"Вот оно что! Теперь предстоит час унижения всего мужского пола. Какая скука! И почему она решила клеймить позором мужской род именно в моей компании? У меня что, на лбу написано, что мне не везет с женихами?!" — Не поверишь, хочу его бросить и не могу. Тут дело даже не в гордости. Не потерплю я, чтобы эта пустоголовая вертихвостка увела моего мужа. Да я его зубами у нее из пасти выдеру, — проговорила приятельница как-то без особого энтузиазма. — Выдеру у нее из зубов, а потом брошу. — А что Бунин? — При чем тут Бунин? — Марина вновь встрепенулась. На кислом лице появилась хитрая ухмылка. «Она еще спрашивает!» — Просто он давно не появляется на моем горизонте. Я подумала, что дело в тебе, — бросила пробный шар Алена. — Поищи его в другой постели. «Слишком беззаботно ответила. Значит, я права. Бунин запал на Марину. А потом начнет терзать меня подробностями. Как же все это надоело!» Алена выразительно посмотрела на часы. У нее оставалось сорок минут до встречи с очередным обманутым клиентом фирмы «Дом». Клиентом весьма неприятным — это она поняла сразу, как только в телефонной трубке ей ответили ленивым баском. Потом по характерному набору слов стало понятно, что клиент — бритоголовый бандит, причем худший из популяции — тот, который претендует на звание «нового русского». Идти на встречу не хотелось, оставаться с Мариной и обсуждать ее скорбные семейные дела — тоже. Но сорок минут топтания на улице были весомым аргументом в пользу последнего варианта. Поэтому Алена осталась в кафе и согласилась еще на одну чашку кофе. — А ты все занимаешься этим делом, ну… о гибели Титова? — Хочешь посодействовать? — Да нет, — Марина томно передернула плечами. Похоже, воспоминания о легкой победе над Буниным придали ей уверенности и повысили настроение. — Просто интересно, чем закончилось. Кого осудили. Жену? — Жена тут абсолютно ни при чем. — А любовник? — Теперь у тебя тоже есть любовник и муж, который изменяет, — жестоко заметила Алена. — Ты готова убить Павла? Подумай, ты в аналогичных обстоятельствах. — Конечно, готова. Подонок! — Ладно, — отмахнулась Алена, — «готовность убить» и «убить» — две разные вещи. — Ты знаешь, я бы все-таки больше подозревала последнюю любовницу Титова. Как там ее… Наташа, кажется? — С чего такое дикое предположение?! — Что обычно нужно любовницам от богатых женатых мужиков? Тем более женатых долгие годы, имеющих ребенка. Его развод? Вряд ли. Ведь немногие мужики пойдут на это. А если и пойдут — эта вечная головная боль с его ребенком, с его воскресными отцовскими обязанностями, при которых неминуемы встречи с бывшей. Как ни крути, но такой муж тебе целиком не принадлежит, он живет на две семьи. А если учесть, что у богатого мужика еще и работа, то на молодую жену времени совсем не останется. По будням он вкалывает, по выходным гасит чувство вины перед брошенными детьми. И что эта любовница поимеет, перейдя в статус официальной жены? Кучу проблем. Значит, умной бабе, а эта Наташа точно не дура, такой вариант малоинтересен. Значит, остается последнее — деньги. Если посмотреть на ситуацию с этой стороны — все становится понятным. Она ведь доила Титова, как корову. Квартиру он ей купил, машину на нее записал, даже дом собирался строить на ее имя. А потом, когда жена узнала и пригрозила разводом, а Титов действительно решил разводиться, Наташа перепугалась как всякая здравомыслящая женщина — на кой черт он ей сдался в качестве мужа?! Во-первых, означенные выше проблемы, во-вторых, Титов — всем известный бабник, так что годик-другой он бы еще продержался за ее юбку, а что потом? Другую бы нашел. Так что, если Наташа укокошила вашу телезвезду, ее понять можно. — Тебе бы в психологи пойти, — хмыкнула Алена, нехотя признав доводы Марины вполне здравыми. — А ты не нашла Наташу? — Нет. — Вот тебе и доказательство ее вины. — Как у тебя все быстро. Доказать вину не просто даже если мотив налицо. А мотив убийства, если говорить о Наташе, весьма хлипкий. Да и вообще, закроем эту тему, она на меня тоску навевает, — не сообщать же Марине имя истинного убийцы. Стоит только заикнуться, и об этом узнает вся Москва, причем в течение часа. И тогда пропал телепроект. Ведь если Горин хотя бы догадается, что его зовут не на съемку рядовой политической передачи, которая является отличной возможностью прорекламировать себя и свою партию, а на публичное судилище, то разве он придет? Даже и думать нечего: конечно, нет! Алена решила сменить тему разговора: — Слушай, оставь ты Павла в покое, перестань доводить и его, и себя. — Она проговорила ту самую фразу, ради которой Марина и настояла на их встрече. Как бы ни была женщина уверена в себе, рано или поздно и в ее жизни наступает момент, когда подруга должна сказать то, что только что озвучила Алена. — А как же фотки у него на столе? — Марина вздохнула. — Попробуй выяснить у него самого. Что ты ходишь вокруг да около! — А если он сознается, что безумно влюблен? — Он что у тебя — идиот? Какого черта мужику понадобилось хранить фотографии любимой женщины, да еще в купальнике, на том месте, где их легко может обнаружить жена? — Может, он хочет намекнуть мне на отставку? — А он обычно намекает или говорит прямо? — Обычно он не намекает, но тут такой деликатный случай… — Если дорожишь своей гордостью, спроси. Жить в подозрении унизительно. — А если дорожу мужем? — Тогда забудь о гордости, — Алене показалось, что она цитирует одну из недавно прочитанных книг по популярной психологии. — Вот если бы я хоть немного разбиралась в машинах, я бы тоже подкрутила какой-нибудь винтик в его «мерее». — Марина еще раз вздохнула. На сей раз с подозрительным сожалением. — Может, нанять киллера? Представляешь, разом все проблемы долой. — А его магазины? Ведь это добро тоже тебе достанется. Хочешь, расскажу, как жена Титова мучается только с бумагами? А у тебя появится реальное, живое дело, которым необходимо будет управлять. — Тогда пусть лучше живет. — Вот и я о том же… — Может, Инку прибить? — Топ-моделей на свете пруд пруди. Всех не переглушишь. — Выхода нет, — подытожила Марина. — Ладно, попробую своими методами. От меня еще ни один мужик просто так не уходил. И этот останется. В этот момент Алене стало нестерпимо жаль Бунина. Леха Коновалов, как и предполагала Алена, оказался самым заурядным бандитом. Не слишком крутым, но и не мелкой рыбешкой. Словом, так себе. Имел он какое-то дело в Подмосковье, которое охарактеризовал одной фразой: «Типа контролируем». Чтобы означенный «контроль» производился четко по форме и без сбоев, Леха трудился не один, а с товарищами. Некоторых из них Алена имела несчастье наблюдать тут же в офисе странной Лехиной фирмы, которая больше походила не то на предбанник, не то на вестибюль спортклуба. Скорее всего заведение, в которое пришла Алена, чем-то таким и являлось, во всяком случае, пахло тут распаренной березой и потом, а где-то за стеной периодически бухали тяжелым железом об пол и при этом надсадно и непристойно выражались. Однако все это совершенно не мешало Лехе Коновалову вести непринужденную беседу с весьма симпатичной девушкой, каковой, несомненно, являлась Алена (по крайней мере, она пыталась на это надеяться). Встретил он ее, развалясь в большом потертом кресле, и, озаряя помещение золотозубой улыбкой, радостно воскликнул: — Ба! Мы с тобой где-то уже виделись! — По всей видимости, он хотел казаться галантным, поэтому бросил в приоткрытую боковую дверь, – Колян, вскипяти даме кофе. Она растерянно пожала плечами, мол, где мы могли встречаться? — Ну, я те серьезно говорю! Я ж помню, — уверенно заявил Леха и прищурился, — Ты в «Бароне» часто бываешь? — В «Бароне»? «Знать бы, еще что это такое. А вдруг он имеет дела только с теми, кто посещает заведение под названием „Барон“?» — Да ладно прикидываться. Что, не слыхала о таком кабаке? — усмехнулся Коновалов, из чего Алена сделала вывод, что была права, предположив, что разговаривает он лишь с теми, кто таскается в этот самый кабак. Да и вообще, не знать о столь приятном заведении, как «Барон», в этом обществе, должно быть, считается непристойным. «Видела бы меня сейчас Марина! Господи, какое счастье, что она сейчас далеко!» В приемной возник тот самый Колян с чашкой кофе. Чашка выглядела неопрятной, черная жидкость в ней имела дурной, кисловатый запах, отдаленно напоминающий самые гнусные сорта растворимого кофе, к тому же сверху плавала густая жирная пленка. Алена поборола подступившую к горлу тошноту, приняла угощение и приветливо улыбнулась хозяину, в который раз за последние пять минут напомнив себе: «Он мне нужен». — Ну, садись, потолкуем, — широким жестом Леха указал на еще одно кресло, такое же потертое, как то, в котором сам находился. — А Дрона ты знаешь? — Дрона… — Она изобразила одухотворенную задумчивость. — Нет… пожалуй, нет. — Ну это такой — рыжий, лохматый, у него зубы золотые. Она воззрилась на Коновалова, потом перевела недоуменный взгляд на присевшего у стены Коляна. И тот, и другой вполне подходили под описание загадочного Дрона, так как оба были рыжими, лохматыми и имели как минимум по пять золотых зубов. «Наверное, какой-то семейный клан!» — решила про себя Алена. Потом она сочла своим долгом развеять иллюзии Коновалова на свой счет и уверенно заявила: — Я не могу знать Дрона, потому что ни разу не была в заведении под названием «Барон». Ее выступление имело ошеломляющий успех (к великому удивлению докладчика): Леха радостно хлопнул себя по коленям, воскликнув: — Вот же, блин, е-мое, как формулирует! — Спиноза, — уважительно заметил Колян. Коновалов почему-то сконфузился, даже покраснел, слегка наклонил голову в сторону подельщика и еле внятно пробубнил: — Ну ты это… давай тут без выражений… — А что я? — Колян тоже застеснялся и опустил голову. — Я же не со зла…