Последние слова Кенн произносил уже на ходу, направляясь к гостинице. Когда дверь за ним захлопнулась, Бран вздохнул. – Иногда мне кажется, – сказал он, – что Найнив права насчет… Ладно, сейчас это не важно. Эй, молодежь, задумайтесь-ка на минутку. Верно, каждый радуется предстоящему фейерверку, но фейерверк-то пока не больше чем слух. Пораскиньте мозгами, что станется с людьми, если торговец не появится здесь вовремя – после такого ожидания и предвкушения веселья. А с этой погодой так вполне может обернуться: кто знает, когда он приедет. Менестрелю они радовались бы в пятьдесят раз больше. – И чувствовали бы себя в пятьдесят раз хуже, если бы тот не пришел, – медленно сказал Ранд. – После чего и Бэл Тайн был бы людям не в радость. – У тебя, оказывается, есть голова на плечах, когда захочешь ее к делу применить, – сказал Бран. – Придет день, Тэм, и этот парнишка будет в Совете деревни. Попомни мои слова. Даже сейчас он наглупил бы меньше, чем некоторые. – А повозку так никто и не разгружает, – сказал Тэм, вспомнив о деле. Он вручил первый бочонок с бренди мэру. – Мне бы сейчас сесть к жаркому огоньку, закурить трубочку и попросить у тебя кружку твоего доброго эля. – Тэм пристроил второй бочонок с бренди себе на плечо. – Мэтрим, я уверен, Ранд обязательно скажет тебе за помощь спасибо. Вспомните-ка: чем скорее сидр окажется в подвале… Когда Тэм и Бран вошли в гостиницу, Ранд повернулся к другу: – Не нужно мне помогать. Того барсука Дэв долго удерживать не станет. – М-да, а почему? – без особой надежды в голосе сказал Мэт. – Как там сказал твой па: чем скорее сидр будет в подвале… – Обхватив бочку сидра двумя руками, он потрусил к гостинице. – Может быть, Эгвейн где-то рядом. Одно удовольствие смотреть на тебя, как ты стоишь, уставясь на нее, словно бычок на мясника с ножом. Развлеченьице не хуже барсука! Ранд, который укладывал в двуколку лук и колчан, так и замер. Ему действительно удалось выкинуть Эгвейн из головы. Само по себе это было необычно. Но Эгвейн наверняка где-то рядом с гостиницей. Не много шансов, что удастся избежать встречи с нею. Конечно же, ведь в последний раз он видел ее несколько недель назад. – Ну идешь? – окликнул его Мэт от дверей. – Я не говорил, что все буду делать один. Ты еще не в Совете деревни. Ранд рывком поднял бочку и направился вслед за Мэтом. Может, Эгвейн тут вообще и близко нет. Странно, но такая мысль вовсе не улучшила ему настроения. Глава 2 Чужаки К тому времени, когда Ранд и Мэт понесли первые бочки через общий зал, мастер ал’Вир уже наполнил пару кружек лучшим темным элем своего собственного приготовления из одного из бочонков, уложенных подле стены. Наверху бочонка, прикрыв глаза и обернув хвост вокруг себя, примостился Царапч – рыжий гостиничный кот. Тэм стоял перед огромным очагом, сложенным из речного камня, и набивал трубку с длинным чубуком табаком из полированной табакерки, что хозяин гостиницы всегда держал на каминной полке. Камин занимал добрую половину стены большой квадратной комнаты, его верхняя перемычка находилась на высоте человеческого плеча, и тепло от яркого, потрескивающего в очаге пламени вытеснило холод за дверь. Ранд предполагал, что в этот час полного забот дня накануне праздника в общей зале не окажется никого, за исключением Брана, отца и кота, но перед огнем, в креслах с высокими спинками, расположились еще четыре члена Совета деревни, считая и Кенна. Они держали в руках кружки, а головы сидящих окутывал голубовато-серый дым. На сей раз перед ними не лежали доски для игры в камни, и все книги Брана стояли на своих местах, на полочке напротив камина. Мужчины даже не разговаривали, молча уставившись в эль или постукивая в нетерпении чубуками трубок по зубам, дожидаясь, когда к ним присоединятся Тэм и Бран. Заботы не были редкостью в эти дни для Совета деревни, ни в Эмондовом Лугу, ни в Сторожевом Холме, ни в Дивен Райд. И даже для Совета в Таренском Перевозе, хотя кто знает, думают ли о чем-либо люди из Таренского Перевоза. Лишь двое мужчин у камина, кузнец Харал Лухан и мельник Джон Тэйн, мельком глянули на вошедших парней. Мастер Лухан, однако, не просто глянул. Могучие, в буграх мускулов, руки кузнеца были с ляжку обычного человека. Он до сих пор не снял длинный кожаный фартук, словно его срочно позвали на собрание прямо от кузнечного горна. Кузнец смерил ребят хмурым взглядом, неторопливо выпрямился в кресле, полностью сосредоточившись на тщательном уминании табака в трубке. Ранд, заинтригованный, приостановился, но затем едва сдержал взвизг, когда Мэт лягнул его, угодив по лодыжке. Он требовательным кивком указал Ранду на дверь в дальней части общей залы и заторопился туда, не ожидая ответа. Чуть прихрамывая, Ранд, не так быстро, поспешил следом. – В чем дело-то? – спросил Ранд, едва оказавшись в коридоре, ведущем в кухню. – Ты мне чуть ногу не… – В старом Лухане, – сказал Мэт, вглядываясь через плечо Ранда в общий зал. – По-моему, он подозревает, что именно я… – Он вдруг оборвал фразу, когда из кухни торопливым шагом вышла миссис ал’Вир, распространяя вокруг себя запах свежеиспеченного хлеба. На подносе, который она несла в руках, стояли тарелки с соленьями и сыром и лежало несколько караваев с хрустящей корочкой, которыми она славилась в Эмондовом Лугу. Вид и запах еды напомнил вдруг Ранду, что этим утром, перед выходом с фермы, он съел лишь краюху хлеба. В животе у Ранда, к его смущению, заурчало. Миссис ал’Вир, стройная женщина с толстой седеющей косой, перекинутой через плечо, по-матерински улыбнулась: – На кухне всего этого с избытком, если вы оба проголодались; впрочем, я никогда не встречала мальчиков вашего возраста, которые бы не были голодны. Или любого другого возраста, если уж об этом речь. Правда, если вам захочется, – этим утром я пеку медовые пряники. Она была одной из немногих замужних женщин в округе, которые не набивались Тэму в свахи. Ее по-матерински доброе отношение к Ранду проявлялось в теплых улыбках и скромном угощении всякий раз, когда бы он ни зашел в гостиницу, но таким же образом она поступала и по отношению ко всем молодым парням в округе. Если же она порой поглядывала на него с более далеко идущими намерениями, то дальше взглядов она, по крайней мере, не заходила, за что Ранд был глубоко ей признателен. Не дожидаясь ответа, миссис ал’Вир умчалась в общий зал. Немедленно раздался скрежет отодвигаемых кресел, когда мужчины повставали с мест, а следом послышались благодарности и похвалы хозяйке за свежеиспеченный хлеб. Бесспорно, готовила она лучше всех в Эмондовом Лугу, и на мили вокруг не было человека, который бы с радостью не ухватился за подвернувшуюся возможность оказаться у нее в гостях за обеденным столом. – Медовые пряники, – облизываясь, сказал Мэт. – После, – твердо ответил ему Ранд, – или мы никогда не закончим. Над лестницей в погреб, как раз рядом с дверью на кухню, висела лампа, другая ярко освещала сам погреб с каменными стенами. Лишь в самых дальних его углах притаилась полумгла. На деревянных полках, протянувшихся вдоль стен и поперек комнаты, стояли бочонки с бренди и сидром, а также бочки с элем и вином, в некоторые из них вместо затычек были вбиты краны. На многих бочках имелись собственноручные пометки Брана ал’Вира, который мелом надписывал год, когда они были куплены, у какого торговца и в каком городе изготовлено содержимое. Но весь эль и все бренди были от фермеров Двуречья или же сделаны самим Браном. Торговцы и даже купцы продавали иногда бренди или эль из других краев, но они никогда не были так же хороши, как местные, стоили кучу денег, и их никто не просил больше одного раза. – Ну, – сказал Ранд, когда они поставили свои бочонки на полки, – что ты такого натворил, раз тебе приходится прятаться от мастера Лухана? Мэт пожал плечами: – Да так, вообще-то, ничего. Сказал Адану ал’Каару и паре его дружков-сопляков – Ивину Финнгару и Дагу Коплину, – что фермеры видели гончих-призраков, изрыгающих пламя, которые бежали через лес. Они скушали это за милую душу, как топленые сливки. – И за это мастер Лухан на тебя осерчал? – с сомнением в голосе спросил Ранд. – Не совсем. – Мэт помолчал, затем тряхнул головой. – Видишь ли, я обсыпал двух его собак мукой, так что они стали совсем белые. Потом выпустил их возле дома Дага. Откуда мне было знать, что они рванут прямо домой? Это уж точно не моя вина. Не оставь миссис Лухан двери открытыми, собаки не забежали бы внутрь. Я вовсе не думал вывалять в муке весь ее дом. – Мэт хохотнул. – Слышал, она выгнала из дома старого Лухана и собак, всех троих, – веником. Ранд одновременно смеялся и морщился. – На твоем месте я бы больше беспокоился из-за Элсбет Лухан, чем из-за кузнеца. Она почти так же сильна, а характер у нее намного хуже. Хотя это все равно. Может, если ты пройдешь быстро, он тебя и не заметит. По лицу Мэта можно было понять, что шутки Ранда он воспринимает более чем серьезно. Тем не менее, когда они направились через общий зал обратно, торопиться нужды не было. Шестеро мужчин сдвинули свои кресла перед камином тесным кружком. Тэм, сидя спиной к огню, говорил тихим голосом, а другие наклонились к нему, слушая его так внимательно, что навряд ли заметили бы даже стадо овец, прогони его мимо них. Ранду захотелось подойти поближе, чтобы услышать, о чем идет разговор, но Мэт дернул его за рукав и посмотрел умоляющим взглядом. Со вздохом Ранд пошел за Мэтом к двуколке. Вернувшись, наверху лестницы ребята обнаружили поднос с горячими медовыми пряниками, заполнившими коридор своим ароматом. Там же оказались две кружки и кувшин горячего сидра с пряностями. Вопреки собственному решению подождать со сладким, Ранд вдруг обнаружил, что две последние ходки от повозки в подвал он пытался жонглировать бочонком и горячим, с пылу с жару, пряником. Пока Мэт отводил душу пряниками, Ранд установил последнюю бочку на полку, смахнул крошки с губ и сказал: – Ну, что там о мене… По лестнице простучали шаги, и в погреб торопливо скатился Ивин Финнгар, его толстощекое лицо просто-таки светилось от желания поделиться новостями. – В деревне чужаки! – Он с трудом перевел дыхание и искоса глянул на Мэта. – Никаких гончих-призраков я не видал, но слышал, что кто-то обсыпал мукой собак мастера Лухана. И слышал еще, что у миссис Лухан есть кое-кто на примете, кого надо искать. Тех лет, что разделяли Ранда и Мэта с Ивином, которому исполнилось всего четырнадцать, обычно хватало, чтобы быстренько разобраться со всем, что тот скажет. На этот раз парни переглянулись и затем почти одновременно заговорили. – В деревне? – спросил Ранд. – Не в лесу? – Его плащ был черным? Ты разглядел его лицо? – перебивая друга, сказал Мэт. Ивин непонимающе переводил взгляд с одного на другого, потом, когда Мэт угрожающе шагнул к нему, быстро заговорил: – Конечно же, я разглядел его лицо. И плащ у него – зеленый. Или, может, серый. Все время меняется. Плащ как будто сливается с тем, возле чего он стоит. Иногда ты его даже не видишь, хоть и смотришь прямо на него. Разглядеть удается, только если он пошевелится. А у нее плащ – голубой как небо и в десять раз наряднее, чем любые праздничные одежды, что я видел. И к тому же она в десять раз красивее всех, кого я в жизни встречал. Она высокородная леди, как в сказках. Наверное, так. – Ее? – сказал Ранд. – О ком ты говоришь? Он уставился на Мэта, который заложил руки за голову и зажмурился. – О них-то я и хотел рассказать тебе, – проворчал Мэт, – до того, как ты втянул меня… – Он оборвал фразу и открыл глаза, чтобы пронзить взглядом Ивина. – Они прибыли прошлым вечером, – продолжил Мэт через мгновение, – и сняли комнаты в гостинице. Я видел, как они прискакали. А их лошади, Ранд! Я никогда не видывал таких высоких лошадей или таких холеных. Они выглядели так, будто могут скакать вечно. По-моему, он у нее в услужении. – На службе, – вмешался, не утерпев, Ивин. – В сказаниях это называется – быть на службе. Мэт продолжал, словно не слыша Ивина: – Во всяком случае, он ей подчиняется, делает все, что она приказывает. Только он не похож на наемного слугу. Может, воин. Ты бы видел, как он носит меч, кажется, что меч – его часть, рука или нога. По сравнению с ним купеческие охранники просто шавки. А она, Ранд! Я никогда и вообразить себе не мог никого похожего на нее. Она точно из менестрелевых преданий. Она словно… словно… – Он умолк, окидывая Ивина сердитым взглядом. – Словно высокородная леди, – закончил он со вздохом. – Но кто они такие? – спросил Ранд. Не считая купцов, раз в год приезжающих закупать табак и шерсть, и торговцев, чужеземцы никогда, или почти никогда, не появлялись в Двуречье. Может, в Таренском Перевозе, но не так далеко к югу. К тому же большинство купцов и торговцев наезжали сюда многие годы подряд, так что их не считали на деле чужаками. Просто нездешними. Минуло добрых пять лет с той поры, как в последний раз в Эмондовом Лугу появлялся настоящий чужак, да и тот пытался скрыться от какой-то неприятности, приключившейся с ним в Байрлоне, а от какой – никто в деревне не понял. Он надолго не задержался. – Чего им надо? – Чего им надо? – воскликнул Мэт. – Мне все равно, чего им надо. Чужаки, Ранд, и такие чужаки, какие тебе и не снились. Вдумайся в это! Ранд открыл было рот, но так ничего и не сказал. Всадник в черном плаще действовал ему на нервы так же, как на нервы кошке бегущая за ней собака. Выглядело же все зловещим совпадением: трое чужаков рядом с деревней в одно и то же время. Трое, если только плащ того, о ком говорил Ивин, – плащ, меняющий цвет, – никогда не становится черным. – Ее зовут Морейн, – сказал Ивин, воспользовавшись возникшей паузой. – Я слышал, как он обращался к ней. Морейн, так он ее называл. Леди Морейн. А его имя – Лан. Мудрой она, может, и не нравится, а мне понравилась. – С чего ты взял, что Найнив ее невзлюбила? – спросил Ранд. – Она спрашивала дорогу у Мудрой этим утром, – ответил Ивин, – и назвала ее – «дитя». – И Ранд, и Мэт тихо присвистнули, а Ивин затараторил, пустившись в сбивчивые и торопливые объяснения: – Леди Морейн не знала, что Найнив – Мудрая. Она извинилась, когда это выяснилось. Да, извинилась. И стала расспрашивать Найнив о травах, о том, кто есть кто в Эмондовом Лугу, причем с тем же уважением, с каким к ней относятся все женщины в деревне, если не с большим. Она о жителях вопросы задавала: о том, сколько человеку лет, долго ли он тут прожил и… да я всего и не упомню. В любом случае Найнив отвечала ей так, словно раскусила недозрелую ягоду сладину. Потом, когда леди Морейн отошла, Найнив смотрела ей вслед, будто… будто… ну, не очень-то дружелюбно, я бы так сказал. – Это все? – сказал Ранд. – Ты же знаешь характер Найнив. Когда в прошлом году Кенн назвал ее «дитя», она стукнула его по голове своим посохом, а он все-таки из Совета деревни и, кроме того, по летам ей в дедушки годится. Она же вскипает по любому поводу, но долго не сердится, если только добивается своего. – По мне, так слишком… слишком долго, – пробормотал Ивин. – Мне нет дела до того, кого бьет Найнив, – фыркнул Мэт, – до тех пор, пока это не я. Судя по всему, наш Бэл Тайн будет самым лучшим из всех. Менестрель, леди – чего можно еще пожелать? Кому нужен фейерверк? – Менестрель? – Ивин едва не заверещал от восторга. – Пойдем, Ранд, – продолжал Мэт, не обращая внимания на мальчишку. – Тут мы уже закончили. Тебе надо бы взглянуть на того приятеля. Он взбежал по лестнице, следом карабкался Ивин, канюча: – Что, и в самом деле менестрель, Мэт? Это не как те гончие-призраки? Или лягушки? Ранд задержался только для того, чтобы потушить лампу, потом поспешил за Мэтом и Ивином.