— Хотите с нами? — предложила Женька. Он кивнул. Гуляли мы часа полтора, любовались красотами, пока окончательно не стемнело. Прогулка получилась приятной, но для нашего следствия совершенно бесполезной. Об истории острова спутники знали не больше нашего, привязанность к нему Льва Николаевича называли блажью, и беседа в основном свелась к комплиментам в наш с Женькой адрес. Однако, когда мы проходили по тропинке над озером, меня не покидало чувство, что Руслану очень хочется спихнуть меня вниз, и я была счастлива, что мы покинули опасное место. Мужчины проводили нас до дверей комнат, и Руслан даже поцеловал мне руку на прощание. Женька перебралась ко мне. Мы выключили свет и затаились. Просидев в темноте и безмолвии часа два и изрядно намучившись, мы наконец рискнули покинуть свое жилище. В доме царила тишина. Третий этаж тонул в темноте (в этом крыле жили лишь мы с Женькой), и к лестнице пришлось пробираться буквально на ощупь. На втором этаже горел светильник, стилизованный под факел, толку от него было немного, но мы смогли благополучно спуститься на первый этаж. Здесь светильники горели вдоль всего коридора, но и это нам не понравилось, полумрак был для нас предпочтительнее. Мы заранее условились: если нарвемся на кого-то из обитателей, будем нагло врать, что услышали шум и пошли посмотреть, в чем дело, раньше времени не поднимая тревогу. В свете последних событий это вполне могло сойти за правду. Первым делом проверили, нет ли в доме Ника. Оказалось, что нет. В окно я видела, как пес сидит перед дверью в сад и с интересом что-то рассматривает на противоположной стене. На всякий случай я тоже уставилась в том направлении — стена как стена, ни на ней, ни возле нее ничего подозрительного, может, она просто нравилась Нику. В общем, я отлепилась от окна и вернулась к Женьке. К моему величайшему удивлению, я обнаружила в руках подруги фонарик. — Откуда он у тебя? — прошептала я с удивлением. — Сегодня утром заметила его в кухне, в шкафу лежал. — А зачем нам фонарик? — проявила я интерес. Освещения, с моей точки зрения, было более чем достаточно. — Как ты собираешься идти в подвал без фонарика? Я поежилась: если честно, в подвал идти очень не хотелось, но сознаться в своей трусости было неловко, раз Женька ни капельки не боится, и я только вздохнула, но тут в голову мне пришла удачная мысль. — Что мы хотим найти? — прошептала я. — Как что? — удивилась Женька. — Типа, которого ты держала за бороду. — Вот-вот, а если Олимпиада прячет его в своей комнате? — Не будешь же ты обыскивать комнату, когда там спит хозяйка? — нахмурилась Женька. — Но мы могли бы послушать. Вдруг они разговаривают? Днем это для них опасно. — А еще она должна его кормить, — согласилась подружка, и мы направились в другое крыло дома, где жила Олимпиада. При мысли, что мы можем столкнуться со старой ведьмой, я опять-таки поежилась. Однако в доме царила такая тишина, что я была уверена: обитатели его крепко спят, не считая нас с подружкой. Это придало мне бодрости, и я зашагала веселее. К тому же подвал, судя по всему, отменялся, что тоже вселяло оптимизм. Коридор, куда выходила дверь Олимпиадиной комнаты, тонул в полумраке. Мы осторожно приблизились. Из-за двери не доносилось ни звука. Постояв так минут двадцать, мы переглянулись, я пожала плечами, а Женька нахмурилась. Конечно, возвращаться ни с чем обидно, но лично я не видела никакого смысла в том, чтобы торчать под дверью всю ночь. В общем, я начала пятиться от двери, и тут произошло нечто ужасное: Женька оступилась, налетела на меня плечом, а я от неожиданности уперлась плечом в дверь, а та взяла и открылась. Первым моим желанием было бежать отсюда сломя голову, и я непременно поддалась бы порыву, не схвати меня Женька за руку. Я зажмурилась, стараясь не дышать, и тут сообразила: в комнате неправдоподобно тихо. Даже если человек спит, он все равно издает какие-то звуки, на худой конец, просто дышит. — Никого, — испуганно шепнула Женька, а я открыла глаза и первым делом убедилась, что кровать не только пуста, но и тщательно заправлена. Не похоже, что Олимпиада сегодня ложилась. Я обшарила взглядом комнату. Луна заглядывала в окно, и рассмотреть предметы можно было без помощи фонарика. — Ее здесь нет, — шепнула подружка, а я отчаянно замотала головой, призывая ее к молчанию и ткнула пальцем в направлении двери, судя по всему, ведущей в ванную. Правда, оттуда тоже не доносилось ни звука, так что сомнительно, что Олимпиада решила принять ванну в столь поздний час. — Стой здесь, — шепнула Женька и отважно шагнула в комнату, а я попробовала смотреть сразу в оба конца коридора и отчаянно застучала зубами. Женька, которая однажды уже побывала здесь, неплохо ориентировалась. Она заглянула в ванную, которая, к счастью, оказалась пустой, и приступила к обыску. Не знаю, что она надеялась найти, мои силы целиком ушли на то, чтобы не грохнуться в обморок в самый неподходящий момент, оттого я не сразу поняла, что держит в руках Женька, когда она подскочила ко мне. — Взгляни сюда, — шепнула подружка. — Как думаешь, на кой черт старухе мужская пижама? — И в самом деле, в руках у Женьки была пижама, старенькая, застиранная, в настоящий момент довольно грязная, с разными пуговицами и обтрепанными манжетами. — Идем отсюда, — взмолилась я, меньше всего способная в ту минуту думать о пижамах. — Она была спрятана в ванной, в грязном белье, — хмуро сообщила Женька и добавила: — Все-таки это странно. — Мы уходим? — робко спросила я. — Надо найти старуху, — кивнула Женька, вернула пижаму на место, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Мне сразу же сделалось легче дышать, более того, я вроде бы даже начала соображать. — Где мы будем ее искать? — ворчала я. — В этом дурацком замке полно комнат плюс подвал и еще сколько угодно всякого дерьма, о котором мы даже не подозреваем. Чем рыскать наугад, лучше завтра проследить за Олимпиадой. — Лучше-то оно лучше, — вздохнула Женька, — только вот сделать сие не так просто. Сдается мне, бабка покруче Штирлица, такая враз заподозрит неладное. — Старухи нет в комнате, логично предположить, что она отправилась к этому типу, — не унималась я, мало обращая внимания на слова подружки. — Если она покинула дом, то ясно, что не через центральный вход. Сколько дверей в доме? — А мне откуда знать? — вытаращила глаза подружка. — Есть дверь с кухни, дверь в сад, больше не видела. — Надо пройти по всему дому и проверить. И мы отправились по коридору. Первым делом проверили дверь, выходящую из кухни. Она была заперта на засов, так же как и дверь в сад. Мы прошли дальше и вскоре обнаружили еще дверь. Женька толкнула ее, она без труда подалась, и мы увидели винтовую лестницу в подвал. Где-то внизу горел свет. Мы с Женькой переглянулись, и подружка отважно шагнула на первую ступеньку. — Мы ж хотели проверить все двери, — запаниковала я. — Она может прятать его и здесь, — возразила Женька и начала спуск, а я, чертыхаясь, пошла за ней. Очень скоро мы оказались в мрачном коридоре с низким потолком, у основания лестницы горел фонарь, дальше коридор тонул во мраке. Вот тогда я совершенно отчетливо услышала чей-то стон, вздрогнула и уставилась на Женьку. Подружка замерла с открытым ртом, по ее физиономии стало ясно: я не ослышалась. Стон повторился, а вслед за ним едва различимый всхлип, точно кто-то плакал за стеной. — Что это может быть? — пришла в себя подруга. — Здесь кто-то есть, — пискнула я. — Ясно, что есть, а кто? Глупее вопроса я сроду не слышала и хотела прямо так и заявить об этом Женьке, а еще мне не терпелось побыстрее убраться из подвала. Но перепуганная Женькина физиономия почему-то произвела совершенно обратный эффект — мне вдруг стало смешно. — Это привидение, — заявила я подруге. — По крайней мере, в фильмах они именно так стонут и всхлипывают. — Какое привидение? — разозлилась подружка. — Откуда бы ему здесь взяться? — Понятия не имею. Может, наш чокнутый Лев Николаевич приобрел его в Шотландии за сумасшедшие деньги. Женька фыркнула и заметно повеселела. — А может, это какой-то акустический эффект? Человек спускается в подвал и слышит стоны… Может, включается магнитофон? — Может, ты прекратишь гадать и мы посмотрим, что там дальше? — прервала я поток ее красноречия и пошла по коридору с поразившей меня саму отвагой. То, что Лев Николаевич мог завести привидение, казалось мне вполне возможным (одного взгляда на этот дурацкий замок достаточно, чтобы понять: у дяди есть проблемы), и Женька скорее всего права: это фокус, что-то включается в тот момент, когда в подвал входят люди. Ничего себе аттракцион. Но есть любители, которым это пришлось бы по вкусу. Успокаивая себя подобным образом, я достигла поворота, здесь коридор сужался и почти полностью тонул в темноте. Даже моего оптимизма было недостаточно, чтобы продолжить путь. Женька налетела на меня и задышала в затылок. — Что дальше? — спросила она шепотом, включила фонарик, и мы увидели, что коридор идет вниз, через каждый метр имелась ступенька, и так — пока хватало света фонаря. — Идем? — спросила подружка. Я кивнула, скорее от отчаяния, и тут совсем рядом раздался леденящий душу вопль. Не помня себя, я бросилась к лестнице, таща Женьку за руку, впрочем, подгонять ее не требовалось, если б не узкий коридор, мы наверняка пришли бы к финишу одновременно. Не помню, как мы выскочили из подвала и, захлопнув дверь, привалились к ней спиной. — Если это фокус, — отдышавшись, заявила Женька, — то по Левушке психушка плачет. Теперь, когда мы вновь оказались в знакомом коридоре, происшедшее в подвале воспринималось как чья-то глупая шутка. В самом деле, кто там мог стонать? А вдруг у нас с Женькой слуховые галлюцинации? Если честно, не особо в это верилось. Значит, все-таки фокус. И тут Женька выдвинула еще одну идею. — А если это он? — заявила она. — Кто? — растерялась я. — Тип с бородой, естественно. Может, он ранен? Оттого и стонет. — Тогда ему лучше стонать подальше от дома. — Вряд ли Лев Николаевич или его гости заглядывают в подвал. А отсюда ничего не слышно. — Хочешь вернуться? — с тоской спросила я. — Нет, — поморщилась Женька. — Лучше Олимпиаду выследить: если она имеет отношение к этому подвалу, значит, он точно там. Сказать по чести, Женькина версия представлялась мне глупой, но и в привидения я не верила, а допустить, что Лев Николаевич их специально разводит, было тоже нелегко. В общем, как ни крути, чепуха получается. Не успели мы успокоиться, как услышали шаги. В пустом коридоре они звучали отчетливо, а вскоре раздались голоса, кто-то на ходу переговаривался. Мы с Женькой испуганно переглянулись и бросились к кухне. Справа была какая-то дверь, оказавшаяся незапертой. В отчаянии я влетела туда и втянула за собой Женьку, оставив дверь приоткрытой. Через несколько секунд сквозь щель мы увидели охранников, они мелькнули лишь на мгновение, но не узнать их было невозможно. — Ну что, еще пивка и на боковую? — спросил один. — Почему пивка, можно и водочки. Вот только двери проверим. — Чего их проверять? — вздохнул первый, но второй возразил: — Порядок есть порядок. Через минуту все стихло, и мы с Женькой смогли выйти в коридор. — Слышала? — зашептала подружка. — Двери проверяют несколько раз за ночь, значит, Олимпиада не могла… — Еще как могла, она лучше других знает местные порядки. Установить, как часто охрана делает обход, нетрудно. — И все же я уверена: тот тип в подвале. — А я теперь еще больше уверена в обратном. Что, если охранникам взбредет в голову заглянуть в подвал? Нет, тут что-то не так. — Да… — вздохнула Женька. — В подвал мне возвращаться не хочется, и по дому бродить опасно, как бы на охрану не нарваться. Разумеется, Женька была права: и в подвал не хотелось, и по дому бродить опасно. С другой стороны, меня прямо-таки распирало от любопытства. Мы направились по коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Вдруг подружка схватила меня за руку и сделала знак молчать. В коридоре царил полумрак, свет пробивался только от лестницы, а тишина была как в могиле, и я не сразу сообразила, отчего Женька насторожилась. И тут ушей моих достиг странный звук, вроде бы кто-то скребется. На мои взвинченные нервы это подействовало хуже стонов и сдавленных криков, воображение услужливо нарисовало полчища крыс, которые вырвались из подвала, и я уже почти рухнула в обморок, но подружка потянула меня в соседний коридор, начинавшийся в трех шагах от нас. Как раз оттуда и шел подозрительный звук, и я, решив повременить с обмороком, вяло последовала за ней. Коридор вел в подсобные помещения, впереди горела лампочка на длинном шнуре, и в свете этой самой лампочки я увидела… То есть в первый момент я даже не поняла, что это, лишь вцепилась в Женькину руку до ломоты в пальцах и застыла как вкопанная, и только когда сердце перестало стучать в сумасшедшем ритме, чуть поуспокоившись, я присмотрелась и сообразила, что передо мной не чудище из сказки и уж тем более не гигантская крыса из фильма ужасов, а человек, стоящий на коленях, точнее женщина крупного телосложения, в домашнем халате. Голова ее была опущена, а руками она шарила по полу. Подружка потянула меня за локоть прочь из коридора, но я при виде Олимпиады (а это вне всякого сомнения была она) страшно разозлилась и неожиданно для самой себя возвысила голос: — Олимпиада Назаровна, что вы там делаете? Женщина вскинула голову, с недоумением посмотрела на нас, а потом нахмурилась, с трудом выпрямилась, сделала несколько шагов нам навстречу и пробормотала: