Мирабель повернулась, чтобы взглянуть на меня: – Не так уж и долго. И глаза у тебя даже не красные и не опухшие, так что ещё и не особо старательно. – Она снова отвернулась вперёд и наклонилась к гриве Бобби. – Мы бы пришли раньше, но прежде ей надо было объясниться. – Ей? – повторила я. – Кому «ей»? Что произошло? – Смотри! – Мирабель потянула за гриву, призывая Бобби развернуться. Та взвизгнула, но повиновалась, при этом меня опасно потянуло вбок, и я едва не сорвалась. Пещера позади нас взорвалась чёрными крыльями. Только теперь я уже знала, что они не целиком чёрные, а с вкраплениями бежевого и коричневого. Гигантский сокол, летящий во главе, спикировал к полу, и на моих глазах его силуэт пошёл рябью. И птица обратилась ведьмой. Причём ведьмой в общепринятом смысле слова: с длинными спутанными волосами, в грязной изорванной одежде, с безумными глазами. Я твёрдо знала, что никогда её раньше не видела. Разве что… нет, я её видела. Много раз на протяжении всей своей жизни. Я вспомнила, как нас преследовали тёмные птицы: как они нападали на тыкву, как ворвались в дом, как кружили у обрыва в ожидании… Нет, они нас не преследовали. Они нам помогали. Всё это время она нам помогала. И если бы в моих лёгких оставался воздух, я бы задохнулась от озарения. – Темми! – воскликнула тётя Флисси, и я ещё никогда не слышала, чтобы она говорила таким голосом: пронзительным, как если бы она надрывно пела или кричала, и преисполненным счастья и грусти. Я уставилась во все глаза на тётю, в честь которой меня чуть не назвали. – Сёстры, – глухо и серьёзно произнесла Темми, пока птицы метались вокруг Морганов. У неё был самый низкий голос из всех моих родных. – Примете меня назад? Один мучительный миг было тихо, затем мои родные разом заговорили. – Это невозможно… Невозможно! – твердила мама. – Темми… Темми? – переспрашивала тётя Флисси. – Пропавшая сестра! Вернулась! – кричала тётя Пруди. Мирабель же сияла улыбкой от уха до уха. Я никогда не видела на её лице такой широкой улыбки. И такого самодовольного выражения. – Ты знала?! – возмутилась я. – Она меня спасла, – ответила Мирабель. – Когда я упала. Прямо на подушку из птиц. Они меня поймали и аккуратно опустили на землю. На секунду меня затопила благодарность: все потерянные Мерлины вернулись к нам. – Иначе я бы погибла, – дрожащим голосом добавила Мирабель. Таким же тоном она всегда говорила об Арктике. – Но Темми меня спасла. И мне кажется, она уже давно нас всех спасает. – Мирабель указала на птиц, без устали атакующих Морганов острыми клювами и когтями. Октябрь всегда полон странностей, и я отнесла птиц к одной из них и не придавала им значения. А стоило. Я стиснула талию Мирабель, не зная, как попросить у неё прощения. – Но слушай, как ты тогда махнула мечом! – воскликнула Мирабель и покачала головой. – Я в жизни не видела ничего более необыкновенного! – Серьёзная похвала от второго члена клуба притворившихся мёртвыми. Мирабель довольно засмеялась: – Клем, я ошибалась насчёт обыкновенных людей и вещей. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть обыкновенным, – сказала я. – Сёстры! – позвала Темми, и точно так же, как было в нашем доме, в воздухе возникла переливающаяся линия, будто чья-то невидимая рука принялась рисовать по нему ручкой с блёстками. Темми хотела прикрыть своих сестёр, и особенно ослабевшую тётю Конни, магической звездой. Я зачарованно наблюдала, как моя мама снова встаёт в традиционную для нашей семьи пятиконечную звезду вместе со всеми своими сёстрами. Меня отвлёк длинный и протяжный свист Мирабель. – Мирабель! – вспомнила я о своей главной задаче. – Тыква! Ради сохранения равновесия в мире тыкве и планам о вечной силе необходимо было положить конец. Чувствуя себя немного глупо, я перехватила меч поудобнее. Локоть и плечо ныли от его тяжести – но если мне удавалось удерживать внутри себя звёзды, то что мне какой-то меч?! Конечно, он бы гораздо лучше смотрелся в руках высокой и грациозной Морган, той же Сенары, но пока он у меня, и я собираюсь им воспользоваться. В последний раз. Бобби перешла на галоп, и остановить её было уже никому не по силам. Да, ей не хватало элегантности лошади, но при таких габаритах даже её короткие ноги несли в себе огромную мощь. Мирабель гнала её вперёд. Мне было не до глубоких размышлений и стыда за свой внешний вид, когда я одной рукой крепко схватилась за Мирабель, а другую, с мечом, подняла. Морганы, занятые птицами Темми, слишком поздно догадались, что мы задумали. Огромный оранжевый овощ был прекрасной мишенью. Бобби, ведомая Мирабель, мчалась прямо на неё, и лишь в самый последний момент свернула, дав мне возможность нанести удар. Меч попал по твёрдой кожуре тыквы, и на секунду я испугалась, что даже ему её не пробить, но затем его лезвие со свистяще-чавкающим звуком по самую рукоять погрузилось в её мякоть. Но Бобби не остановилась, и я почувствовала, как её спина скользит подо мной и что мою руку сейчас оторвёт от талии Мирабель. Не дожидаясь, когда это произойдёт, я спрыгнула вбок и повисла на рукояти меча, воткнувшегося в тыкву на высоте двух метров от пола. – Клем! – закричала Мирабель, но Бобби уже ускакала прочь. Чувствуя себя пчелой, ужалившей тыкву и не подумавшей о том, что моё жало-меч застрянет в ней, я подогнула колени и попыталась утвердить ноги на оранжевом боку. После нескольких неудачных попыток мне наконец удалось надёжно ухватиться за рукоять у навершия и прижать стопы к тыкве, совсем как гигантский паук на ещё более гигантском овоще. Мои ладони мерцали от скапливающихся в них звёзд, требующих, чтобы их высвободили. Я не знала, что будет, когда я разрежу тыкву до конца – оставалось надеяться, что она не взорвётся. Я не знала, станет ли это концом октября или нет. Я подтянулась и изо всех сил вдавила ноги в тыкву, выпрямляя их. У меча был длинный клинок, но когда я отклонилась назад, потянув за рукоять, он с влажным чмоканьем выскочил из её недр. Я, конечно, упала, вдобавок ещё и кувыркнувшись через голову назад. При этом мне важно было не выпустить из рук меч, но чтобы он никуда при этом не воткнулся. От удара у меня из лёгких выбило воздух, но в итоге ни я, ни меч не пострадали. А затем пещера погрузилась в хаос. На секунду всё залило ослепительным белым светом, сопровождаемым безудержными криками Морганов и Мерлинов. Постепенно свет сфокусировался, и стало ясно, что пещеру заполнили звёзды. Их сияние затмило собой всё остальное, мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы очистить зрение от вспышек. Собранная в тыкве магия хлестала из неё неуправляемым потоком. Глава 30 На секунду звёзды зависли в воздухе. Все ведьмы притихли, или, возможно, мне только так казалось, потому что всё будто остановилось вместе с этими колеблющимися магическими искорками. Я сощурилась от их яркого мерцания и поняла, что звёзды возвращались к своим владелицам. Моя мама, тёти и Мирабель сияли в клубах звёзд, которые танцевали вокруг них, погружаясь им под кожу. И Морганы их не атаковали. Кое-кто из них агрессивно жестикулировал, но большинство закрыли глаза руками. Потому что ничего не видели. Меня охватила эйфория: кажется, звёзды и правда знают, кому они принадлежат. Под их воздействием тётя Конни вернулась к жизни: её белые волосы снова стали напоминать кочан цветной капусты, фартук очистился и сам собой накрахмалился. – Времени нет! – закричала она и раскинула руки в стороны. Её щеки в предвкушении потемнели. У меня захватило дух – так эффектно мои родные выглядели в тот момент, окружённые оранжевым сиянием из тыквы. Меня внезапно осенило, что я никогда не видела, как мой ковен применяет свою магию в полную силу. Пока я разбиралась с тыквой, мои родные готовились дать отпор и сейчас… отдались неудержимому веселью. До меня донёсся заговорщицкий хохот тёти Пруди. Её пальцы, казалось, удлинились, стали более узловатыми и покрылись мхом. – Растите! – приказала тёти Пруди. – Растите, и растите, и растите! – Она явно чувствовала себя на коне и наслаждалась происходящим, пока её волосы сменились листвой, а от её тела во все стороны устремились зелёные лозы, опутывая стены и различные механизмы Морганов. Её контроль над растениями поражал: в пещере и раньше было мало свободного пространства, но теперь её всю заполнили побеги и листья, сделав её красивой и живой. – Земля! Почва! Подруга! – закричала тётя Пруди, погрузив ладони в траву и землю. Пол пещеры дрожал, придавленная плиткой почва рвалась на волю. Мои тёти очень долго терпели и теперь в своей мести с удовольствием громили всё на своём пути. Пещера Морганов превратилась в лес, и, даже слегка оглушённая падением, я чувствовала, как всё новые листья толкают меня в спину. Наверху что-то громко заворчало, и я испугалась, что свод и замок над нами сейчас обрушатся. Тётя Пруди постоянно говорила, что природа всегда берёт своё. – Нежный корень! – проревела тётя Пруди, взмахами руки руководя растениями, чтобы они росли ввысь или разрастались в стороны. Подконтрольный ей плющ подобно свирепому голему рвал провода и крушил клавиатуры.