Она тупо уставилась на стопку листов. Перед ней лежали как минимум пятьдесят предстоящих визитов, тяжелых уговоров, убеждений и нижайших просьб. Она должна из кожи вон вылезти, но привести хотя бы десяток из этих людей в студию. Как это сделать? С кого начать? Ну, где же ты, Вадим?! Телефон разорвал пустоту. Она схватила трубку, задыхаясь, выкрикнула: «Алло!» — и закрыла глаза, понимая, что дошла до того, что мелко дрожит в ожидании ответа. — Здравствуй, племянница. Алена готова была разрыдаться от разочарования. — Не слышу радостных приветствий, — тетка Тая, похоже, усмехнулась. Она открыла глаза и тихо поздоровалась. — Что-то мне не нравится твой голос. — Только голос? Да мне вся моя жизнь не нравится! — Вот как? А что случилось? — Ой, теть Тай, не хочу я сейчас об этом говорить. — Алена почувствовала, как что-то горячее выкатилось из глаза и заструилось по щеке. — Деточка, — переполошилась тетка, — да что у тебя произошло? — Помнишь, ты мне говорила, что у Вадима есть какая-то девушка? — Она закрыла трубку рукой и с чувством всхлипнула. — Какого Вадима? — Господи, перестань издеваться! Вадима Терещенко. Следователя! — Алена с большим трудом запихивала в горло рыдания, поэтому говорила на вдохе. — Ах, следователя, — снова усмехнулась тетка. — Ты все о том же. — Да, да, да! Что у него с той криминалисткой? — Ну, откуда мне знать, — протянула зловредная родственница, — это только слухи… — Горыныч стал старым сплетником? — Я этого не говорила. Просто он как-то между делом заметил, что Вадим вроде бы сильно переживал ваш разрыв, а потом отошел. Ну, в общем, стал встречаться с девушкой. По-моему, это нормально. — Нет! Это совершенно ненормально! Это катастрофа! — Я понимаю, что тебе было бы приятнее, если бы он кинулся с головой в Москву-реку, но такие случаи в наше время редки. Мужики пошли поверхностные. Не получилось с одной, они тут же кладут глаз на другую. Такие теперь времена непорядочные. — Какая же ты язва! — вздохнула Алена. — Ну и зачем он тебе сдался? — Что-то я тебя не понимаю. Подобные речи не в твоем стиле. А как же нотации о сохранении отношений, если не любовных, то хотя бы дружеских? — Забудь, — отрезала тетка. — Во всяком случае, с Вадимом это не пройдет. Ему нужно больше. — А я на это ваше «больше» по-твоему не способна? — При чем здесь «по-моему»? Ты сама решай. — Да что же тут решать, если он выскочил от меня, словно его тут кипятком ошпарили. — Она не смогла сдержать отчаяния и теперь уже судорожно всхлипнула в трубку. Тетка замялась, потом осторожно осведомилась: — Значит, все-таки есть повод переживать? — Да что вы все обо мне думаете?! Что я бревно бездушное?! — заорала Алена, забыв про разницу в возрасте и должное уважение, с которым должна относиться к родной тетке. — Один сначала прижимает к груди так, словно мечтал об этом всю жизнь, потом сматывается, как последняя сволочь, забыв попрощаться. Другая звонит и изгаляется… Сил на ругань у нее совсем не осталось. Она швырнула трубку на рычаг и, упав на диван, громко разрыдалась. *** Вадим так и не позвонил. Серое утро застало ее лежащей поперек огромной кровати. Спать не хотелось. За окнами накрапывал мерзкий дождичек. «То ли дождь, а то ли плачу это я…» Проныла Алена, перевирая мотив песни, и закончила уже прозой: — Ну и козел же ты, Вадим Терещенко! Она начала вяло мечтать о том, как отомстит ему за поруганные чувства, как, гордо вскинув голову, пройдет мимо него под руку с каким-нибудь знойным красавцем (скорее всего с Буниным. Он, конечно, далеко не знойный, да в общем-то уже весьма потрепанный красавец, но другого на примете все равно нет). «Ай, — легкомысленно решила она под конец, — и такой сойдет!» Или вот еще! Она выйдет замуж и вся такая в белом, в пышной фате, похожей на облако, гордо вскинув голову… «Нет! Это слишком! За Бунина, даже ради сладостного чувства отмщения — ни-ког-да! Терещенко таких мук не стоит!» Да и вообще, проще всего тоже пропасть. Отключить телефон, например. Пусть помучается… Телефон возмущенно заверещал. Алена схватила трубку и, выкрикнув лихорадочное «Алло», затаилась. — Ну, мать! Мне жаль тебя разочаровывать, но это всего лишь я! — бодро ответила Ленка Конкина. — С чего ты взяла, что я разочарована? — Алена загнала чувства внутрь и постаралась если не выглядеть, то хотя бы слышаться спокойной. — Знаешь, я только раз в жизни так орала в телефонную трубку. Это было, когда мой Валерик пропал на сутки, — задумчиво изрекла та. — Кого ты хочешь обмануть?! — На тебя что, редактор давит? — Алена поморщилась. — Вовсе нет… Просто так… Напускное легкомыслие — верный признак лжи. — С чего бы тебе тогда звонить на рассвете? — На рассвете?! Не знаю, как там у тебя, а на моих часах уже половина одиннадцатого, — праведно возмутилась Ленка. — Не может быть! — Алена подскочила на кровати и, бросив взгляд на настенные часы, с ужасом отметила, что приятельница права. Вот это она дала маху! Вот это размечталась! Ночь напролет, да еще и почти до полудня. Нет! Нужно прибить этого паршивого следователя. Какая там фата! Веником по физиономии — в самый раз. Так девушку измучил! — Чего ты там бубнишь? — осведомилась Конкина. — Слушай, у тебя в редакции есть подборка вашей газеты лет эдак за пять? — Разумеется. А что? — Не посмотришь на предмет интервью с Титовым? — Что тебя конкретно интересует? — Конкретно, пока не знаю. А вообще — все. — Но ты помнишь, что ты мне за это обещала? — цинично напомнила бывшая однокурсница. — Если забуду, ты мне напомнишь. В этом я не сомневаюсь, — ухмыльнулась Алена. — Точно. За тобой подробный рассказ о себе. На том и распрощались. По совести сказать, Алену совершенно не интересовали интервью Андрея Титова пятилетней давности, просто необходимо было хотя бы на время изолировать Ленку с ее пылким журналистским азартом. Только корреспондентки «7 Дней» им с Катериной не хватает. А тем более такой дотошной, как Конкина. Эта вывернет весь проект наизнанку и чего-нибудь напортит своим энтузиазмом. Пусть уж лучше перероет архив своей газеты. Дня два у нее на это уйдет. А там, глядишь, и дело с уговорами потенциальных участников как-то сдвинется. Алена тяжело вздохнула. «Где же ты, Вадим? Черт бы тебя побрал!» *** Первым в списке обманутых клиентов значился Алексей Кравцов. Узнав о желании некой журналистки из любимого его женой журнала «Оберег» встретиться с ним лично, он пробубнил: «Лады» — и назначил пятиминутное рандеву на Ярославском шоссе. По предложению Кравцова Алена должна была дожидаться его «Мерседеса» на обочине, практически у съезда на МКАД. Объяснил бизнесмен такое непочтение к прессе плотным графиком дня. Он-де покатит на один из своих складов и по дороге побеседует в машине. Как и договорились, она топталась у последнего светофора Москвы по этому направлению около часа, пока наконец не превратилась в смерзшийся комок отчаяния. И тут произошло чудо: «Мерседес» Кравцова лихо припарковался к парапету, едва не задев ее выпуклым боком. Дверь плавно отворилась, и спустя мгновение Алена очутилась в теплом салоне. Надо сказать, что к тому моменту сил на уговоры у нее не осталось, поэтому она лишь скромно затолкала себя в угол заднего сиденья и попыталась в полутьме нашарить глазами хозяина автомобиля. — Итак, милая девушка? — Хозяин, оказывается, сидел рядом, предоставив управление шоферу. При ближайшем рассмотрении он оказался весьма привлекательным мужчиной средних лет, довольно интеллигентной внешности, по манерам и очкам на переносице похожим на Марининого Павла. Эта схожесть придала Алене некоторую смелость. Она даже открыла рот, но замерзшие губы отказывались шевелиться. Поэтому она издала звук, приближенный к слабому стону, на том и ограничилась. — Н-да… — Кравцов улыбнулся. — Впечатляет. Алена предприняла еще одну попытку начать разговор, но вышло то же самое. — Идиотизм нашего существования, — задумчиво изрек бизнесмен, которого от вялости собеседницы потянуло на философию, — В такую погоду девушки должны передвигаться на машине. — У меня прав нет, — совсем скисла она. — А машина есть? — резонно осведомился Кравцов.