Я была вымотана, по большей части эмоционально, так что я поставила в пустой комнате кошачьи лотки и заперла там на ночь кошек. Я позвонила Пегги, моей лучшей подруге со времен старшей школы и по совместительству единственному человеку, с которым я поддерживала связь будучи в Сиэтле, чтобы сказать ей о моей возвращении в город. После этого я упала на диван, обдумывая свой следующий шаг. Следующее, что помню, я проснулась по-прежнему одетая, а утро пробивалось сквозь приоткрытые шторы. Проковыляв в ванную, я помылась, затем села за туалетный столик. Наклонившись, чтобы нанести приличный дневной макияж, я скривилась. Мое лицо выглядело таким же уставшим, как я себя чувствовала. Под глазами были темные круги, но от этого можно избавиться водой и хорошим сном. Мои глаза сегодня были темными — их цвет варьировался от золотистого до глубокого карего в зависимости от моего настроения. Прямо сейчас они были налиты кровью. Я расчесала волосы и заплела длинные брюнетистые пряди в пучок, чтобы убрать их с лица, пока они сохнут. В тридцать три мне еще не доводилось замечать седые волосы, за что я была благодарна. Пока я искала нижнее белье, я заметила в зеркале метку на моей спине и остановилась. Напоминание о том, кем я являлась. О том, чем я являлась. Это было родимое пятно, которое было похоже на тату. Оно было в центре моей спины, прямо над попой. Если бы это были настоящие чернила, его бы назвали клеймом. Но я родилась с этим, как и моя мама, и бабушка. Оно имело форму вороны, сидящей на полумесяце, и было черным как смоль. Это была метка медиума. Я натянула трусики, затем застегнула на груди лифчик. С приличным сорок восьмым размером и чашками 85G я была довольна счастлива. Мне нравились мои изгибы, а у меня их достаточно, фигура — классические песочные часы. Я надела джинсы и удобный свитер с V-образным вырезом и погладила живот. Надо бы найти спортзал. Я много занималась. Я склонялась больше к гирям и велосипеду, в основном, чтобы поддерживать здоровье и силу. В отличие от многих женщин, которых я встречала, я не сидела на диете и ела, что мне нравится, предпочитая мясо и овощи, и иногда блюда из лапши. Я ела и вредную еду тоже, но старалась делать это только несколько раз в неделю. Наконец, я была готова встретить день. То есть, встретить новый путь жизни, да? Ладно… встретиться с новой жизнью. Довольна? Нуу, думаю да. Я фыркнула. Обычно, я выигрываю большинство споров в моей голове. Я пошла на кухню. Следующая цель дня: кофеин. Жизнь всегда кажется лучше после чашечки кофе, и как бывший бариста я приготовила среднюю чашку яванского кофе. Ранний свет просачивался сквозь кухонное окно, серебристый и серый с пасмурным небом. Комната была просторная с большим окном у стола с видом на задний двор. Я провела рукой по гладкой прохладной длинной столешнице. Мои дедушка с бабушкой сделали ремонт, пока меня не было. Ламинат заменили на гранит, белые шкафы поменяли на темные. Все столовые приборы теперь были из нержавеющей стали, а на пол постелили линолеум в черно-белую клетку. Но стены остались того же теплого золотого цвета, какими всегда были, хотя краска выглядела свежей, и кухня казалась все такой же уютной. На стойке стояла блестящая кофеварка из нержавеющей стали. Заметив рядом с ней кофемолку и коробочку с зернами, я улыбнулась. Бабушка любила свой кофе, и я унаследовала ее пристрастие. Дедушка Дювал предпочитал чай, крепкий и черный и горький. Я наугад открыла буфет и нашла аккуратные, опрятные полки упакованной еды. В холодильнике, правда, было пусто и чисто. Несколько дней назад, когда я сказала ей, что возвращаюсь, Пеггин пообещала прийти и почистить его для меня. Вообще она успела сделать это до того, как уехала в отпуск. Я облегченно выдохнула. На одно дело, с которым мне нужно разобраться, меньше. Я налила эспрессо и добавила немного сливок, которые купила в магазине прошлой ночью. Когда я поставила чашку на стол, на стене в кухне зазвонил телефон, вырвав меня из моих мыслей. Кто мог мне звонить? Пеггин не будет в городе до вечера понедельника, а она была единственным человеком, который узнал о моем приезде, кроме моего адвоката. Неуверенно, чуть ли не молясь, чтобы это был телемаркетолог, я сняла трубку. — Алло? — Кэррис… ты и правда вернулась. Пеггин мне позвонила. Так значит ты получила мое письмо? Мне так жаль твоих бабушку с дедушкой, дорогая. Элия. Ее голос звучал неуверенно, но не важно сколько лет пройдет, мне никогда не забыть мелодичного звука ее голоса. Когда я была маленькая, я сжимала руку бабушки, пока мы следовали за Элией на кладбище. Она пела по дороге, держа в руках свою скрипку. Я была зачарована ее песней. Я зажала трубку между плечом и ухом, заглядывая в ящики, пытаясь понять, что там может быть. — Я хотела позвонить, но поняла, что проще было бы сказать это лично. Я думаю, нам лучше встретиться. Бабушка Лила приходила ко мне во сне. Сказала, в городе что-то происходит. В чем дело? — я знала, что это было грубо, но Элия вовсе не была известна своей тактичностью и не ожидала этого от других. — В лесу было неспокойно последние несколько лет. Дама стала активнее за последние два года. Духи нервничают, Кэррис. Лила заметила это до смерти и сказала мне. Мы думаем, Пенелопе стало труднее удерживать их на своей стороне, — прямо к делу, чудно. Новость не сулила ничего хорошего. Во-первых, обычно Пенелопа без труда удерживает завесу закрытой. Тот факт, что у нее с этим проблемы, — плохой знак. Во-вторых, если Дама Озера голоднее обычного, значит в опасности все. — Что изменилось? Снова Вероника? Вероника могла быть другом или врагом в зависимости от настроения. В основном ее интересовали только ее проблемы, а до живых ей не было дела. Но если ей в голову что взбредет и даже если ей придется вывернуть город на изнанку, чтобы достигнуть цели, ее это не остановит. Мы в этом убедились, когда мне было тринадцать и Вероника решила устроить грандиозный бал для мертвых. Пауза. Затем: — Нет. У меня есть подозрения, но я не хочу обсуждать их по телефону. Скажу только, что за последние несколько месяцев появилось больше призраков, больше неживых. Твоя бабушка начала расследование, но потом… Как бы то ни было, после ее смерти мертвые стали появляться чаще. Я делаю все, что в моих силах, играя призракам, чтобы те спали, но мои песни не будут хорошо работать без медиума, которая проводила бы для меня обряды. Я кивала головой, хотя она и не могла меня увидеть. Каждое новолуние скорбящая певица и медиум отправлялись на кладбище, чтобы успокоить мертвых, которые еще не отправились за Завесу. Завеса была миром между мирами. Это была транзитная станция для мертвых в каком-то смысле. Туманное место мглы, огня, льда, где духи блуждают, еще не отрешившись от мира живых и пока не готовые пересечь границу и двигаться дальше. В большинстве городов и местах на планете граница между мирами была предельно точной и для Привратников было просто сторожить мертвых и сдерживать их. Но в Уиспер Холлоу все было иначе. Завеса здесь была сильна, но и духи тоже. А теперь со смертью бабушки Лилы — без медиума, в первую очередь исполняющего обряды и сопровождающего духов за Завесу, — песни скорбящей певицы не будут работать. И пока что Пенелопа насколько могла удерживала призраков. Она могла убедить их пересечь границу и оставить позади, все, чем они когда-то были, но мертвые по-прежнему могли возвращаться и ходить по земле. Бабушка Лила была сильной женщиной — сильным медиумом, какой я могла только надеяться стать, хотя дед и защищал ее на каждом шагу. Я не знала, почему, но знала, что он не был ее защитником. На самом деле, в отличии от большинства медиумов, у бабушки Лилы не было перевертыша, который присматривал бы за ней. Мне было интересно, будет ли также со мной. Она никогда не затрагивала эту тему во время моих тренировок, я слишком нервничала, чтобы спросить. Тряхнув головой, я попыталась выкинуть сомнения из головы. — Когда мы можем встретиться? — Вечером у меня дома? В шесть. Ты же помнишь, где я живу? Я испустила медленный вздох. Теперь это была моя работа, мое наследие. Я обязана этому городу. — Фогвисл Вэй. Я не помню номер, но помню твой дом. — Все верно. Фогвисл Вэй, 337. Я буду ждать тебя. Хорошо, что ты вернулась, Кэррис. Мне жаль твою бабушку. Мы нуждались в ней. А сейчас нуждаемся в тебе, — с этими словами она повесила трубку. Я посмотрел в кухонное окно, когда стая ворон взлетело в небо с клена на заднем дворе. Они сделали круг вокруг дома, а затем устремились на юг. С севера приближалась буря с пролива Хуан-де-Фука. Чутье подсказывало, что она пройдет через лес и обрушится на нас во второй половине дня. Решив, что мне необходимо больше кофеина, я налила еще чашку, потом проверила кошек, поставив свежую еду и воду для них. Они, конечно же, были напуганы, но были в безопасности, и я выпущу их из заключения, как только вернусь из магазина. Сначала я хотела обойти дом, чтобы убедиться, что ничего здесь не может им навредить — никаких открытых окон и никаких ловушек для крыс. Последний раз оглядев кухню, я нашла куртку и сумочку. Я остановилась, положив руку на дверную ручку, когда промелькнула тень. Она потянулась, чтобы коснуться меня, холодная и липкая, от чего моя кожа покрылась мурашками. Дрожа, я моргнула, и она испарилась. Повернувшись вокруг, я осмотрела комнату, исследуя углы. Но в кухне было пусто. Нечто надвигалось на город, все так. И чем бы оно ни было, оно знало, что я вернулась. — Я дома, бабушка Лила, — прошептала я. — Я только надеюсь, что ты будешь рядом, когда будешь нужна мне. И тогда я поняла, что — прежде чем все это, чем бы оно ни было, закончится — мне понадобится любая помощь… с обеих сторон могилы. Глава 2 Я съехала с дороги и припарковала машину. Смотря на каменный дом, я не была уверена, чего ожидала. Я была у Элии раньше, но помнила эта место холодным и грозным. Я ожидала увидеть разрушенный дом, покрытый мхом, заросший сорняками. Но он был чистым и ухоженным. Дом был старым, и это была правда. Каменное строение выглядело так, словно принадлежало другой эпохе, и в общем-то так и было. Уиспер Холлоу был основан в середине 1800-ых, когда он едва был поселком с парой покосившихся домиков в лесу. Взяв сумку и выйдя из машины, я глубоко вздохнула и осмотрелась. Сад был аккуратный и опрятный, с небольшим намеком на дикость. Элии нравились хризантемы. Ряд хризантем украшал дорожку из плитки, ведущую к дому. На участке, как и у меня, по периметру росли деревья. Место, где жила Элия, было не далеко от моего дома и достаточно близко к кладбищу, так что она могла прийти туда, если понадобится. Дождь прекратился и облака рассеялись, позволяя звездам сиять. Под конец октября ночь наступает раньше, особенно в дали от огней большого города. Наконец, я решилась встретиться с неизбежным. Каким-то образом мысль о встрече с Элией сделала все реальным — как только я вошла в ее дверь, моя бабушка была по-настоящему мертва, обязанности легли на меня, и обе эти мысли пугали меня до чертиков. Но время бежать прошло. Повесив сумку на плечо, я глубоко вздохнула и поднялась по каменным ступеням к входной двери, натягивая перчатки. Прикоснуться к рукам Элии было последним, чего я хотела. То была кроличья нора, в которую, я точно знала, что не хочу провалиться. Звонок был формы вычурного цветка из латуни. Я нажала на него и стала ждать. Мгновение и дверь открылась. Там стояла она, почти такая, какой я ее запомнила. Чуть постарела, чуть поседела. На ее губах появилась легкая улыбка, и она отошла, пропуская меня внутрь. Она улыбнулась, взглянув на мои руки, не предложив мне руки или объятий. — Перчатки. Ты до сих пор помнишь. Ее голос вернул меня на землю, и я одарила ее скромной улыбкой. — Как я могла забыть? Все по-прежнему? Ты все еще… — Ага… эти старые мои ручки по-прежнему могут затащить тебя в Ад, — засмеялась она, потом отрезвела и подняла руки. На ней были длинные оперные перчатки кремового цвета, исчезающие под рукавами. — Если бы я только могла играть на скрипке в перчатках. Но, к сожалению, в них я теряю сноровку. Ненавижу причинять боль без необходимости, так что я все время ношу их с собой. Она стояла в стороне, когда я вошла в прихожую. Резкий лай раздался из-за ее спины, и появилась великолепная и белая, как снег, собака, подозрительно смахивающая на волка. — Не обращай внимания на Виктора. Он знает, как отличить друга от врага. — Она закрыла входную дверь. Пес одарил меня долгим, изучающим взглядом. Он либо собирался съесть меня на ужин, либо… Он прыгнул вперед, наклонился к передним ногам, покружился и гавкнул. Лизнул мою руку и покрутил головой, потом повернулся и вышел из прихожей. — Его зовут Виктор? — Да, и ты права, если подумала, что он похож на волка. Он смесь арктического волка с сибирской хаски. Видимо, он решил, что ты не представляешь опасности, — но она сказала это смеясь. Ведя меня в гостиную, она оглянулась на меня, как будто хотела убедиться, что я действительно была там. Элия была высокой женщиной, как минимум метр шестьдесят. Ее волосы кудрями спадали на плечи и спину, а за те пятнадцать лет, что меня не было, цвет из платинового стал серебряным. Но лицо ее оставалось нетронутым. Губы были немного сжаты, глаза такие же голубые, выражающие сильное напряжение. Она была женщиной худой, но не тощей. Сегодня на ней были брюки карамельного цвета и зеленый клетчатый блейзер. Она всегда поражала меня своей элегантностью. А когда она говорила, тон ее голоса был величественным и легким. — Идем, Ариэль и Айви ждут. Ариэль я смутно, но помнила, но Айви? Среди моих знакомых не было никого с именем Айви. Мы вошли в гостиную. Обстановка была такой же, как когда я покинула Уиспер Холлоу. Скудная, но утонченная. Нейтральные оттенки бежевого, ржавого и рыжеватого отлично контрастировали с внешним видом дома, который выглядел так, будто находится посреди темного леса. На диване ждали две женщины. Одна была круглой и тучной, с радостной улыбкой и золотыми волосами, собранными в култышку на голове. Ариэль. Она была бы ровесницей моей мамы, если бы та была рядом. Я помню, что она держала пансион или типа того, но у меня никогда не было повода, чтобы заговорить с ней, когда я была подростком. На ней было зеленое шерстяное платье с коричневым кожаным ремнем, обернутый вокруг ее большого живота. Другой женщине было лет, примерно, как мне. Около сорока лет. У нее были черные с белым волосы, как у скунса, доходившие до плеч. Они были обрезаны под модный боб. Ее глаза были глубокого коричневого цвета, и почему-то она мне напоминала кого-то, хотя я не могла понять кого. Надет на ней был джинсовый брючный костюм. Хотя и смотрелся он на ней очень не к месту, ей похоже в нем было достаточно комфортно. Элия указала мне на кресло возле дивана, и я присела на краешек. На кофейном столике стоял поднос с печеньем и какао. Я благодарно вдохнула. — Печеньки с какао? О чем бы не собирались поговорить, дела должно быть плохи, если вы уже подкупаете меня едой, — я повернулась к женщине, которую не узнала. — Простите, но я вас не помню. Я… — Кэррис Фэллуотер. Я знаю, кто ты. Я присматривала за тобой с тех пор, когда ты еще была ребенком. Она улыбнулась на мой ошарашенный вид. — Клянусь, я не маньяк. У меня на то была причина. Мы родня, хотя ты этого и не знаешь. Я уставилась на женщину, не зная, что сказать. Наконец, я решилась: