Он побежал со всех ног, на мгновение ему показалось, что он догонит кораблик, но неожиданно поскользнулся и растянулся на мостовой. Джордж ссадил колено и заплакал от боли. Лежа в луже, он видел, как кораблик дважды обернулся вокруг своей оси, затем угодил в водоворот и скрылся в люке. — Тьфу, дьявол! — вскрикнул Джордж и стукнул кулаком по мостовой. Он ушиб кулак и снова захныкал: так по-глупому упустить кораблик! Он поднялся, подошел к люку, стал на колени и заглянул вниз. Вода падала в темноту с глухим бульканьем. Этот звук внушал страх. Он напомнил Джорджу о… — О! — вырвалось у него, и он вздрогнул. Снизу на него смотрели два желтых глаза: такие глаза всегда являлись его воображению, когда он спускался в погреб, правда, никогда наяву он их не видел. «Это какое-то животное, — подумал он, — просто животное. Может, это кошка. Упала и не может выбраться». Тем не менее Джордж готов был дать деру. Нет, он убежит через секунду-другую, когда преодолеет страх, который вызвали у него два желтых глаза. Он почувствовал, что пальцы его упираются в щебенку, их обтекала холодная струйка воды. Джордж поднялся на ноги, попятился, как вдруг из люка послышался вполне рассудительный и довольно приятный голос: — Привет, Джордж. Джордж мигнул, снова посмотрел в люк. Он едва поверил своим глазам: это казалось какой-то сказкой, фильмом, где животные говорят и танцуют. Если бы он был на десять лет старше, то счел бы это какой-то галлюцинацией, но ему было не шестнадцать, а шесть. В водосточном люке сидел клоун. Свет внизу довольно тусклый, но его было достаточно, чтобы рассеялись последние сомнения. Да, это был клоун, точно из цирка или с экрана телевизора. Он представлял собой нечто среднее между Бозо и Кларабеллой (причем он это или она, Джордж поручиться не мог). Кларабелла вообще не произносила слов — она дудела на рожке по субботам в утренней программе «Хауди-дуди», и ее понимал один только Буффало Бой, их разговор всегда смешил Джорджа. Лицо клоуна, сидевшего в водосточном люке, было белым, по бокам лысой головы торчали пучки рыжих волос, большой кукольный рот был ярко накрашен и широко улыбался. Если бы Джордж дожил до следующего года, он наверняка вспомнил бы о Рональде Макдональде, а не о Бозо или Кларабелле. В руке у клоуна была связка разноцветных воздушных шаров, ярких, точно спелые фрукты. В другой руке он держал кораблик из газетной бумаги. — Хочешь кораблик, Джордж? — с улыбкой спросил клоун. Мальчик улыбнулся. Он не мог не ответить улыбкой на улыбку этого клоуна. — Конечно, хочу, — произнес он. — «Конечно, хочу»! — со смехом передразнил его клоун. — Отлично, отлично! А шарик не хочешь? — Шарик? Конечно! — Джордж потянулся вперед, но затем неохотно отдернул руку. — Папа говорит: нельзя брать вещи у посторонних. — Умница у тебя папа, — улыбаясь, произнес клоун. «И как я мог подумать, что глаза у него желтые! — отметил про себя Джордж. — Они ярко-голубые, с искринкой, как у мамы и Билла». — Очень умный у тебя папа, — продолжал клоун. — Ну что же, давай знакомиться. Меня, Джорджи, зовут мистер Боб Грей, а еще меня величают Мелочником или Танцующим клоуном. Ну, как надо знакомиться? Мелочник, Джордж Денбро — прошу любить и жаловать. Джордж, это Мелочник, очень приятно. Ну вот мы и познакомились. Теперь ты меня знаешь и я тебя знаю. Пл-л-авильно? Джордж прыснул со смеху. — Правильно, — сказал он, снова потянулся к люку и снова отдернул руку. — А как вы сюда забрались? — Грозой меня сюда сдуло, — сказал Мелочник, Танцующий клоун. — Весь цирк наш сюда сдуло. Чуешь, Джордж, пахнет цирком? Джордж наклонился над люком. И вдруг запахло орехами. Каленым арахисом! И еще уксусом. Белым уксусом, которым заливают жаркое, еще пахло карамелями, жареными пончиками и оглушительно — звериным пометом. Слышался также аромат древесных опилок. Но в то же время… В то же время откуда-то из глубины доносился запах дождевого потока и прелых листьев; там, внизу, бродили какие-то тени. Запах был влажный, гнилостный. Пахло погребом. Но другие запахи были сильнее. — И правда пахнет, — сказал он. — Хочешь получить свой кораблик, Джорджи? — спросил Мелочник. — Я потому снова спрашиваю, что ты, как мне кажется, не очень горишь желанием. — Клоун улыбнулся и протянул кораблик. На Мелочнике был мешковатый костюм из шелка, с огромными оранжевыми пуговицами. На животе болтался искристо-синий галстук, на руках — большие белые перчатки, какие носили Микки Маус и Дональд Дак. — Конечно, хочу, — сказал Джордж и заглянул в люк. — А шарик? У меня есть красный, синий, зеленый, желтый и голубой… — А они полетят? — Полетят, говоришь? — переспросил клоун с широкой ухмылкой. — Полетят-полетят! На-ка, возьми леденцов. Джордж протянул руку. Клоун схватил ее. Джордж увидел, что лицо его вмиг изменилось. После того, что предстало его глазам, даже самые страшные фантазии насчет чудовища в погребе показались ему сладкими грезами. От одного прикосновения когтистых пальцев Джордж лишился рассудка. — Полетят-поплывут, — пропело страшное существо в водосточном люке, хрипло посмеиваясь. Оно цепко сжало руку Джорджа и дернуло ее на себя, увлекая в гибельную темноту, где с ревом проносились дождевые потоки, несущие в реку, а дальше в море мусор и хлам. Джордж выгнул шею, не давая вовлечь себя в кромешную темноту, и завопил изо всех сил. Вопли его полетели в белесые дождевые облака, нависшие над Дерри. Крики мальчика были пронзительными, душераздирающими. Жильцы домов на Витчем-стрит подбегали к окнам и выскакивали на веранды. — Поплывут-поплывут, Джорджи, — прорычало страшное существо. — И когда ты ко мне спустишься, ты тоже поплывешь… Джордж ударился плечом о бетонный бордюр. Дейв Гарднер, находившийся неподалеку — в этот день из-за наводнения он не пошел на работу, — увидел только маленького мальчика в желтом непромокаемом плаще; он кричал и барахтался в канаве, полной грязной воды, лицо его заливали потоки грязной жижи, а крики вскоре перешли в какие-то булькающие звуки. — У меня здесь все плавает, — насмешливо прошептал мерзкий голос. Послышался звук распарываемой одежды, все тело прожгла адская боль — и Джордж Денбро потерял сознание. Дейв Гарднер первым подоспел на место происшествия, и хотя он прибежал через сорок пять секунд после первого крика, Джордж Денбро был уже мертв. Гарднер схватил его сзади за плащ, вытащил на мостовую… а когда перевернул тело Джорджа, то и сам закричал от ужаса. С левой стороны плащ Джорджа был весь облит кровью. Из раздробленного плеча, где когда-то была рука, в водосточный люк текла кровь. Из разодранной одежды выглядывала обглоданная красная кость. Глаза мальчика неподвижно смотрели в белесое небо, их уже заливал дождь. Пошатываясь, Дейв Гарднер направился к толпе зевак, сбежавшихся на истошные крики. 4 «В люке и в канализационной трубе не могло никого быть! — впоследствии горячо уверял репортера шериф округа, кипятясь от ярости, мучительно не находившей выхода. — Геркулеса и то унес бы этот поток». Унес он и бумажный кораблик Джорджа. Он мчался по темным бетонным коридорам, а те ревели и звенели от напора воды. На какое-то время кораблик приткнулся к мертвому цыпленку, воздевшему свои желтые, как у рептилии, лапы к сочившемуся влагой потолку. Затем где-то у пересечения труб, к востоку от центра, цыпленка отнесло течением влево, а кораблик Джорджа устремился прямо. Спустя час, когда матери Джорджа давали успокоительные средства в кабинете неотложной помощи при местной больнице, а Билл Заика, ошеломленный, бледный, сидел в своей комнате на постели, слыша, как из гостиной, где еще недавно, когда Джордж выходил на улицу, звучали аккорды Fur Elise, теперь доносятся хриплые судорожные рыдания отца, — кораблик точно пуля, выпущенная из ружья, вылетел из бетонного желоба и помчался по шлюзу в какой-то безымянный ручей. Когда спустя минут двадцать он вошел в бурлящие воды вздувшейся реки Пенобскот, небо уже понемногу расчищалось и на нем показались голубые полосы. Ливень прошел. Кораблик зачерпывал воду, качался из стороны в сторону, но не тонул: братья хорошо промазали его борта парафином. Не знаю, где он нашел свой конец и нашел ли, быть может, ему удалось выйти в море и он плавает по сей день и будет плавать вечно, точно волшебный корабль из какой-нибудь сказки. Единственное, что я знаю: он был еще на плаву и на волнах бурного потока миновал окраины Дерри, где уже перестал представлять интерес для нашего повествования. Глава 2 ПОСЛЕ ФЕСТИВАЛЯ (1984) 1 — На Адриане потому была эта шляпа, — заливаясь слезами, объяснял в полицейском участке сожитель потерпевшего, — что он выиграл ее за шесть дней до своей смерти в киоске «Колесо удачи» в Бэсси-парке во время ярмарки. Адриан гордился этой шляпой. — Он надел ее потому, что любил этот сраный городишко! — кричал полицейским Дон Хагарти. — Ты это, смотри, полегче. Не надо так выражаться, — заметил Хагарти офицер полиции Гарольд Гарднер, один из четырех сыновей Дейва Гарднера. В тот день, когда Дейв обнаружил безжизненное однорукое тело Джорджа Денбро, Гарольду Гарднеру было пять лет. Теперь же, спустя почти двадцать семь лет, ему шел тридцать третий год, и он уже заметно полысел. Гарольду были понятны горе и боль Дона Хагарти, но в то же время он никак не мог относиться к нему серьезно. Этот парень — если, конечно, его можно было назвать парнем — красил губы помадой, а его сатиновые штаны до того плотно облегали ноги, что просматривались складки на причинном месте. Горе горем и боль болью, но в конце концов этот тип — педераст, как и его покойный дружок Адриан Меллон. — Начнем сначала, — сказал Джеффри Ривз, сослуживец Гарольда. — Вы оба вышли из кафе «Сокол» и повернули к Каналу. И что дальше? — Сколько раз еще объяснять вам, идиоты! — вновь вскричал Хагарти. — Они убили его. Бросили через парапет в Канал. — И он зарыдал. — Давай по новой, — терпеливо повторил Ривз. — Ты вышел из кафе «Сокол». И дальше?.. 2 В соседнем кабинете двое полицейских допрашивали семнадцатилетнего Стива Дубея. Наверху, в кабинете, где обычно оформляли завещания, допрашивали восемнадцатилетнего Джона Гартона по кличке «Паук», а в кабинете начальника полиции, на пятом этаже, сам шеф Эндрю Рейдмахер, а также помощник прокурора Том Бутиллер снимали показания у пятнадцатилетнего Кристофера Анвина. Анвин, в потертых джинсах, засаленной тенниске и ботинках на толстой подошве, с тупыми носками, хныкал. Рейдмахер с Бутиллером занялись им потому, что они точно определили: Анвин — слабое звено в цепи. — Начнем сначала, — сказал Бутиллер в точности, как двумя этажами ниже в то же самое время говорил Джеффри Ривз. — Мы не хотели его убивать, — захныкал Анвин. — Это все шляпа. Мы не думали, что он опять наденет ее: Паук ведь его предупреждал. Мы просто хотели его слегка припугнуть, вот и все.