— Он спасал только себя. Опасайся его. — А кого ещё? — Лидию. — Почему? Она посмотрела на меня. Видно было, что она с собой борется. — Она одна из вас, — нашлась Ирви. — Ты что-то знаешь, но я не понимаю. Объясни мне, чтобы я понял. Она вновь посмотрела на меня, в упор, так близко, что, казалось, хочет заглянуть внутрь меня. А после прижалась своими губами к моей щеке и по моему телу побежали мурашки. — Выбор мой невелик, — она указала правой рукой на свой левый указательный палец: — Держать всё как есть, и это хорошо. Потому что ты можешь приходить ко мне и разговаривать со мной. А ещё мы вместе можем смотреть на то, как беспощадно и бесконечно течёт время. Она замолчала, трогая правой рукой свой средний палец, сжимая его. — Либо? — подтолкнул её я. Взгляд её был холоден. — Либо я расскажу тебе всё, ты мне поможешь и придётся их всех убить. Скорее всего и тебя тоже. — Почему? — не совсем тот вопрос, который я хотел задать, но я растерялся и именно это слово слетело с моих уст. — Потому что вы это заслужили, — сквозь зубы процедила она. — Я всё равно не понимаю. Ирви вздохнула, плечи её расслабились. — И это замечательно, — улыбнулась она и прижалась ко мне. — Кстати, я видел Лидию, как она шагнула из окна. Мне показалось? — Это неважно. — Как неважно? — Показалось, не показалось — это неважно. Важно не то, что ты видел, а то, во что ты веришь, понимаешь? — Нет, это не логично, — покачал я головой. — Зато правда... Мы сидели и смотрели на бегущую и журчащую воду, а солнце опускалось всё ниже и ниже. Уходить не хотелось, ведь тут так спокойно, хоть и непонятно, а там понятно, но это не помогает избавиться от безумия. Видимо покой нам только снится. Интерлюдия 1. Разговор, которого не было Камера, висящая в кабинете у Самото Ашуры, писала и звук, и картинку. Камера, записи с которой никто не увидит, пока этого не захочет сам директор компании, расположившийся на сто семьдесят третьем этаже высотного здания, в котором только здесь окна были заменены на экзотические деревянные вместо пластиковых, где только здесь были вышиты ковры из натуральных тканей и из натурального меха. Дань прошлому. В кабинете были двое: лысый человек с раскосыми глазами и желтоватой кожей — Самото Ашура, в одеяниях своих предков, подпоясанный абсолютно белым поясом без какой либо вышивки или символики; второй была девушка с гибким и стройным телом, красивым ухоженным лицом и белыми волосами. — Кто к Альфри приставил Миротворца? Я же говорила, что нельзя! — Альфри? — поднял бровь Самото. — Альфри, Шону, какая разница? — Отсутствие наблюдателя пошатнуло бы баланс системы, — тихо ответил Самото. — Ты пришла за этим? Не за тем, чтобы сознаться, что это ты выкрала данные? Девушка фыркнула: — Ты мне так не доверяешь? — Доверие — понятие эфемерное. Оно варьируется в зависимости от ситуации. — Не доверяешь — твоё право. Я не брала данные, могу поклясться на крови, если хочешь. Только ты мне всё равно не поверишь. Данные взял твой Тёмный. Что-то с ним не так. Самото скривился. — С Тёмным всё в порядке, зря беспокоишься. И в сущности это ведь ничего не меняет. — Раз ничего не меняет, на кой ляд было приставлять к Шону субличность?! — Таковы правила, — развёл руками Самото. — «Правила», а мне разгребать. И Тёмного убери, он создаёт помехи. Девушка стала на подоконник, открыла большое, в рост человека, окно. Самото посмотрел на неё в последний момент, прежде чем дверь открылась и на пороге появились двое: тёмнокожий мужчина с едва отросшими чёрными волосами и миниатюрная Миротворка. Беловолосая девушка сделала шаг... Глава 5. Вера в успех В комнате было темно, когда я открыл глаза. Солнце либо уже зашло, либо скрылось за заводами промзоны и из маленьких окошек под потолком лился тусклый свет. Усталость никуда не делась, хотя я вроде как поспал. Более того, мысли стали чёткими и я отчётливо увидел глубину той ямы, в которую умудрился угодить. Воскресенье, вечер... Письмо «Жду отчёта о выполненной работе» с подписью Реджинальд Гривус. Видимо Седого так зовут, кто ещё отчётов может ждать? Наньята из отдела кадров может ждать отчёт о смерти двух офицеров. Майк из хэдхантинга может ждать отчёт об открытых позициях. Юдора из бухгалтерии может ждать ведомость с лицевыми счетами пострадавших семей. Профессор Юсуф Идорович определённо точно ждёт просроченный мной доклад по сравнению ТК-127 с ТК-173. И я так и не позвонил Вирру. Гудки были долгими. — Вирр? — А кто ж ещё, приятель? — Не злишься, что я такую подставу сделал? — Война есть война, — вздохнул Вирр. — Ты не привык, наверное. В общем там тебе два балла по стобалльной на семинаре. — Чего это вдруг? — Да не помню я, сколько весит «амёба»! Ну стреляет она херово, пятьдесят метров предел, оптика у неё хуёвая. Какая разница мне, сколько она весит! — Не горячись и не переживай. Отец всё равно всё узнал, но ничего не зря. — Эх, Шон, оптимист ты. Я семь лет в окопах просидел — всё зря. — Не зря, ты получил бесценный опыт, — вспомнил я слова отца. — Мой бесценный опыт настолько бесценен, что никому нахуй не упал. Ладно, Шон, встретимся в понедельник, там поговорим. С тебя тартар. — Из говядины?! — удивился я. — А то. Я через такие унижения прошёл с твоим этим шепелявым чуваком...