— Что тут думать? Один, Юнга. Это очевидно. — Это да, — немного сконфуженно ответил Игорь. Но я спросил еще, есть ли еще роботы. — И Лада ответила, что информация закрыта. Игорь обескураженно выдохнул и посмотрел на офицера. — Так ты знаешь? — Конечно. Это стандартная процедура, на всех подлодках и не только. И это не единственный запрет, не могу тебе сказать, сколько их, но многие сотни. — Но зачем их создавать? — А что хорошего в том, что любой член экипажа может выведать любой секрет? Скажу тебе больше — перед началом похода, я лично проверил все запреты и ввел несколько дополнительных. — Ладно, это меня не касается. — Вот-вот, наконец-то я с тобой согласен. — Но все-таки. Зачем существует этот запрет? Я понимаю, что это закрытая информация… — Да, я не буду тебе отвечать, потому, что под трибунал пойду! — Так вот, давай просто порассуждаем. Ты вот уверен, что на борту только один Юнга? Ну, в смысле, только один такой, а где-то не бродит второй. — Да, конечно. Я не считаю дронов подводных и воздушных, потому, что это не роботы. Ими люди управляют или Лада. — А я вот, будь на твоем месте, не был бы уверен так. Может, какой-то секретный эксперимент начальство решило поставить. Или, какой-то деактивированный робот там, — он махнул рукой в сторону складов, — лежит себе. Или, новая разработка, который будет обследовать между корпусами. Или, какой-то из радиационно-стойких металлов, чтобы чинить реактор. — Николай Иванович сам чинил его в последний раз. С Юнгой. — Ага. Только он чинил внешнюю часть, периферию систему, так сказать. В сам же реактор он не лез? — Нет. — Или еще что-то. Это только сейчас я навскидку тебе привел несколько реальных причин для закрытия этой информации. — А ты знаешь настоящую причину? Эмиль сел на теплую трубу и стал болтать ногами, как маленький мальчик. — Вот ты неугомонный. Отвечу тебе так. Во-первых, я офицер по безопасности, имею соответствующий уровень допуска и не стану рассказывать всем, что знаю. И с тобой уж точно этой информацией делиться не буду. Во-вторых, ты и сам прекрасно знаешь, как построена система у нас на флоте. Есть информация для пользования только капитаном. Есть — только мной. И эти запреты не пересекаются между собой, вернее, они пересекаются, но слабо. Он знает что-то, что закрыто для меня. Я знаю то, что ему не надо знать. — А я всегда думал, что капитан в море — первый после Бога и все такое. — Это во время парусников было так. А сейчас, когда у каждого капитана вооружение такое под контролем, чтобы развязать ядерную войну — это утратило свой прежний смысл. Так что, меньше знаешь, крепче спишь Эмиль спрыгнул с трубы. — Хорошее место. Тепло так заднице, приятно. Надо у Андрея спросить, что там такое теплое проходит. — Первый контур реактора. Радиация тебя облучила и скоро жопа почернеет и отвалится. — Вот ты смешной шутник. Как же ты не в артисты пошел, а в геологи? — Не повезло, наверное. — Ладно, пойдем найдем капитана. Скоро будем проходить Мидуэй, лучше нам всем быть на своих местах. Они пришли на мостик, где в центральном кресле сидел старпом в шлеме и двигал руками в перчатках. — Артем Викторович, как у нас дела? — Да нормально, вроде, — крякнул старпом. Тут на дне обнаружилась какая-то хитрая система аудиомониторинга. Я поднялся до километра и дал малый ход. — А как дроны, запускали, чтобы с воздуха все отснять? — Нет. Решил пока этого не делать. Это слишком важное решение, пусть капитан придет и запустит, если сочтет нужным. — Логично. Они расселись по своим местам. Пока Эмиль отсматривал данные бортового журнала за последние часы, Игорь запросил информацию по составу, температуре и плотностям морских течений. Данные совпадали в целом с теми, которые были загружены до похода. А это значит, что автоматические зонды продолжали бороздить просторы Мирового океана для сбора информации, и осуществляли свою деятельность эффективно. Конечно, он не был океанологом, но среди всего экипажа, эта область была к нему ближе всего, поэтому, он должен ею заниматься. Затем, он осмотрел рельеф дна. Горы, равнины, впадины и плато — все в целом было нормально, никакого движения. Наверное, — подумал Игорь, — рано или поздно здесь тоже отыщут какие-то залежи редких металлов и кого-то отправят их добывать, но не в этот раз. Сейчас их путь лежит прямо в пасть к дракону. И приближается тот миг, для которого, он, собственно, и отправился в рейд — пробурить, доставить на поверхность, обогатить и закачать в емкости руду, чтобы отправиться домой. — Так, — подал голос старпом, — мы возле линии перемены дат. Загадывайте желания какие-то, если они у вас есть. — Какое тут желание в наше время может быть, — проворчал сидевший неподалёку Дмитрий. Вернуться живым и невредимым домой и получить «боевые». Вот и все. — Так, у меня, вроде, все, — закончил свои манипуляции и откинулся на спинку Эмиль. Все нормально. Он вызвал Семена из лазарета. — Ну как там дела у нас всех, товарищ Гиппократ? Жить будем? Или, такое существование жизнью назвать нельзя? Лицо врача появилось на экране. — Вот ты, Эмиль, будешь жить долго и счастливо. А скажи Игорю, который сидит рядом, — тот ухмыльнулся, — что он закончит свой путь после очередной неудачной шутки. — Игорь, — к нему повернулся Эмиль на своем кремле, — товарищ врач сказал, что у тебя тупые шутки. — А что? Разве кровь собаки — разве не смешно? — Какой собаки?, — не понял офицер по безопасности. Ему ответил Семен. — Этот шутник подменил свой анализ, который был обязан сдать до выхода в море, на кровь собаки. Не знаю, откуда он ее взял и знать не желаю. Я как начал сравнивать, чуть кондратия не схватил. — Надо же, — Эмиль снова повернулся к Игорю. Знаешь, я только что подумал. Наверное, ты чертовски здорово знаешь свою работу, и проведешь бурение и прочее настолько виртуозно, что на твои проделки командование закроет глаза. Иначе, тебя спишут на берег. — Господи, — Игорь в притворном отчаянии закатил глаза, — я потеряю возможность рисковать каждый день своей жизнью на многокилометровой глубине? Я не перенесу эту трагедию! — Хватит дурака валять, — строго сказал старпом. Надо капитана найти, что-то долго его нет. Сходи, хохмач, найди его. — Это почему это я должен? — попытался возмутиться Игорь. Я что, самый молодой? — А остальные находятся на своих местах и выполняют служебные обязанности. Ты же, кажется, сейчас не занимаешься бурением. И если что, на капитанском мостике сейчас я старший офицер, поэтому, будь любезен. Игорь встал, недовольно скривив лицо. — Если бы у меня был кот, я бы дал ему слабительное и запер в твоей каюте. Старпом усмехнулся. Несмотря на свой строгий вид он, как и все моряки, любил хороший юмор, поэтому геолог, несмотря на всю свою ершистость, быстро стал душой экипажа. — Так, ладно, — бормотал Игорь, выходя с мостика в отсеки в сторону кормового, двигательного. Где он может быть? В каюте, где же еще. Дрыхнет, поди. Однако, в каюте никого не было. Постель была заправленной, а внутри царил идеальный порядок. — Хм, может, разминулись. В кают-компании так же не было никого. Так же, как и на камбузе. — Интересно. Неужели, в спортивном зале? Однако, и там было пусто. Может, в ремонтной мастерской? Игорь быстрым шагом дошел и оглядел все. Никого. Медблок. На кушетке дремал Семен, ворочаясь, и пытаясь поудобнее пристроить свою металлическую руку. Судя по данным на экранах, продолжалось какое-то медицинское исследование. Беспокойства пока у него не было, просто все возрастающее недоумение. Куда же он мог подеваться? Зашел в реакторный отсек, но там обнаружил только Юнгу в спящем режиме. Заглянул в двигательный отсек, куда вообще почти не заходил никогда. Да и что там смотреть? Нет, механизмы работали слаженно и спокойно и без всякого присутствия человека.