VII. Лес Гигантов Племя индейцев сиу и в наши дни остается самым многочисленным, самым могущественным и неукротимым из племен, населяющих Соединенные Штаты Северной Америки. В те же дни, к которым относится наш рассказ, то есть в семидесятые годы девятнадцатого века, это племя было самым воинственным и опасным для американского владычества. Несмотря на истребление индейцев, шедшее полтора или два века, сиу, загнанные в леса и на недоступные кручи, не были покорены до конца. Трудно сказать, что значит данное этим индейцам имя «сиу» — в их языке этого слова нет. Сами индейцы называют себя дакота, что означает «объединенные». В свое время в союз дакота входил добрый десяток племен, в том числе чейены, янкони, понкас и другие. Большинство племен ассимилировались, утратив особенности языка и обычаев, другие вымерли, подвергаясь беспощадному истреблению со стороны бледнолицых. Любопытно, что, по мнению некоторых американских исследователей, имя «сиу» означает обидное прозвище, данное индейцам в дни, когда в прерии проникли торговцы спиртными напитками и привезли сюда яд под видом ликеров, рома, джина, виски и прочего. Пристрастившиеся к пьянству племена были презрительно названы «сиу», что якобы на одном из индейских наречий значит «пьющие огненную воду», или попросту пьяницы. Так или иначе, но в истории борьбы против колонизации Америки племенам сиу, или дакота, принадлежит выдающаяся роль. Эти племена или, лучше сказать, этот конгломерат племен оказывал американцам отчаянное сопротивление, препятствуя заселению прерий не только с запада, но и с востока. Полвека тому назад сиу насчитывали около тридцати тысяч человек, причем владели гигантским пространством девственных, богатейших земель, равным по территории Англии, Франции и Германии, вместе взятым. Дакота с давних пор были в смертельной вражде с племенами гуро-нов и чипевайев, жившими на территории современной Канады. Между краснокожими шла непрерывная война, сопровождавшаяся взаимным истреблением, иногда принимавшим характер настоящих побоищ, в которых не щадились ни женщины, ни дети. Но стоило враждующим племенам, почти истребившим друг друга, прекратить войну, и через двадцать лет племя дакота увеличилось настолько, что насчитывало уже около пятидесяти тысяч человек. Именно в этот период — в 1854 году — дакота, сознававшие свое усиление и опиравшиеся на союзных с ними команчей и арапахо, вырыли томагавк войны и объявили священную войну бледнолицым, чьи пионеры, привлеченные рассказами о богатствах Калифорнии, двинулись в прерии, прокладывая дорогу на Дальний Запад. Надо сказать, что индейцы были вынуждены защищаться: белые оседали на их исконных землях и распахивали прерии, превращая их в пшеничные поля, где не оставалось места для индейца-номада. Кроме того, в прерии хлынул поток белых охотников, занявшихся массовым и беспощадным истреблением бизонов. Для индейцев же именно бизоны были основой жизни. Из поколения в поколение краснокожие охотились на этих гигантов, дававших им пищу, одежду и жилье. Истребление бизонов обрекало индейцев на гибель, и они решили бороться не на жизнь, а на смерть. Индейцы, по крайней мере их наиболее опытные вожди, отлично понимали, что в лице янки они имеют смертельно опасных врагов. Не обманывались индейцы и в оценке сил: они знали, что янки будут все прибывать и прибывать, что они храбры и жестоки и никому не будет пощады. В самом деле, история борьбы белых с краснокожими полна кровавых эпизодов, в которых трудно было решить, кто из двух соперников, белый или краснокожий, способен на большие зверства. Белые смотрели на индейцев как на диких зверей, они буквально охотились на них, истребляя всех подвернувшихся под руку. Даже когда правительство Штатов заключало мир с вождями индейцев, белые трапперы и скваттеры не прекращали истреблять краснокожих, не щадя ни женщин, ни детей. Генералу Гарнею, посланному правительством Соединенных Штатов, удалось нанести жесточайший урон индейцам сиу, и на время они притихли, но в 1863 году поднялись снова, вступив в союз с чейенами и арапахо. Восстание 1863 года, некоторые эпизоды которого описаны в романе «На Дальнем Западе», несколько утихло после знаменитой кровавой бойни, устроенной полковником Чивингтоном, командиром третьего полка волонтеров Колорадо. Но затем ужасная борьба вспыхнула с новой силой, потому что индейцы мстили за погибших на берегах Сэнди-Крик женщин и детей. «Великая война» закончилась в октябре 1867 года подписанием мирного договора в Канзасе. Но мира не было, так как не была устранена причина, вызвавшая войну, то есть заселение прерии белыми пионерами продолжалось. В 1873 году снова началось восстание: индейцами руководил вождь, известный под именем Сидящего Быка. Память о Сидящем Быке, главном герое кровавых сражений, сохраняется и в наши дни. О нем рассказывают, что еще десятилетним мальчиком он был знаменитым охотником на бизонов, что в четырнадцать лет его оскорбил белый траппер, Сидящий Бык убил и оскальпировал обидчика и с тех пор у бледнолицых не было более беспощадного врага. В 1877 году Сидящий Бык был признан сахэмом дакота. Миннегага, дочь погибшей Яллы, первого сахэма-женщины, узнав о начале восстания, привела в лагерь Сидящего Быка индейцев сиу, из племени своей матери, и Воронов, индейцев племени своего отца. Предчувствие говорило ей, что она встретится с теми, кто некогда погубил ее мать. Инстинкт мстительной индианки не обманул ее: судьбе было угодно, чтобы индейский агент Джон, убивший и оскальпировавший Яллу, оказался в прерии именно в тот момент, когда там уже рыскали разведчики индейцев… — Индейцы! Берегите ваши скальпы! — воскликнул шериф из Голд-Сити Бэд Тернер, едва чудом спасшиеся от огня беглецы добрались до первых деревьев в предгорьях Ларами. Джон, Гарри и Джордж, услышав предостерегающий крик шерифа, моментально спрятались за гигантским сосновым стволом, схватившись за свои ружья. Оглянувшись, Джон ничего не заметил. — Где ты видишь их? — спросил он. — Далеко! Они еще не добрались до предгорья, идут по сожженной прерии. Так что в данный момент нам не грозит никакая опасность. Слава Богу, в этом лесу из гигантских пиний, каких не найдешь и в Сьерра-Неваде, нам будет легко найти убежище, потому что отваживаться на открытую схватку с краснокожими было бы чистым безумием: вон их сколько! Видишь, Джон? Проклятие сорвалось с губ индейского агента. То, что он увидел, его не обрадовало. Глаза теперь ясно различали вдали целый отряд индейцев, впереди которых вихрем неслась женщина в белом плаще. — Миннегага! — севшим голосом произнес Джон. — Она надела плащ своей матери. — Так, значит, за нами гонится знаменитая индейская охотница за скальпами? — сказал шериф, не выказывая особого волнения. — Признаюсь, я ничего не имел бы против встречи с этой женщиной с глазу на глаз, с револьвером или ножом в руке. Но встречаться с ее свитой, в которой не меньше шестидесяти человек, — благодарю покорно. Вся компания будет здесь не более чем через полчаса. Смотрите, Джон, приготовьте ваш скальп в подарок прекрасной краснокожей охотнице. — Не шутите так, Тернер! — отозвался Джон. — Мне и без того чудится, что нож проклятой тигрицы прикасается к моей коже. — Я не знал, Джон, что вы так чувствительны. Но не падайте духом. Я же говорю, что они доберутся сюда не раньше чем через полчаса, а за полчаса многое может случиться. Горы Ларами богаты пропастями и пещерами — если мы припустим, то, надеюсь, успеем найти какое-нибудь убежище. Что вы думаете на этот счет, трапперы? — Я лично предпочел бы быть за сто верст отсюда. Или хотя бы вместе с волонтерами генерала Честера, — пробормотал, почесывая затылок, Джордж. — Фью! — присвистнул шериф. — У тебя губа не дура, парень! Но только генерал с его волонтерами так далеко отсюда, что думать о нем совершенно бесполезно. Нам придется выкручиваться самим, не питая надежды на помощь со стороны. Ну, ребята, берите ноги в руки и дуйте во все лопатки! Трапперы не заставили себя упрашивать, каждый из них отлично сознавал, что единственной надеждой на спасение было быстрое бегство. Идя по покрытой слоем свежего пепла прерии, беглецы оставили многочисленные следы, и было бы чудом, если бы индейцы, непревзойденные следопыты и разведчики, не определили до сих пор направление, в котором они ушли. Теперь, чтобы скрыть следы, было бы неплохо отыскать какой-нибудь ручей. По мере того как беглецы поднимались по склону, лес становился все более величественным. Шериф был прав, говоря, что в этом лесу найдутся деревья такой гигантской величины, которым позавидуют и прославленные на весь мир великаны Южной Калифорнии. Знаменитые баобабы Центральной Африки и те резко проиграли бы в сравнении с пиниями Ларами: баобабы низки, приземисты, в то время как пинии отличаются удивительной стройностью и напоминают уносящиеся в поднебесье поразительно стройные башни. Сколько лет насчитывает такой лесной великан? По обрубкам некоторых лесных гигантов, сваленных алчным и беспощадным человеком, можно определить, что многие из них достигли весьма почтенного возраста в две, три и пять тысяч лет. Американские ботаники уверяют, что в горах Ларами имеются деревья, которым более восьми тысяч лет. На них нет ни малейшего следа дряхлости и усталости. Они растут, зеленея в своих родимых горах, и проживут еще, может быть, много тысяч лет, если их не погубит лесной пожар или, что более вероятно, топор промышленника. В Сьерра-Неваде среди многих десятков таких великанов, видевших, может быть, зарождение человечества, особенной популярностью пользуются четыре дерева: «Гигантский гризли», «Генерал Шерман», «Старый Мафусаил» и «Колумбия». Любое из этих деревьев превышает сто двадцать метров в высоту, а в обхвате от тридцати восьми до сорока метров. Чтобы дать понятие о величине этих лесных гигантов, достаточно сказать, что через сделанную в стволе одного из них арку пролегает почтовая дорога. Самые громоздкие экипажи свободно проходят по этому единственному в мире туннелю. Под корнями некоторых из этих величественных деревьев вырыты настоящие пещеры, в которых эксцентричные янки задают банкеты. На одной из всемирных выставок красовался обрубок пинии такой величины, что на нем могли танцевать одновременно двадцать пар. Однажды миллиардер Астор, прославившийся своими причудами, устроил парадный обед на сто персон за столом, представлявшим собой не что иное, как пень гигантского дерева. Наши беглецы находились именно в таком лесу. Преследуемые Миннегагой и ее воинами, они, разумеется, не могли восхищаться красотами природы, торопясь разыскать где-нибудь хоть нору, способную укрыть их от индейцев. Не обращая ни малейшего внимания на великолепные пинии, трапперы искали ручей или реку, думая только о том, как бы скрыть свои следы. Им повезло — довольно скоро они оказались на краю большого каньона с бешеным горным потоком на дне, украшенным белой пеной. — Ну, слава Богу, добрались! — Тернер вздохнул с облегчением. — Может, теперь нам удастся замести следы. Как вы думаете, Джон, далеко ли индейцы? — Думаю, довольно далеко. Они ведь верхом на лошадях. По степи мустанги, конечно, шли с большей быстротой, но в горах они никуда не годятся. Бросить лошадей индейцы вряд ли решатся. Думаю, в нашем распоряжении не меньше часа, — ответил индейский агент. Беглецы быстро спустились в каньон и вошли в поток, воды которого, к счастью, не были глубоки, так что продвигаться по дну можно было без особых затруднений. Не опасаясь попасть в руки индейцев, охотники не преминули бы воспользоваться случаем вознаградить себя за усталость маленьким пиршеством. Воды горного потока буквально кишели рыбой, напоминающей нашу форель. Но беглецам было не до рыбы: поднявшись вверх по ручью, они добрались до берегового выступа и снова поднялись в горы, покрытые густой зеленью и гигантскими секвойями. Немного передохнув, они снова собирались тронуться в путь, как вдруг Джон, самый опытный из них, которому Бэд Тернер передал командование отрядом, неожиданно наклонился, разглядывая какой-то след. — Дьявол! — пробормотал он. — Что вы там отыскали, Джон? — осведомился Тернер, хватая ружье. — Здесь очень недавно прошел гризли. — Пожелаем ему счастливого пути. — Не торопитесь, шериф. Смеяться нечего. С этими зверюгами не до шуток. С ними одним ножом не справишься: наткнись мы на гризли, нам бы пришлось стрелять, а это отдало бы нас в руки индейцев. Но делать нечего, надо идти вперед. Будем надеяться, «отшельник в серой шубе» уже наелся где-нибудь фруктов или лакомых ягод и отправился восвояси. Беглецы продолжили путь, стараясь не шуметь и не привлечь к себе внимание свирепого медведя Скалистых гор, встречи с которым приходилось опасаться не меньше, чем встречи с индейцами. Пройдя немного, они остановились перед гигантским стволом горной сосны, не менее сорока метров в обхвате. Дерево это, казавшееся великаном даже среди других колоссов деревьев, по-видимому, имело огромное дупло. Охотники увидели почти квадратное отверстие в стволе, явно вырубленное топором. Неподалеку от дерева на земле валялся большой кусок коры, очевидно служившей съемной дверью для оригинальной пещеры. — Ну, нам везет! — воскликнул Тернер весело. — Лучшего убежища нарочно не придумаешь! Желал бы я знать, кого мы должны благодарить за устройство этой беседки. — Должно быть, здесь обитал какой-нибудь бандит, — высказал предположение Джон. — Их здесь было немало, когда золотоискатели разрабатывали прииски в горах Ларами несколько лет тому назад. А может, здесь обитала какая-нибудь любящая уединение индейская семья. Но мы сейчас узнаем все по тому, что внутри, если… Индейский агент, намеревавшийся без церемоний полезть в дупло, неожиданно отскочил назад и направил в него дуло своего карабина. Инстинктивно остальные охотники сделали то же самое. — Что ты там увидел, Джон? — спросил Гарри. — А ты ослеп, что ли? — вполголоса ворчливо отозвался Джон. — Разве не видишь явный отпечаток лап гризли, который шел именно к дуплу. Может быть, он сейчас там и сидит вместо бандитов или индейцев. — Вполне возможно! — отозвался Тернер. — Самый капризный серый медведь едва ли нашел бы для себя убежище лучше. Но надо посмотреть, действительно ли он там, и, если это и так, ничего не поделаешь: не отказываться же нам от спасения только из-за гризли, который любит пожить с комфортом. Попросим его перевезти мебель на другую квартиру. — Да ведь придется стрелять. Индейцы услышат. — Известный риск, конечно, есть. Но лишь бы прогнать медведя. Тогда мы закроем дупло валяющейся дверью, и вряд ли индейцы легко откроют наше убежище. Что, ребята, готовы ли ваши ружья? — Разумеется! — в одно слово ответили Джордж и Гарри. Но Джон все еще недоверчиво осматривался вокруг, и его спутники отлично понимали, что старый, опытный охотник, прославившийся своей храбростью, имеет причины для беспокойства. Вряд ли дело касались только возможной схватки с медведем: как ни свиреп и крепок на лапу грозный медведь Скалистых гор, едва ли Джон побоялся бы стычки с ним, тем более что на помощь ему не замедлили бы прийти остальные товарищи, отличные стрелки. — Что вы ищете там наверху? — осведомился Тернер. — Думается мне, — ответил индейский агент, — что хозяин квартиры, которую мы хотим захватить, сидит не в дупле, а, скорее, где-нибудь на ветвях этого или другого дерева. — Тем лучше! Легче будет завладеть его берлогой! — весело откликнулся Гарри. — Попробуем по крайней мере, — закончил совещание Джон. — Гарри и Джордж, тащите этот кусок коры. Узнаем, подходит ли он к отверстию. А мы с вами, Тернер, пойдем вперед. Не зевайте, ребята! С этими словами траппер шаг за шагом стал двигаться к дереву, пока не остановился у самого дупла. — Берлога абсолютно свободна! Старый когтистый Джонатан где-то в другом месте, — сказал индейский агент, — и мы можем сейчас же занять его квартиру. А когда он вернется, мы ему скажем, что он опоздал и, если хочет, пусть повесится с досады. У кого, ребята, есть в запасе лучина? У тебя, Джордж? Ну так зажигай! Вступаем во владение нашим дворцом! VIII. Медвежья берлога