— Ах да… знаете, я не любитель всех этих диких развлечений. Отправился вместе со всеми для прогулки, свежий воздух и все такое… — Жаль, что мы не знали о ваших планах, — продолжала мучить его Женька, — а то бы с удовольствием составили вам компанию. — Мстислав пробормотал что-то невнятное, и мы наконец расстались. — Что скажешь? — спросила подружка. — Дело представляется мне совершенно ясным, — увлеченно начала я. — Кто-то звонит Мстиславу, возможно, с угрозами. В тот же день я нахожу лодку, спрятанную в кустах, а затем мы с тобой сталкиваемся с таинственным типом в зарослях. — Ты сталкиваешься, — перебила Женька. — Давай придерживаться истины. Я никого не видела. — Зато я держала его за бороду, на что бы ты ни намекала. Отсюда вывод: человек, угрожавший Мстиславу, тайно прибыл на остров, и именно его, с трудом дождавшись рассвета, начали сегодня искать. — Оно как будто бы так, да кое-что не складывается. — Что не складывается? — нахмурилась я, лично для меня все было ясно, хоть сейчас садись и пиши детектив. — Мстислав не хочет, чтоб о звонке узнал кто-то из его приятелей, оттого и побежал на лесную полянку, чтоб случайно не подслушали его разговор. — Конечно, — кивнула я. — Так если Мстислав о телефонном звонке промолчал, чего ж они тогда все испугались? Я сидела на скамейке, хмуро глядя на Женьку, а она вздохнула: — Сдается мне, наш Лев Николаевич не просто так выстроил замок на отдаленном острове. Чего-то дядя боится, точнее кого-то. Оттого и шарили по всему острову, лишь только услышали о лодке. — Вот-вот, — подхватила я и тут же слабо ойкнула: — Это что ж получается? Человек, которого они боятся, шантажирует Мстислава, оттого он с утра сам не свой. — Точно, — кивнула Женька. — Я же сразу сообразила: что-то тут затевается. — Что затевается? — прошептала я. — Не знаю, но ужас как мне интересно. — Постой, — нахмурилась я. — А с какого бока тут Олимпиада? Ты же помнишь, как она вчера перепугалась, услышав о бородатом, меня дурочкой выставила, вроде бы мне все пригрезилось, а сегодня на стене торчала. Ведь неспроста. — Олимпиадой следует непременно заняться. Хотя она Левина нянька и по идее должна любить его, как родное чадо. В этом случае ожидать от нее предательства как-то даже неприлично. — А вдруг тут какая-то тайна? И человек, угрожающий Льву, ей не чужой? — Классная версия, — порадовалась подружка. — Надо покопаться в истории семейства. — В истории мы, возможно, и покопаемся, — вздохнула я, — но было бы здорово узнать, чего это Левушка так боится. Или кого. — Богатый человек со связями, врагов у него полно. — И от них богатый и со связями прячется на острове? — А что твой Ромка про него рассказывал? — Ничего. Сказал только, что Лев Николаевич темная лошадка, и советовал держаться от него подальше. — Так, может, позвонишь мужу… — Ага, он решит, что мы опять расследование затеяли, и явится сюда на следующий день. От этой перспективы Женька поежилась: — Да, только Ромки твоего здесь и не хватало. Что ж, будем рассчитывать на свои силы. Я согласно кивнула, ожидая, что подружка предложит план следственно-розыскных мероприятий, но у нее, как и у меня, с планами оказалось не густо. — С наших подопечных глаз не спускаем и вообще будь повнимательней, — заявила она, а я кисло улыбнулась: — Ладно. Завтракали мы с Женькой в одиночестве, так как мужчины после «охоты» от кофе плавно перешли к приему пищи. Олимпиада, гремевшая кастрюлями на кухне, успокоилась и даже подобрела. Во всяком случае, на мое «спасибо за такой вкусный завтрак» сделала слабую попытку улыбнуться. Когда мы выходили из столовой, я заметила Любу. С полотенцами в руках она шла по коридору. Подмигнув Женьке, я направилась следом и вскоре обнаружила ее в одной из комнат. Дверь в нее была открыта, и, заглянув в нее, я сказала: — Доброе утро. — Здравствуйте, — поспешно ответила женщина, испуганно глядя на меня. — Какая чудесная комната, — разулыбалась я, нагло вторгаясь на чужую территорию. — И вид из окна прекрасный. — Я осмотрелась и увидела букетик цветов в вазочке возле постели. — Комната занята? — невинно осведомилась я. — Да… Русланом Аркадьевичем. — При этих словах женщина взглянула на букетик и густо покраснела. Выходит, Женька права: налицо большая любовь, мерзавец вскружил бедняжке голову, а потом потерял к ней всякий интерес. — Чудесные у вас места, — не обращая внимания на томление Любы, которой не терпелось избавиться от моего общества, заговорила я. — Деревня так живописно расположена. Лев Николаевич говорил, ваш дом возле самого озера? — Да, — кивнула Люба. — А не страшно вам через лес ходить? Вопрос неожиданно вызвал у нее замешательство. — А я лесом и не хожу никогда. По берегу мне ближе. — Там тропинка узкая, а берег крутой, в темноте опасно. — Я заканчиваю в шесть, еще светло, да и привыкла, могу с закрытыми глазами идти. — А вчера вы по темноте возвращались? Женщина испуганно замерла, потом кивнула: — Да. — Это вас Олимпиада Назаровна научила так отвечать? — добавила я суровости в голос. — С какой стати? — рассердилась женщина. — Я вчера задержалась. — Вы лжете, — спокойно возразила я. — Я видела, как вы домой возвращались, было еще светло. Трюк удался, Люба бросилась к двери, закрыла ее и, привалившись к ней спиной, зашептала: — Олимпиада Назаровна велела, если спросит кто, сказать, что вчера допоздна задержалась, а на самом деле я ушла как обычно, в шесть. Вы уж меня не выдавайте. — А вас кто-нибудь об этом спрашивал? — Нет, — покачала она головой. — Странно, что Олимпиаде Назаровне понадобилось заставлять вас лгать. Она не объяснила, зачем ей это нужно? — Нет. И я не спрашивала. У нее не спросишь. — А что она вообще за человек? — нахмурилась я. — Строгая. Ее здесь все боятся. — Все? — не поняла я. — Вы имеете в виду Льва Николаевича? — Нет, — растерялась Люба. — Он ей все равно что сын. А вот наши местные… — Постойте, — не поняла я. — Разве Олимпиада Назаровна с кем-то из местных общается? Я думала, Лев Николаевич живет здесь недавно. — Да что вы, — махнула рукой Люба. — Он, можно сказать, наш, местный. Этот дом год назад построил, а раньше здесь старый дом стоял, после пожара его снесли… И отец Льва Николаевича здесь жил, и дед. — Олимпиада Назаровна тоже из местных? — Она из лагерных, — перешла на шепот Люба. — Может, вы слыхали, у нас повсюду лагеря были. А отец Льва Николаевича как раз здесь всем и командовал, в больших начальниках ходил. — Очень интересно, — пробормотала я. — Послушайте, Люба, а нет ли в деревне у кого-нибудь лодки с надписью «Фаина» на борту? — У наших точно нет. Может, кто-то с большой земли или с соседних островов порыбачить решил. Хотя у нас чужаки редкость… Вы ей не скажете? — помолчав, спросила она. — Олимпиаде? Нет, конечно. Люба отошла от двери, я выглянула в коридор и мысленно чертыхнулась, обнаружив в трех метрах от двери Олимпиаду. Не иначе как старая ведьма следит за мной. — Вам что-нибудь нужно? — спросила она. — Просто немного хотелось поболтать с Любой, — выдала я беззаботную улыбку. — Жизнь островитян так романтична.