— Я все думал о той ночи… — Это было ошибкой! — машинально выпалила она и снова икнула. — Да?! — он явно удивился. — Именно, — она кивнула, чтобы подтвердить свою пылкую уверенность. — Хорошо, что ты наконец поняла это, — несколько озадаченно проговорил он. — Значит, больше никаких глупостей? — Конечно, — с излишней беспечностью отозвалась Алена, приказав себе затаить рыдания до возвращения домой. Негоже устраивать истерику там, куда люди пришли поужинать. — Я готовился к более продолжительным уговорам. — Он потер шею и пристально взглянул на нее. — А ты не лукавишь, чтобы отвязаться? — Ну что ты! — она натянула на лицо добродушную улыбку. — Мы действительно зашли в тупик. Нам и в самом деле лучше попытаться сохранить дружеские отношения, потому что… — Ты это о чем?! — тут он схватил ее за руку. — О том же, о чем и ты. Я о той ночи. — Она пожала плечами, изобразив невинность во плоти. — О той ночи в офисе или о той ночи у тебя в квартире?! Она замялась, почувствовав, как смущение пережало голосовые связки. Пока она силилась побороть нервные спазмы, Вадим успел погрустнеть и убрать руку с ее ладони: — Так ты действительно считаешь, что мы можем быть только друзьями? — Я так считаю? — Да что ты постоянно дразнишься?! — неожиданно обозлился он. — Я дразнюсь?! – ей показалось, что она попала в театр абсурда, где причинно-следственные связи отсутствуют. Она перестала понимать логику разговора. Терещенко же по-настоящему разозлился: — Вот опять! Что ты за мной повторяешь?! — А что я должна делать? — тут она была абсолютно искренна. — Я тебя спросил, — медленно и с нажимом произнес он, — ты действительно считаешь, что мы можем остаться друзьями? — А ты предпочел бы стать врагами? — Ты издеваешься, — тут он неожиданно сник, даже голову повесил. — Скажи, пожалуйста, — осторожно осведомилась она, — в ваши ежегодные медосмотры входит такая процедура, как сканирование мозга? — Я не сумасшедший, — угрюмо заверил ее Вадим и, взяв бокал вина, залпом осушил его. — Сильно в этом сомневаюсь. Волна неописуемой радости, вязкой и сладкой, как варенье, обволокла ее организм. Она наконец поняла, что именно Вадим считал ошибкой той ночи. И Алена готова была кинуться ему на шею. Да что там готова, она подскочила, едва не опрокинув стул, стремительно обогнула угол стола и действительно кинулась ему на шею, к удивлению остальных посетителей ресторана. — Какой же ты дурак! — успела шепнуть она, прежде чем уткнуться в его пушистую, пахнувшую сигаретным дымом, макушку. *** Ну разумеется, она пообещала Вадиму забыть о телевизионном проекте и вообще похоронить идею публичного разоблачения г-на Горина. Она с таким жаром выкрикивала: «Плевать я хотела на Горина!», что Терещенко наконец ей поверил. Впрочем, она не особенно доверяла его простодушию (однажды она уже сбросила его со счетов как следователя, и чем это обернулось? — он выследил ее и приперся прямо к месту операции!). Так что впредь Алена поклялась себе быть с ним поосмотрительнее. Скорее всего он одним глазом все-таки примется за ней присматривать. А уж она-то больше не допустит промахов. Вечер с Вадимом прошел великолепно, за исключением одного: когда они подъехали к ее подъезду, он очень галантно вывел ее на улицу, потом бросил задумчивый взгляд на пока еще темные окна ее квартиры и в тот момент, когда она уже готова была согласиться принять его «на чашечку кофе», вдруг сник и, пробормотав какие-то нелепые извинения, объяснил, что подниматься в дом не собирается. — А в чем, собственно, дело? — праведно возмутилась она, попутно конфузясь от сознания того, что выглядит сейчас как отвергнутая проститутка в кинофильме «Бриллиантовая рука» (ну та, которая «Ци-гель-цигель, ай лю-лю»). — Ночное дежурство, — совсем сконфузился Вадим и постарался побыстрее юркнуть назад в машину. Проще говоря, если рассматривать ситуацию беспристрастно, то походило это на побег. А уж от кого он бежал или к кому — оставалось загадкой. Разумеется, первое, что пришло ей в голову, — это ненавистный образ криминалистки. Но с этим совсем не вязался весь предшествовавший стремительному прощанию ужин. По правилам игры, он должен был потупить взор, пробубнить, что «та ночь была ошибкой», и прояснить ситуацию с предстоящей женитьбой на этой криминалистке, верность которой он так бережно хранит. Однако этого не произошло. Может быть, криминалистка тут ни при чем, и у него действительно ночное дежурство? Хотя не держит же он ее за дурочку? Какое ночное дежурство у капитана с Петровки? Алена провела ночь, мучаясь в догадках. Сон ее был чуток и от этого неприятен. Ей то слышались телефонные звонки, то совершенно некстати всплывали в вялой памяти какие-то его странные фразы, словом, проснулась она разбитой. Вадим опять не позвонил. Конечно, она и не должна была ждать его звонков, он ведь ничего такого ей не обещал, просто сказал на прощание: «Скоро увидимся». Но когда наступит это «скоро», так и не уточнил. «Хорошенькие дела! — Она нахмурилась. — Похоже, он сознательно измывается надо мной. Во всяком случае, если бы мне пришло в голову над кем-нибудь поиздеваться, я бы именно так себя и вела!» Алена направилась было в ванную, но тут ожил телефон. Она кинулась к нему, схватила трубку: — Алло! — Что это ты так запыхалась? – хихикнула тетка Тая. — Зарядку делаю, — мрачно соврала Алена. — С чего это вдруг? — Не задавай дурацких вопросов! Я же не спрашиваю, на кой черт тебе понадобилось каждый вечер бегать по скверу. — Я-то — понятно. Славик убегает от инфаркта, а я трушу за ним. Уж не знаю, как инфаркту, а мне догнать его просто не по силам, — вздохнула родственница, но неожиданно оживилась. — Кстати, как там Вадим? — Странно, что ты решила спросить о нем. — Почему странно? В последний раз я оставила тебя в безутешных рыданиях по его персоне. Что-то переменилось или ты последовала моему совету и напрочь выкинула этого парня из сердца? — Нет. Кое-что изменилось… Алена вкратце рассказала, что изменилось, и по ходу задалась рядом риторических вопросов, типа: «Почему он стал таким?» Тетка слушала молча, судя по всему, понимающе кивала на другом конце провода, потом, когда племянница окончательно исчерпала информацию, скупо подытожила: — Мужчин нам не понять. Равно как им не понять женщин. Вот скажи, когда он был нормальным, любящим парнем, ты ведь бросилась на шею Бунину, даже не подумав ни о Вадиме, ни о его чувствах. Словно он заведомо должен был простить и понять тебя. Зато когда он стал вести себя «так странно», ты о нем думаешь непрерывно. Это ли не парадокс? Не знаю, что тебе посоветовать. Скажу одно: хочешь сохранить его при себе, постарайся поддержать его игру. — А ты уверена, что он играет, а не относится ко мне так на полном серьезе? — Не уверена. Я же говорю, что мужчин нам не понять. Однако в наших силах переделать их под свой стандарт идеала. Немного смекалки, немного упорства, и он снова будет ручным. Только вот нужно ли это тебе? «Нужно, нужно! Очень даже нужно!» — усмехнулась Алена, когда, распрощавшись с теткой, положила трубку. Она хотела было продолжить путь в ванную, но на выходе из гостиной ее вдруг посетила идея. Она бросилась к книжному шкафу и извлекла с его полок десяток книг по популярной психологии, которые когда-то покупала. Книги эти с привлекательными названиями «Как выйти замуж», «Долой одиночество», «Воспитание идеального мужа», «Развод — крах или новая надежда» и все в таком же духе она кинула на диван, сама плюхнулась рядом и принялась остервенело перелистывать, ища ответы на свои «риторические» вопросы. После двух часов упорного чтения Алена с теми же неразрешенными вопросами оставила это занятие. Однако настроение у нее испортилось еще больше. Из всего прочитанного она уяснила, что мужчина — существо непостоянное, что основная цель его жизни — это завоевать как можно больше особ женского пола, что завоеванные особы уже не представляют для него интереса и к ним он относится пусть и с нежностью (это если мужчина добрый), но уже как к собственности, на которую не стоит тратить пыл. Вообще во всех книгах красной нитью проходила мысль: если хочешь удержать мужчину при себе, стань для него постоянным ускользающим объектом охоты. Алена смахнула все эти труды в красочных обложках с дивана. Во-первых, потому, что она им не поверила: во всех этих книгах под мужчиной подразумевался тип Бунина — именно он такой страстный охотник. Но тогда какого черта он таскается за ней, раз давно завоевал? А во-вторых, потому, что расстроилась: ведь нигде не сказано, как удержать при себе именно Вадима Терещенко — следователя с Петровки. Во всех книжках говорится про какого-то среднестатистического мужчину, даже имя Вадим ни разу не упоминается. И зачем ей тогда вся популярная психология вместе взятая, если эта хитрая наука не может ответить на один вопрос: «Почему Терещенко стал таким странным и почему он принялся играть с ней в какие-то идиотские, непонятные игры?!» «Разберусь по ходу дела», — по обыкновению беспечно отмахнулась она и решила на время оставить мысли о ретивом следователе. Задача оказалась трудной, но, как выяснилось, выполнимой. Для этого нужно было лишь взять список обманутых клиентов фирмы «Дом» и подойти к телефону. Глава 19 Пятерых из списка «потерпевших» не оказалось на месте. Они все почему-то укатили в Канны. Алена тут же сделала для себя вывод, что Канны — некое замечательное место, где люди с успехом греют не только тело, но и душу, издерганную отечественными проблемами, и, если ей когда-нибудь придется стать обманутой клиенткой, она поедет зализывать нанесенные раны именно туда. (Ну, это при условии, что к тому моменту она либо выйдет замуж по расчету, либо разбогатеет каким-то другим способом.) Следующие трое не пожелали говорить. Она уже решила было, что день для уговоров выдался неудачный, но тут фортуна поцеловала ее в лоб — девятый клиент согласился на встречу. Иван Перепелкин оказался довольно молодым, уже весьма пухлым и не по годам трусливым мужиком. Он то и дело оглядывался, словно никак не мог убедить себя, что стены его кабинета не шатаются и не грозят обрушиться. Кроме того, он постоянно нервно моргал, отчего напомнил Алене разом всех земноводных. Она попыталась справиться с неприязнью, которая возникла у нее по отношению к этому парню при первом же взгляде. Она села напротив, возложила руки на стол и, напомнив себе, что таких берут лишь стремительным натиском, сразу перешла в наступление: — Когда вы заключили договор с фирмой «Дом»? — Я?! — Вы. — Я?! — Он побледнел. — Да, вы! — 3 июня 1999 года, — Закрыв глаза, выпалил Перепелкин. — Когда расторгли? — Я?!