* * * Не знаю, сколько самолетов положено эскадрилье, но это явно она. Три, четыре, пять… восемь точек превращаются в крылатые машины, расходятся широким охватом. — Это тоже союзники?! — С ума рехнулся?! — во взгляде штаб-ротмистра откровенная ярость. — Готовь оружие, Дрозд, сейчас нам вставят по самое «не хочу»! Валимся набок в крутой петле, Василий снова пригнулся к штурвалу, самолет откровенно скрипит и стонет. Несемся на всех скоростях к нашей «группе прикрытия». Открываю затвор карабина, гляжу на желтую шляпку с капсюлем. Пять патронов, плюс еще два по пять в подсумках на поясе. Общий урон «-300», при самом удачном раскладе. Три наших аэроплана впереди разомкнулись, сместились выше-ниже, летчики возятся с пулеметами, а сзади уже не стрёкот, а гул. В центре широкой дуги отчетливо видна машина с тройными крыльями (такие, кажется, зовут «трипланами»), два юрких самолетика держатся рядом, прочие растянулись в стороны. — Готов, прапорщик! Ну, держись тогда!!! Дальше начинается карусель. Ни ракет, ни сверхскоростей, зато виражи и «воздушные ямы» подряд. Один «иноземец» задымил моментально, самолет с крестами садится ему на хвост, но сам ловит очередь от Святика. Пара немецких аэропланов заходит на нас, первый вспыхивает, второй проносится мимо, снова закладывает петлю. Приклад уже на плече, а вот целиться сложно — никакого тебе крестика-прицела, как в старых играх! Совмещай, «по-реальному», мушку и прорезь, выжимай плавно спуск… бах! Мимо! Горизонт вращается с бешеной скоростью, вижу в прицеле триплан (радикально-черного цвета), жму снова… нет выстрела! Дергаю затворную рукоять, гильза вылетела, новый патрон ушел в ствол — ладонь по железу натурально скользит от пота. «Не тот реализм», говорите?! Самолет Барона куда-то делся уже, зато есть юркая пташка с пулеметом, близко совсем… бах! Летчик в шлеме и белом шарфе роняет штурвал — если жив, то ранен неслабо — аэроплан его уходит книзу крутым штопором. Передернуть затвор, снова прицелиться… обшивка перед лицом вспучилась пробоинами, валимся в сторону… …Смена кадра: несемся у самой земли, непонятно куда, матерки Василия заглушают звук двигателя. Не удивлюсь, если на них мы и держимся до сих пор. Левое крыло топорщится клочьями, корпус похож на дуршлаг, но летим! Команде нашей досталось крепче — оглядываюсь, но нет там уже ни Святика, ни «иноземцев», да и боя нет тоже. Только дымы от земли и крестики улетающих аэропланов, явно вражеских. Четыре крестика. Не в свою пользу Барон разменялся, хоть это радует! Озвучиваю мысль, и Василий на пару секунд умолкает. Слишком удивлен, оказывается. — Ёкарный бабай, ты что, реально тему не просекаешь?! Да с…ть хотел Барон на свои потери, он по очкам всё равно выиграл! За четырёх сопляков-ведомых, сбил троих асов! И откуда он, падла, каждый раз так точно угадывает?! Дальше летим молча. * * * Лагерь оказывается неожиданно рядом — за ближайшими холмами. Не то изначально летели кружным путем, не то реализм… понятно какой. — Слушай, а как те трое обратно пойдут?! Может, надо их эвакуировать?! — Пошутил, что ли?! Они давно на респе, заново будут себе технику покупать! Святик меня теперь материт душевно… а чего материть-то?! Я ему что, колдун-ясновидец?! Самим должно быть стыдно, что сосунки их уделали! — Кстати, а чего вы себя «асами» кличете?! Это, вроде, при Гитлере уже выдумали, в честь скандинавских богов! — Ни фига подобного! «Ас» — это «туз», по-французски! Как раз в Первую Мировую стали так летчиков именовать! — бравый штаб-ротмистр заметно взбодрился, даже усы распушились. — Сбиваешь пять вражеских аппаратов и получаешь такое звание, можно рисовать себе тузы по борту! У меня вот на прежней машине тоже… Дальше он пускается в мемуары, а я опять отвлекаюсь. Осмысливаю текст, проявившийся в воздухе слева по курсу: ПОЗДРАВЛЯЕМ, ПРАПОРЩИК DROZDOVETER! ЗА УСПЕХИ В ПЕРВОМ ВОЗДУШНОМ БОЮ ВЫ ПРОИЗВЕДЕНЫ В ЧИН «ПОДПОРУЧИК»! ТАК ДЕРЖАТЬ! Достижения: уничтоженный противник 3-го уровня. Опыт: «+100». Да, особых щедрот здесь не дождешься. В других мирах, помнится, «опыт» сотнями баллов выдавался, и общие характеристики были покруче, ну да ладно. Каждая игра формирует твой скилл по собственным правилам — где накинет, а где и девальвирует тысячи в сотни. Порадуюсь лучше новому званию, то бишь, чину! Вторая звездочка на каждом погоне уже проявилась… эдак я через пару дней генералом стану! У штаб-ротмистра, впрочем, без перемен, а значит, не так всё просто. Наверняка, чем выше чин, тем круче требуются подвиги. Напрягаю глазные мышцы, перекидываю двадцать добытых баллов к «здоровью», а прочие — к «специальным навыкам». Надеюсь, именно сюда относится умение стрелять на лету и уклоняться от чужого огня? Если нет, то обойдёмся: «ловкости» пока своей хватает, на мозги не жалуюсь, а «сила» с «выносливостью» в воздухе не особо нужны. При этой мысли ухмыляюсь собственному энтузиазму — штурмовик, блин, выискался! Полетал вторым номером, и сразу планов громадьё! В бою вон небо с землёй перепуталось, и не мог понять, кто откуда нас долбит! Горшки, конечно, не боги обжигают (не скандинавские асы), только лучше бы успокоиться. Заняться, таки, вычислением Паука. Симпатичная девочка назвала воином, и мне приятно, как любому мужчине, но… воин — это еще не лётчик. Кое-что другое тут требуется, помимо агрессии и упорства! Самолет, между тем, идет на посадку. Картинка и сейчас почти не изменилась: солдаты с конями, палатки, костры полевой кухни, шеренга самолетов, ставшая чуть короче. Для местных «неписей» жизнь закольцована. Ловлю вкусный дымок (гречка с мясом?), потом земля бьет по шасси, и мы катимся к месту «парковки». Суматошный Бедарев выскакивает чуть ли не на ходу, берется осматривать повреждения, а мне торопиться некуда. Вылезаю солидно, ложусь в разнотравье как на перину. Благодать! Стебли пружинят, птички чирикают, кузнечики трещат… запаха только недостает. Того самого летнего букета, который присутствует даже в столичном парке. Ладно, о реализме устал уже повторяться — расслаблюсь, пока время есть. Обед здесь не предусмотрен, а потому… Новая мысль пробивает, будто током. Вскакиваю ошалело, пальцы сгребают пучок виртуальных травинок, но сорвать их не удается. Фрагмент двоичного кода, чего уж там, просто декорация. Как палатки, как лошади, как солдаты. Пинаю ближайшую кучу навоза — бурые шары послушно раскатываются, но сапог остается чистым, и амбре в нос не ударяет. Великолепно! То, чего и следовало ожидать! Штаб-ротмистр весь поглощен работой, косится на меня недовольно: — Скучаешь, брат? Возьми, повозюкай, заодно и ремонту научишься! — Не проблема, коллега! Сколько нужно времени, чтобы вернуть его к полной боеготовности? — Ну-у, если мазать в две руки… а к чему такой вопрос? — К тому! Отомстить хочешь, Василий?! Сегодня же?! Есть у меня идея, но проверять ее надо прямо перед вылетом! С ремонтом управляемся быстро — специальная мастика чудеса творит. Отверстия зарастают, «живучесть» возвращается к «500», даже цвет самолета становится ярче. Такую бы штуку да в реале! — Пистолет у тебя есть? — спрашиваю, когда склянка и кисточки отложены. — С карабином тащиться нежелательно, спугнем. — Загадками вещаешь! — в руках штаб-ротмистра появляется длинноствольный револьвер неизвестной мне марки. — Шесть патронов хватит? — Еще и останется. Нам этот тип живым нужен. Идти недалеко — аккурат, до полевой кухни. Неутомимый кашевар всё шмыгает от столов к сараю, два десятка котлов подвешены над дровяными кучами, но огня нет нигде. На нас, естественно, ноль внимания. — Гляди, Василий, какие тут бойцы голодные! — удивляюсь громко, вставая на пути повара. — Четыре котла похлебки умяли, а людей-то и не видно! Может, кони тоже суп едят?! — Программа такая, — пожимает плечами штаб-ротмистр. — Всё ж для фона! — Верно! Солдаты-«неписи», лошади нарисованные, каша фальшивая! Почему ж мне её попробовать хочется? — размышляю вслух, улыбаюсь повару широко. Тот обходит меня с каменным лицом, охапка свеклы падает возле костров, обратно идет налегке. Топор с собой не прихватил, и это уже хорошо. — А попробовать хочется, потому что пахнет вкусно! Трава вот не пахнет, и дерьмо лошадиное тоже, а похлебка аж в нос шибает! И керосин, и дым пороховой! Всё, что связано с живыми игроками! На этом ты и прокололся, любезный! Стой уже, хватит суетиться! Кашевар, наконец, притормаживает, каменное лицо кривится ухмылкой. Типичный, с виду, НПС, и «зебры» на рукаве не видно! Существуют программы, позволяющие ее прятать? — Ну, и чё дальше?! Застрелите меня?! Или пытать будете?! — пытается шагнуть назад, но Бедарев чётко держит тылы, хоть и выглядит изумлённым. — Нахрен ты нужен, пытать тебя! — усмехаюсь с максимальным цинизмом. — Что ты нам нового расскажешь?! Как дымы пускал по количеству самолетов и Барону знак подавал? Или как он тебе башляет за это в реале?! Шлепнем по законам военного времени, а сами полетим воевать. — Ну-ну, шлепуны! Попытайтесь! Киваю Василию, тот кривится, но нажимает спуск — бестолку. Даже звука осечки нет. Жмёт еще и еще. — Не получается? — ухмылка кашевара всё шире. — Ой, как нехорошо в своих стрелять! Великий искусственный разум вас решительно осуждает! — К сожалению, он прав, — вздыхаю, делая шаг вперед. — Это для нас он шпион, а для искина — условно «свой», российский солдат. Оружие против него не действует. — Ах, ты, ёкарный… да я тебя щас!.. — Вот это уже вернее, — улыбаюсь Бедареву и еще подшагиваю к предателю. — Бить его тоже не получится, а вот первую помощь никто не отменял. Мы ведь можем эвакуировать раненого товарища… в тот сарай, например? Даже если товарищ совсем не ранен? — Конечно! «Медицина» у каждого есть, в «специальных навыках»! Повару бежать уже поздно, и бокс ему здесь не поможет. Мудрый искин целиком на стороне гуманизма — хранит нас от «дружеских» ударов, а матерками воинов не напугаешь. Не зря ведь я столько баллов закачал в «специальные навыки»! Тащим изменника на руках до сарая, внутри всё оказывается вполне материальным, и дверь запирается по-настоящему. Тоже часть инвентаря, не декорация. Подпираем выход несколькими котлами (чугунными, тяжелыми, пахучими), кашевар долбится изнутри, но бестолку. «Приготовление пищи» он, может, и прокачал, а вот «взломщик» — совсем другая специализация. — Что теперь? — Теперь всё, как ты любишь, Василий. Летать, кружить, стрелять! Полицейская работа на сегодня окончена, но с кострами ещё повозимся… Глава 3 В этот раз взлетаем буднично, почти без приготовлений. Бедарев угрюм и молчалив — то ли не верит в успех, то ли огорчен людским несовершенством. Я его понимаю. Сам бы злился, обнаружив на месте веселой, азартной игры вонючую помойку. Шпионы, предатели, удары в спину… мне к этим правилам не привыкать, а Василию хочется чести и блеска рыцарских доспехов. Всё как в реале, полтора века назад. Лихих рубак и тогда хватало, а вот контрразведка только зарождалась, и один двурушник в штабе мог сгубить целую армию. Время идет, люди не меняются. — Уболтал кого-нибудь?! — Сопляка одного, из Антанты! После такого разгрома со мной нормальные еще долго летать не будут! — Тогда вся надежда на Баронову наглость! Лагерь провожает нас одиноким столбом дыма. Не в курсе, кто и откуда видит этот сигнал, но противник о нем должен узнать. Дальше по ситуации — прилетит красиво, один на один, или плюнет на все выгоды и подстрахуется парой-тройкой ведомых. Василию, похоже, всё равно, решил сыграть по максимальной ставке. — Где тебя высадить, говоришь?!