— Ха, да я сам выкачусь. Еще маты перед сценой положим, чтобы я туда и улетел. Публике понравится. — Можно и так… Не, хорошо отдохнули. И без серьезных последствий, что самое главное. * * * В пустом клубе Горо Кудо притормозил рядом с новым постером. Это дамы постарались — отпечатали, в рамочку за стекло вставили и на стену присобачили. Шибата-сан нам разных кадров надергал. Хизэши-сан, гений манги, все это скомпоновал в редакторе и подогнал под мои хотелки. Теперь висит на стене, три на два метра. Две красотки с ржавым железом в руках — по краям. В центре огромный взрыв, от которого разлетаются парни в черных костюмах. В клубах дыма еле угадывается «салун» и выпадающий из окна режиссер. Снизу наискосок «Лучший трэш и угар Ниппон! Скоро на экранах!». Лепота. — Тэкеши-сан, признайся, твоих рук дело? Что за интересная штука? — Это я пытаюсь кино снимать. — Кино⁈ И как? — Деньги пока жрет грузовиками, отдачи ноль. — Все равно круто. Мне роль найдешь в массовке? — Хе, у меня есть идея получше… — Прежде чем до парня доходит, что речь явно идет о какой-то хитровывернутой шутке, кричу громко: — Жина-сан, неси зеркалку! А ты встань рядом, вот сюда. И сделай серьезное лицо. Только остатки самоката брось… Я сказал серьезное, а не дебильное! Через полчаса препирательств из десяти снимков отобрали наиболее симпатичный. После чего я по почте переслал его подруге с пометкой: «Третья звезда для будущего каталога, рекомендую». Не успел допить сок, как приехал ответ: «Он может на следующей неделе подъехать вечером? С девочками мы договорились». Девочки, ага. Каждой по двадцать три года. Хотя, для Хиро Симидзу они пока соплюшки. У женщин десять лет разницы — пропасть. — После выходных сможешь заглянуть к нам? Познакомлю с лучшим дизайнером Токио, госпожой Кавакубо. Надеюсь, мы договориться сможем, чтобы тебе за съемку в рекламе шикарный костюм сделали. Согласен? — В среду буду. В шесть вечера. — Отлично. Тогда я пишу, чтобы ждали… И это будет круче, чем какая-то массовка. Это точно. Когда твое лицо увидит большая часть богатых и уважаемых женщин во всем мире… Хо-хо, это будет эпическая подстава. И бешенная популярность по итогам. — Все. Значит, в среду. Вот теперь можно и на боковую. * * * Для меня — отличная новость. Кузнец не утерпел и решился таки заглянуть к отцу в гости до зимних холодов. Поэтому в пятницу в одиннадцать утра я встречал его в аэропорту. Но до этого меня подняли в пять часов и попросили подъехать в порт. Потому что возникла небольшая проблема с прибывшим грузом. В шесть я уже стоял на палубе сухогруза, где рядом с открытым контейнером переминался мрачный Кэйташи Симидзу, сятэйгасира Исого. — Что стряслось, Кэйташи-сан? — Это последний из целой партии с медицинскими препаратами. Еще почти пятьдесят штук стоят на карантине в таможне. Они делали выборочную проверку, но сегодня ночью вскрылось, что поставщик в Европе обанкротился на днях. Поэтому не факт, что нам в самом деле прислали заказанное. В этом — точно мусор вместо лекарств. Передний ряд выдвинули, а за ним — обманка. — Каким боком Семья в это замешана? — Мы вложились в десять процентов груза. Как благотворители. Так, надо в голове рассортировать все ровненько. Похоже, таким образом старшие офицеры решили часть наличных в Европе прокрутить. Как именно были сделаны выплаты фармацевтической конторе — раскопать очень сложно. Зато уже дома можно честно по накладным показать пришедший груз, растаможить его, передать в больницы и в случае любых вопросов делать красивое лицо. Еще часть налогов проплатить, чтобы потом под эту лавочку в Ниппон пару-тройку десятков миллионов «обелить». И согражданам помогаем, и никакого криминала. Но если препараты зависнут на таможне, то вся схема накроется медным тазом. Начнут копать, дергать банки, проверять транзакции. И не факт, что не появятся разного рода неприятные документы, после которых кому-то придется примерить арестантскую робу. — Вопрос, Кэйташи-сан. Если мы наберем те самые десять процентов нормальных коробок, сможем их отделить от остального груза и сказать: «вот это наше»? Чтобы остальным занимался уже другой человек? — Если придумаем, как это все разобрать и без лишнего скандала, то запросто все оформим. — Не, журналистов и статьи «коррупция в медицине» нам ни к чему. — Мало того, эта химия пойдет первым делом в онкологические отделения, а у двоих офицеров таможни там родня на лечении. Поэтому будут очень благодарны. Благодарность на таможне — дело хорошее. Особенно, если не наглеть слишком и действовать строго в рамках закона. А рамки — они обычно чуть-чуть могут сдвигаться. По срокам, объемам и строгости проверки. Поэтому я потребовал образец нормального лекарства и уже вскоре крутил в руках блистер с зеленого цвета капсулами. Постоял, попринюхивался к малопонятной дряни. Потом коробку закрыл, прикрыл глаза и ладонь сверху пристроил. Значит, у нас тут… Пусть будет «лягушачья икра». Именно так это воспринимаю. И есть ощущение, что я весь объем целиком ощущаю. Картон не интересен, а вот содержимое… Так, поймал волну. Не скажу, насколько правильно смогу сформулировать, но среди этого образца посторонних включений и пустышек нет. Теперь можно в контейнер еще раз зайти. Встал у распахнутых дверей, еще раз настроился на «целиком и полностью». Ого, как по башке шибануло!.. Не, Тэкеши, давай чуть послабее. Значит — нет необходимости объем сканировать, блистеры считать или еще какой фигней заниматься. Просто ответь себе: это «икра» или нет? Как один большой кусок, такой огромный кусок… Все, теперь куда легче получилось. Вышел, прикрыл скрипучую дверь контейнера. — Баллончик с краской есть? Какой? Красный?.. Пойдет… Крест на боку отрисовал. Повернулся к другу: — Значит, железяки для проверки поставить в ряд, чтобы я в каждую зайти смог. И начнем трясти. Из пятидесяти трех морских контейнеров я пометил девятнадцать. Там был малопонятный мусор. Может быть — первый ряд и с препаратами, но я оценивал все скопом. Есть примеси — красный крест на дверь и топаю дальше. Закончив, достал платок, вытер потный лоб и вернул пульверизатор. — Значит, помеченные можно или сразу под штраф списывать, или на скрупулезную проверку. Остальное — в норме. — Понял. Тогда мы десять сразу отделяем, растамаживаем и в больницу на выборочное тестирование. Окончательная проверка и могут в работу брать. — Ага. — Что себе хочешь за помощь? — Мне? Да у меня вроде все есть… — Еще одного «зверя» надо? Для коллекции? Ты вроде «крайслеры» любишь. Заинтересовавшись, жестом попросил продолжить. Усмехнувшись, Кэйташи Симидзу позвал за собой. Рядом с нами семенил местный офицер в темно-синей форме с кучей блестящих пуговиц на пиджаке и карманах. Когда мы добрались до нужного места, мужик ускорился и открыл перед нами дверь. Затем вместе с нарисовавшимся из воздуха помощником шустро убрал серую пластиковую пленку от пыли и я завис, разглядывая «зверя». Да, иначе и не назвать. Тоже черный. Со знакомой решеткой радиатора. Но размером раза в два больше моего авто. — Это что у нас? — Это местная головная боль. Финансовый директор Мейджи Корп привез вместе с очередными поставками полуфабрикатов. Корпорация продовольствием торгует, а он захотел себе лимузин. Привез, на таможню поставил и вляпался. Что-то там с коррупционным скандалом в прошлом месяце. В итоге — ему уже не до железа и полиции, которая требует правильное парковочное место под «это». Мужик с налоговой разобраться не может и каждый день на допросы мотается. А колеса стоят. За них уже штраф капает. И никто такое брать не хочет. Потому что хотя и адаптировано под наш рынок, но слишком уж специфическое. Ни во дворе приткнуть. Ни на общую парковку сунуть. Да. Колоссаль, других слов не подберу. И тоже — «крайслер». «Три сотни-Лимо». Два шикарных посадочных места — три места за водителем, против движения, еще три в конце. Вдоль левого борта один безразмерный диван для четверых, хотя худосочных японцев можно толпой грузить. По правой стороне бар, цветомузыка, аудиосистема, телевизор и все — в стиле нуворишей. Прошитая кожа, полированное дерево, сверху слабо светятся квадратные панели — весь потолок как огромный секционный ночной фонарь. Круть… — Сколько за него хотят? — Платить таможне. Шесть миллионов. Хозяин уже отказался от сделки, у него денег только на штрафы. — Сорок штук в долларах? Ты шутишь? — Четверть первоначальной цены. И брали его с дикими скидками. Само собой. Значит, финдиректор наверняка с кем-то из забугорных гавриков порешал с поставками, ему в качестве отката за гроши слили лимузин. Но что-то пошло не так — и вот уже шикарная бибика никому и не нужна особо… Хотя — что значит — никому? Я со своим табором уже в старичка не помещаюсь. Нет, маленькой могучей кучкой вполне в «трехсотку» влезаем пятером, но больше никого не утрамбовать. А тут — десять пассажиров, водитель и один телохранитель спереди. Милота… И тоже трехсотка, кстати. Только выыыыыыытянутая. — Что нужно таможенникам, чтобы я мог забрать машину прямо сейчас? — Разрешение из полиции, что тебе есть куда припарковать. И оплата. Квитанцию они дадут. — У меня у клуба как раз место свободное под грузовик. Туда приткну. Дальше будет видно. И я начал названивать по нужным людям. Кто носит погоны и отвечает за разного рода официальные регуляции в районе. Чтобы перезвонили уже на таможню и подтвердили. Бумаги завезу после обеда. Включая подтверждение из банка. Благо — номера для лимузина лежали рядом в коробочке. Их авансом ушлый жук сумел продавить, но так и не воспользовался. Зато у меня теперь две машины. Надо будет ёкая уговорить перебраться в новую. Или — чередовать. Сегодня на одной рассекаем, завтра на другой. Как там говорят? Дайте две? Дали. Обе черные и на морду одинаковые. И обе — мои. Самое забавное, что по итогам вроде как все в выигрыше. Таможня — не потеряла лицо, задержав поставки критически важных медикаментов для больницы. Первая партия ушла? Ушла. Остальное потихоньку перепроверят, каждую коробочку вскроют и под микроскопом посмотрят. Зато — и на страже закона, и больные не пострадали. Машину сбагрили и место освободили? Само собой. Попутно висяк спихнули на другую сторону. Если у кого-то из налоговой возникнут вопросы, прийдут ко мне. А я что? Я разведу руками и попрошу согласно законов насчитать штрафные выплаты. Но колеса не отдам. Потому что не я взятку получал. И это еще доказать надо — как именно господин финдиректор скидку заполучил. А то, что я в очередной раз фигней пострадал и непонятное мутное личное содержимое использовал не по назначению — это можете проследовать в сад, в смысле — в профессиональный союз Микоками. Они там тоже умеют руками водить. То микросхемы на сборке выбраковывают. То пути облаков предсказывают. То сталь легируют, умудряясь что-то невероятное на выходе в качестве готовой продукции организовать. Как? Без понятия. Я тоже не знаю, почему с контейнерами в крестики-нолики играл. К результату претензий нет? Нет. Значит — в союз. Или в сад. Кому как больше нравится.