода» за пятнадцать минут до эфира, все время крутился возле Налимова, а когда узрел Марину, то, напрочь забыв, где он и по какому поводу, принялся с ней любезничать. Причем Алена стояла тут же, буквально в трех шагах. Он ее даже не заметил! А теперь, когда понял, что объект вожделения недоступен, он, видите ли, «нашел наконец-то»! — Ну и подруга у тебя, — шепнул он, целуя ее в шею. Алену перекосило, но она стояла как вкопанная, по опыту зная, что из Костиных объятий не так-то просто вырваться: будет шум, неприличная сцена, это может помешать съемкам. — Просто не знаю, как высвободиться из ее пут! — жарко пожаловался Костя. — Расслабься, — успокоила его Алена, — у нее другой кандидат на очереди. Скоро она тебя отпустит. — Скорее бы! — вздохнул Бунин, совсем не расстроившись. — Я уже устал от этого балагана. Меня тошнит от ее наигранности. Она как пластмассовая Барби, облитая медом, — тут он коснулся губами ее уха, — а кроме того, я так соскучился по тебе! — Да? — пришло время удивиться Алене. — Неужели мужики различают, когда женщина искренна, а когда нет. — Ты считаешь нас идиотами? — А вам не все равно, искренна с вами женщина или нет? — На первых порах — «по барабану», — он зарылся носом в ее волосы, — а потом все ходы становятся понятными. Мед в конце концов слизывается, и остается одна пластмасса. Скука смертная. — Кстати, об искренности, — она вывернулась к нему лицом, — ты же видел Наташу. Ну ту, титовскую пассию, помнишь? Костя нахмурился. — Я тут от Титовой Валентины услышала замечательное сравнение, что она похожа на Марину. — Наташу… — протянул Бунин, — ах, эта… Ну так ты сама скажи. Ты же с ней вроде бы подружилась. — Я?! — Не я же. — Он мягко ей улыбнулся. — Я думал, ты уже все секреты по поводу этой дамы рассекретила. — Ты что-то путаешь! — Алена почувствовала знакомое покалывание в кончиках пальцев. — Где я могла с ней разговаривать?! — Да я сам видел. Помнишь, на приеме в загородном пансионате. Сначала ты исчезла с Налимовым, а потом я увидел тебя с Наташей. Я еще удивился, как просто ты с ней болтаешь, словно подруга. Ну и не стал мешать. Ты ведь давно ее искала. Вспомнила? Девушка в зеленом платье? Так это и была Наташа! Тут Алену качнуло. Она прикрыла рукой глаза, пытаясь разогнать радужные круги, поплывшие во все стороны. — Тебе плохо? — испугался Бунин и с нежной силой обнял ее за плечи. — Ты вся дрожишь! Ален, что такое? — Наташа… — тихо простонала она. — Какая Наташа? — У тебя бред. Это от переутомления, — быстрым шепотом затараторил Костя. — Я подозревал, что Налимов способен ухайдокать всех вокруг! — Он повернулся к оторопевшей Лизе, которая и думать о съемках забыла, наблюдая за ними. — Есть здесь что-то вроде медпункта? Девушка сейчас сознание потеряет. — Я вызову врача, — та судорожно схватилась за телефонную трубку. — Уж будьте любезны! — Не нужно никакого врача, — Алена из последних сил оттолкнула его в сторону. — Не ходи за мной. — Я тебя провожу до туалета, — с готовностью предложил галантный кавалер. — Мне не туда, — шатаясь, она побрела вон из студии. * * * Алена отворила дверь аппаратной, медленно прошла через комнату звуковиков и наконец, достигнув двери, ведущей в режиссерский отсек, остановилась. Она не знала, как начать разговор. Она вообще не знала, что делать. Все, что творилось сейчас в студии, да и не только в студии, все, что было начато с ее подачи — газетная и теле- шумиха, горы компромата, сдвиг общественного мнения, — все это было хлопком от разорвавшегося мыльного пузыря. Горин не виноват в смерти Андрея Титова. Скорее всего он вообще не подозревал о том, что кто-то может считать его в этом виновным. Это все ее безудержная фантазия! Ее, Алены, и больше никого. Это она заставила поверить и Налимова, и еще тысячи людей в то, в чем сама не была до конца уверена. Она, в борьбе за справедливость, совершила самую большую несправедливость — она презрела презумпцию невиновности. И вот теперь — горькая расплата. Алена все-таки повернула ручку и открыла дверь. Девять экранов показывали разные планы студии. — Пять секунд до конца рекламного брейка, — предупредила Катерина по громкой связи: — Четыре, три, две, одна, мотор! — Наташа! — громко позвала Алена. Катька вздрогнула и резко развернулась. Глаза ее не пылали страхом. Она оставалась спокойна: — Когда ты это поняла? Алена шагнула через порог и прикрыла за собой дверь. — Де минуты назад. — И что теперь? — подруга прищурилась. Алена развела руками: — Не знаю. Зачем ты убила Андрея Титова? Катька вздохнула и тут наконец побледнела. — Ален, — устало проговорила она, — я так больше не могла. Я любила его слишком сильно. Я не понимала, что делаю. Целый год я глядела на него каждый день. Изо дня в день, понимаешь?! Целыми днями! А ночами рыдала, как идиотка, и ничего не могла с собой поделать. Можешь ли ты понять силу такой пытки?! — И ты стала Наташей, чтобы заполучить Титова? — Однажды ночью я вдруг поняла, что просто не выживу, если не добьюсь его. И тут способы уже не имели никакого значения. Я хотела его все равно как, все равно каким, лишь бы он был мой. Не могла я больше прятать взгляд, когда сталкивалась с ним в коридоре. Это потом все стало плохо. А поначалу он даже не заметил нашего сходства. Просто подцепил еще одну потрясающую девицу на тусовке. Потом влюбился. Я, конечно, переработала Маринкин опыт, как могла… — Вышло очень удачно, — заметила Алена. — Да, но чем дальше заходил наш роман, тем больше усложнялась моя жизнь. А потом превратилась в настоящий кошмар. С ним я чувствовала себя женщиной. Истинной женщиной, я вертела им как хотела, он готов был на меня молиться. Я и не представляла, на что способен по-настоящему влюбленный мужик. Ведь до него меня никто так не любил. Но я не могла быть просто женщиной. Я безумно люблю свою работу, и кинуть ее под ноги даже Андрею… Нет, я бы не смогла! Я понимала, что пройдет совсем немного времени, и я опять начну выть по ночам. — И поэтому ты перешла на двойной образ жизни? — Я чуть с ума не сошла. Ты не представляешь, как это тяжело быть сразу двумя людьми в одном теле. Ведь на телецентре мне нужно было менять все: не только прическу и одежду, а все, понимаешь?! Привычки, манеры, образ мысли. Теперь каждый раз, когда мы сталкивались с ним в «Останкино», я тряслась от страха. Я боялась выдать себя жестом. Да не передать мне этого! — Господи, Катька, большинство женщин так и живет. Любовь и работа! Почему нельзя было признаться, кто ты на самом деле? Почему ты заранее решила, что он не поймет? Он же тебя любил! — Не мели чепуху! — Катерина мотнула головой. — Андрей Титов ненавидел работающих баб. Максимум, на что он согласился, так это если бы я пошла рассказывать про погоду. Да и то вряд ли. Ему в женщине нравилась только женщина. Иного он не признавал. А обмана не потерпел бы. Не простил. И я знала, что если он раскроет, в чем дело, то позаботится о том, чтобы ноги моей не было в «Останкино». Да и вообще на телевидении, даже на кабельном. В этом плане он был злым и мстительным. Да какой мужик простит, что его так долго водили за нос? Не знаю, что со мной тогда произошло. Я измоталась, наверное. Эти его вопросы, его постоянная ревность. Он же в последнее время хотел знать про меня абсолютно все: что со мной, где я поминутно. Проверял. Я три месяца жила словно в аду и при этом должна была сохранять видимость счастья. Он же собрался разводиться. Представляешь, что со мной стало бы, переберись он ко мне насовсем? Он меня издергал. Я боялась абсолютно всего. На работе — что он узнает во мне Наташу, дома — что вдруг увидит во мне Катерину. Просто кошмар! Наверное, я помешалась со страха. Не могу иначе объяснить. Вот тут и появился Зюзя. — Знаешь, я пока поднималась по лестнице, многое вспомнила: тебя у Налимова, твой мобильный. Это ведь Зюзя тебе названивал, а ты прямо при мне с ним разговаривала? — Ты уже знаешь финал наших отношений, — Катькины глаза метнули злые искры. — Дурацкий финал, да и начало было ничем не лучше. Андрей купил «Тойоту» на меня, не хотел делить машину с женой при разводе. Впрочем, квартиру тоже. Но не в вещах дело. Все эти бирюльки, которые ты на мне у Налимова видела, тоже он подарил. Как же я перепугалась тогда, плела чушь, а ты верила, — проговорила она это совершенно равнодушно, не было в ее голосе ни нотки самодовольства. Она просто констатировала факт: Алена все эти месяцы была слепой дурой, ничего не замечала вокруг себя, работала на износ, увлеченная идеей покарать Горина. Как выяснилось, пустой идеей. — А Зюзя на меня запал сразу. Мы с Андреем приехали ставить машину на профилактику в тот самый сервис, где он работал. Наверное, это судьба. Зюзя подошел. Мы с ним парой фраз всего и перекинулись. Я и не догадывалась, что этот идиот примется меня выслеживать. Он узнал о моей работе и наконец догадался, что я вру Андрею. Начал меня шантажировать. Вот мне и пришлось взвалить на плечи еще и эту проблему. Держала его на коротком поводке — заигрывала, соблазняла, словом, влюбила в себя. На свою же голову. Но знаешь, что самое потрясающее? Зюзя полюбил во мне вовсе не Наташу, а Катерину. Уж не знаю почему. Может быть, чувствовал, что Наташа для него недоступна… Потом он начал меня уговаривать расстаться с Андреем, опять пригрозил, что все ему расскажет. Останавливало его только то, что если Титов узнает о моем обмане, то попрет меня с телевидения, а для меня лишиться любимого дела — просто смерть. И все-таки Зюзя хотел изгнать из меня Наташу, чтобы я навсегда осталась Катериной. Я подозревала, что он подумывает об убийстве. Как могла, уговаривала его не делать этого. А потом Андрей пригласил меня в свою команду. Как раз на «Политический ринг». И тут я оказалась перед выбором. Любовь или работа. Смешно? — Ничего веселого, — грустно заметила Алена. — Вот и я о том же. Не знаю, как Зюзя узнал об этом. Только он принял решение. Я виновата лишь в том, что вовремя не порвала с Андреем. Может быть, сейчас он был бы жив. — А Зюзю-то ты зачем раздавила? Катька опустила голову: — Все покатилось по наклонной. Конечно, я Зюзю ненавидела. Поверь мне, я испытала настоящее физическое удовольствие, когда размазала его по стене. Он же после всего, что сделал, хотел любви, свихнувшаяся мразь! А отказать ему я не могла, он шантажировал меня, что теперь мы с ним на всю жизнь повязаны кровью. Когда понял, что я не собираюсь с ним жить, совсем голову потерял. Говорил — я себя загубил и тебя с собой потоплю. Я все надеялась, что он передумает, не станет рассказывать тебе обо мне… Но ошиблась, он все-таки приперся на встречу. Деньги какие-то запросил, идиот. Думал, что так он солиднее будет смотреться. — А я-то подумала, что его последние слова были обращены ко мне. Он мне прохрипел перед смертью: «Слишком красивая», — совершенно некстати вспомнила Алена. — Когда Андрея не стало, потерялась и я, — Катька вздохнула. — Я уже не была Катериной, но не могла быть и Наташей. Словом, болталась, как дерьмо в проруби. Ухватилась за «Политический ринг» потому, что тут я все еще чувствовала себя хоть кем-то. На работе душой отдыхала. Ну а история с Гориным… — Это можешь не объяснять. Ты за нее так ухватилась, что я удивилась поначалу, с чего бы это. А когда у меня появились сомнения в его причастности к аварии, ты испугалась. Странно, что мне это не показалось подозрительным. — Я все еще надеялась, что выгребу из этой истории. Что все спишут на политику, а меня оставят в покое, и я вернусь в прежнюю Катерину — увлеченного режиссера. Конечно, «Политический ринг» без Андрея — уже не то, но что поделаешь. Я хотела забыть эту историю с Наташей. Я даже все ее шмотки запихала подальше в шкаф. Но ничего не вышло. Вот так! — Катька посмотрела на нее в упор. — Загнала я себя в ловушку, да? — И как теперь быть? В этот момент в глазах подруги вспыхнули холодные искры. Алена ощутила знакомую по прошлым покушениям слабость в коленях и поняла, что сейчас ее снова попытаются прикончить. Ожидать такое от Катьки, с которой вместе ходили в школу… да что там в школу, неделю назад кофе за одним столом в «Антраците» пили! Та дернулась к сумочке и, прежде чем Алена успела что-либо сообразить, нацелила на нее дуло настоящего пистолета. — Я ведь режиссер, — прозвучал стальной голос, такой непохожий на голос Катерины, — я всегда простраиваю мизансцену. Наташей я стала не с бухты-барахты, я все подготовила: и документы, и базу — не подкопаешься. Я надеялась, что ты ни о чем не догадаешься, но все-таки предполагала, что когда-нибудь ты можешь прозреть. Знаешь, на приеме у Налимова я поняла, что должна подстраховаться. На следующий день я подала документы на шенгенскую визу. Так, на всякий случай. Разумеется, на паспорт Наташи. Не получилось выгрести малой кровью, ничего. Оказалось, что этот кусок жизни я безнадежно загубила, когда впервые вышла из комнаты в образе Наташи. Но тем не менее нужно как-то продолжать свою биографию. Теперь я покончу с Катериной. Пожалуй, навсегда. Зюзя был бы недоволен.