Все они думали, что Гу Сянъян был в семье Хэ столько лет, и что семья Хэ, выбрасывая Гу Сянъяна, поступает так только ради собственного сына. Но разве многолетнюю привязанность так легко забыть? Через некоторое время, если не сдаваться, можно будет все вернуть как было. — Они... теперь даже не пускают меня внутрь, и даже не позволяют мне оставаться у двери, — прошептал Гу Сянъян, — Это так бессердечно. Гу Сянъян хотел бы пойти дальше и по-прежнему хочет, чтобы семья Хэ продолжала признавать его. Он так смущен в семье Гу сейчас, посмотрите на этих людей, кажется, все еще хорошо к нему относятся, но есть тонкое изменение, они все так же с улыбками приветствуют его, но чувство все еще отличается. Те, кто когда-то были двоюродными братьями и сестрами, стали настоящими братом и сестрой, сводными братом и сестрой, и они его не обижали. Но он знал, что в конечном итоге все было не так просто, и госпожа Гу не позволила бы им быть с ним слишком добрыми. Госпожа Гу раньше была к нему очень добра, но все изменилось из-за результата теста на отцовство. — Это не совсем твоя вина, — Сказала старушка Гу. — Тогда кто виноват? — В этот момент в гостиную вошла госпожа Гу, как она могла не знать, что планируют эти люди, эти люди просто думали продолжать пить кровь семьи Хэ, — Мало того, что вы позволили брату и невестке растить незаконнорожденного сына вашего сына, но вы хотите подавить их собственного сына? — Растили его столько лет? — Старушка Гу нахмурилась: — Почему ты так себя ведешь? — Что ты хочешь этим сказать? Это мои родители, мой брат и невестка, они не относятся к твоей семье, ты понимаешь? — Госпожа Гу сказала: — Не говорите, что я любила этого Гу Сянъяна, это потому, что я не знала правды. Позволить моей семье вырастить незаконнорожденного ребенка для твоего сына, какая разница между этим и воспитанием ребенка врага? Госпожа Гу очень злилась при одной мысли об этом, она и сама не могла этого вынести, и ни за что не позволила бы семье своей матери снова хорошо относиться к Гу Сянъяну. — Его фамилия Гу, незаконнорожденный сын, уже хорошо, что я позволила ему войти в семью Гу, чего еще вы хотите? — Госпожа Гу фыркнула: — Все еще хочешь что бы он пошел в семью моей матери, чтобы и дальше пить кровь? Вы считаете меня дурой, или вы считаете дураками семью моей матери? Или вы думаете, что мой собственный племянник слишком смущен, чтобы предавать этот скандал огласке? Или вы хотите сказать, что Гу Сянъян должен вернутся в нашу семью? — Тетушка… — заговорил Гу Сянъян. — Не называй меня тетушкой, — Госпожа Гу прервала Гу Сянъяна: — Посмотри на себя, ты незаконнорожденный ребенок, а не мой племянник и не мой биологический ребенок. Да ладно, подумай головой, сейчас не древние времена, неужели ты думаешь, что если настоящий ребенок семьи не сможет вернутся,то все сделают вид, что ничего не произошло? И продолжат обращаться с подменой, как со своим настоящим ребенком? Госпожа Гу особенно презирала людей, которые хорошо относились к чужим детям, но плохо к своим собственным биологическим детям. Независимо от того, есть ли у человека чувства к собственному ребенку или нет, он никогда не должен относиться к чужому ребенку лучше, чем к своему собственному. — У меня нет времени играть с вами в домашние бои, — прямо сказала госпожа Гу, — Бумага не может прикрыть огонь, все узнают правду. Если ты хочешь, чтобы твой незаконный сын обручился с младшим сыном семьи Се, то давай, обручай их, никто тебя не остановит. Но не надо всегда поднимать вопрос о семье моей матери, не надо думать о том, что семья моей матери признает Гу Сянъяна, не надо думать о том, что он сможет иметь поддержку обеих семей, этого никогда не произойдет. Госпожа Гу совсем не хотела пускать Гу Сянъяна, незаконнорожденного сына своего мужа, в семью, но ничего не могла поделать, если старушка Гу и остальные хотели его впустить. Госпожа Гу также считает, что ее собственные дети просто глупые, раз говорят, что "Гу Сянъян невиновен, так что пустите его в семью, все равно его скоро выдадут замуж". Что вы имеете в виду под "скоро выйдет замуж"? Даже если Гу Сянъян вскоре выйдет замуж, это не изменит его личности. — Вы все должны были уже увидеть новости на своем оптическом компьютере, заявление уже опубликовано, — сказала госпожа Гу. В этом и был смысл — сделать заявление сразу, чтобы потом не быть мягкосердечным. Госпожа Гу не доверяла никому и не хотела медлить, она хотела решить все быстро и точно! Если не сделать это сразу, то когда придет время, Гу Сянъян объединится с людьми семьи Се и побежит к семье Хэ, чтобы сказать, что они не должны раскрывать это до поры до времени. Спустя некоторое время, эти люди просто скажут, что путь семья Хэ и дальше признает Гу Сянъяна своим сыном, это как если бы у него было две пары родителей, да? О, нет, это должно быть два отца и три матери. Госпожа Гу не смогла бы стерпеть такого поворота событий, она сказала семье своей матери, чтобы они сделали заявление раньше и не медлили. Если вы будете ждать, пока желтые цветы замерзнут*, то биологический ребенок тоже замерзнет, можно будет даже не пытаться с ним поладить. ("Желтые цветы замерзли" — это расхожая поговорка, которая представляет собой насмешливую критику людей, которые опаздывают или дела, сделанные с опозданием.) Гу Сянъян немедленно включил свой оптический компьютер и увидел заявление семьи Хэ, в котором говорилось, что он, Гу Сянъян, не является биологическим сыном семьи Хэ и был подменен. Гу Сянъян больше не имел права наследовать ничего в семье Хэ, и в то же время семья Хэ будет взимать с семьи Гу соответствующие расходы за его воспитание. Семья Хэ была настолько прямолинейна в своем заявлении, что даже если в нем не было сказано ничего конкретного о вражде или о том, кто является биологическим сыном, но это дало понять, откуда появился Гу Сянъян, а также кто должен возместить потери семьи Хэ. — Тетушка… — Гу Сянъян посмотрел на госпожу Гу, и на холодный взгляд другой стороны, снова изменил свой тон: — Тетя*, зачем вы это делаете? Зачем вам нужно выплачивать расходы за мое воспитание… (* Это разные слова в китайском языке, первое означает родственницу, сестру отца, второе — нет, это обычное обращение к женщине старшего поколения) — Прекрати, если семья Гу хочет сохранить лицо, им следовало бы уладить этот вопрос уже давно. — Госпожа Гу сказала: — Кровные братья тоже должны отдавать долги, и сестры тоже. Кроме того, это не я им должна, а семья Гу. — А как насчет Чэн Суя, вы тоже заплатите семье Чэн за его воспитание? — спросил Гу Сянъян. — Как и ожидалось, ты уже знаешь о Чэн Суе. — Госпожа Гу ничуть не удивилась, было бы странно, если бы Гу Сянъян не знал. Эта женщина никогда не связывалась с Гу Сянъяном, она просто порхала на свободе сама по себе. Если бы она не напилась однажды и не сказала это, что было просто случайно подслушано и достигло ушей госпожи Гу, они бы никогда не узнали правду. Госпожа Гу сначала не поверила, она просто хотела проверить, но она не ожидала, что Гу Сянъян на самом деле не член семьи Хэ, а внебрачный сын ее мужа. — Не беспокойся, семья Хэ даст не меньше, чем ты должен отдать. — Госпожа Гу сказала: — Твоя родная мать была добра к тебе, поменяла тебя на ребенка семьи Хэ, а их ребенка отправила в семью своей подруги как приемного сына. Приемный сын, над которым издевались и использовали как пешку в браке. И к счастью, ах, он боролся за себя и стал старшим фармацевтом. Госпожа Гу посмотрела на Гу Сянъяна: — Советую тебе, лучше не плести вокруг него интриги. Она подумала, что для Гу Сянъяна абсолютно невозможно ничего не делать, этот человек определенно что-то сделает и, должно быть, думает о том, чтобы подстроить неприятности. Хорошо было то, что Чэн Суй был старшим фармацевтом, и было бы неплохо, если бы он согласился вернутся в семью Хэ. А может и нет, кто мог гарантировать, что люди из семьи Хэ не навредят Чэн Сую? Госпожа Гу думала о своих собственных детях и о том, что они были на стороне Гу Сянъяна, но как насчет молодого поколения семьи Хэ? Чэн Суя действительно было жалко. Но это неважно, она, его тетя, обязательно встанет на сторону своего родного племянника. Сложна ли эта ситуация или нет, есть ли многолетняя привязанность или нет. Госпоже Гу все равно, главное — прожить счастливую жизнь. Когда Чэн Суй увидел заявление о том, что семья Хэ разорвала связи с Гу Сянъяном, он не испытал особых эмоций. Семья Хэ сейчас сделала это, возможно, из-за Бо Цинфэна, а может, потому что он, Чэн Суй, старший фармацевт. — Это заявление… выглядит хорошо. — Бо Цинфэн налил Чэн Сую чашку цветочного чая. — Тебе нужно успокоится или это для меня ты заварил успокаивающий чай? — Чэн Суй слегка нахмурился. — Мне, — сказал Бо Цинфэн с улыбкой, — Видя тебя каждый день, мое сердце раскаляется, и мое тело тоже горит, поэтому я должен охладить его, чтобы не потерять контроль над собой. — Но тут нет ничего, из-за чего ты можешь потерять над собой контроль, — сказал Чэн Суй. — Разве ты не чувствуешь запах жасмина в воздухе? — Бо Цинфэн намеренно приблизился к Чэн Сую: — На улице не такой сильный. Да, феромоны Чэн Суя имели запах жасмина, поэтому он любил сажать больше кустов жасмина. Тогда, даже если феромон на нем был сильным, он все равно мог сказать, что это пахнет со двора. — Ты… — Чэн Суй выглядел смущенным и немного застенчивым. — Ты — омега, я — альфа, это нормальная физиологическая реакция, — намеренно сказал Бо Цинфэн, — Чем больше мы нравимся друг другу, тем сильнее будет аромат. Глава 34. Недостойный Это до-мо-га-тель-ство! Именно так, по слогах! Подумал про себя Чэн Суй. — Слишком жарко. — Чэн Суй с силой оттолкнул Бо Цинфэна, его лицо пылало жаром: — Сейчас середина лета. — Уже осень, а не лето, — Бо Цинфэн напомнил Чэн Сую: — Тогда, когда наступит зима, разве не должно быть еще жарче? Чэн Суй посмотрел на Бо Цинфэна и яростно наступил ему на ногу. За дверью Че Хун все еще был связан лианами, и даже если кто-то видел его, эти люди делали вид, что ничего не заметили. В этом районе жило несколько простых людей, и не похоже, что они совсем ничего не знали о своем соседе, все легко можно было узнать после недолгих расспросов. Это дом старшего фармацевта, но даже если он бы не был старшим фармацевтом, он все равно пользователь способностей высокого уровня. Эти люди не глупые, возможно, это просто небольшое наказание, не нужно поднимать шум по этому поводу. Есть ли возможность придираться к кому-то и не получит в ответ небольшой урок или два? Пока вы не заходите слишком далеко, все в порядке. Не говорите, что это посягательство на личную свободу, межзвездная эра позволяет надлежащую самооборону. Конечно, это не означает, что вы не можете лишить кого-то жизни, в особой критической ситуации вы можете даже убить своего противника и не понести за это ответственности. Если кто-то хочет вас убить, вы не сопротивляетесь и ждете, пока вас убьют? Только когда наступил вечер, Чэн Суй вспомнил, что снаружи есть еще Че Хун, глубоко влюбленный персонаж второго плана. — Кто является начальником Че Хуна? — Чэн Суй спросил Бо Цинфэна: — Солдат, даже если он в отпуске, должен уделять внимание своему имиджу, верно? Таким образом, приходить к людям и заставлять их делать то, что ему хочется, разве это то, что он должен делать? Какой эгоистичный и корыстный человек. Если бы Че Хун попросил его спасти умирающего человека, то он бы несомненно ему не отказал. Но дело в том, что он пришел, что бы подавить другого человека ради Линь Хао. В романе такой Чэ Хун выглядит могущественным, но в реальной жизни у такого человека просто нет моральных устоев солдата. У солдата может быть личная жизнь, не то чтобы это было запрещенно, но они не могут полагаться на свой статус, чтобы делать плохие поступки. Такие люди, как Че Хун, которые не называли свое имя, а просто полагались на свою форму, оскорбляли честь военных. — Я свяжусь с ним, — Бо Цинфэн погладил Чэн Суя по голове, — Можешь не беспокоится. Бо Цинфэну не нравилось, что эти люди приходят к Чэн Сую, чтобы доставить неприятности. Смотреть драму — это хорошо, но становиться в ней героем — не очень. Неужели Чэн Суй спровоцировал их? Если разобраться, то именно они первыми стали нападать на Чэн Суя. Если бы при этом он ничего не сделал, не выглядел ли он слишком некомпетентным, будучи альфой, но неспособным защитить свою омегу? Когда начальство Че Хуна узнало о его поступке, они были в ярости, это был саморазрушительный поступок. Независимо от того, был ли Чэн Суй старшим фармацевтом или нет, Че Хун не должен был этого делать, а если и делал, то не должен был идти туда в военной форме. — Разве ты не хотел взять отпуск на днях? Тогда бери.