На фоне положения в столице, Всеволожская база являла собой островок дисциплины и спокойствия. Отправив Батюшину первую шифрованную телеграмму, подполковник занялся инспекцией. На следующий день он планировал пообщаться с бывшими коллегами в Петрограде, но с утра по базе была объявлена боевая тревога, а сама она превратилась в растревоженный муравейник. На въездах стояли усиленные броневиками заслоны. Секреты, контролирующие периметр, получили приказ: «Задерживать всех, при сопротивлении применять оружие на поражение». На территории базы формировались три колонны БТРов, с приданными им автомобилями и орудиями. Солдаты штурмовых отрядов получали патроны, на автомобили грузилось продовольствие и боеприпасы. Провоевав три года, Шульгин достаточно насмотрелся на беспорядки при подобных сборах. Не смотря на выучку и относительный порядок, нервная обстановка к расспросам не располагала. Внимание привлекла конвоируемая штурмовиками группа из пяти статских и двоих солдат с погонами Павловского полка. О беспорядках в этом полку Виктор уже знал, поэтому обратился к старшему конвойной команды: — Ефрейтор, кто это? — Дык, ваше благородие, демокрады из Питера. Как подошли, так сразу заорали: «Долой войну без контрибуций». Тут их наш инструктор без конрибуций по сопатке и отоварил. — Может все же демократы? — усмехнувшись, поправил ефрейтора подполковник. — Ни как нет, вашбродь, господин Зверев всегда говорит демокрады, потому как они есть первостатейные жулики. Ну ладно, демокрады, так демокрады, — не стал спорить Шульгин, — и куда ты их ведешь? — На гауптвахту. Теперь не сбегут. — А что будет с солдатами? — Дык, — ефрейтор задумчиво почесал голову, — не знаю вашбродь. Своих дезертиров мы уже всех постреляли, а это пришлые. Как командир решат. Через час, когда Виктор уже подумывал самостоятельно выбираться в Петроград, на базу приехал Зверев. — Ты можешь мне объяснить, что происходит? — сумбурный разговор, начался, едва Виктор остался с Дмитрием наедине. — Хм, что тут непонятного? На дворе очередная Русская революция, господин подполковник. Все, как предсказывалось. — Дмитрий Павлович, я требую нормального разговора! — в голосе Виктора впервые прозвучали истеричные нотки. — Вообще-то, я сюда приехал по делам, — бывший морпех Краснознаменного Северного флота дал понять бывшему жандарму империи, что истерика неуместна, после чего сухо изложил развитие событий, начиная с 21 февраля. — Вчера, двадцать пятого, с задержкой в три дня Николай узнал о начавшемся восстании. Ближе к ночи генерал Хабалов получил от монарха приказ беспорядки подавить, и сегодня…, - Дмитрий на мгновенье замялся, — сегодня, Виктор Сергеевич, начнутся, точнее, уже идут расстрелы демонстрантов, а завтра взбунтовавшиеся войска гарнизона перейдут на сторону восставшего народа. «Но почему? Как он может все знать? Неужели нельзя стальной лавиной бронированных машин подавить бунт?» — вопросы один за другим проносились в сознании Шульгина. Одновременно, сорокалетний подполковник понимал, что ничего уже не изменить — слишком много негатива накопила против себя монаршая власть. Да какого там негатива?! Ненавистью и презрением полыхает от половины думающих людей России. В том числе и от тех, для кого великие символы «Вера, Царь и Отечество» не пустой звук. Самое грустное, что и сам он осуждал недальновидную политику монарха. Пройтись пулеметным вихрем по демонстрантам можно. На какое-то время Россия затаится, но потом произойдет то, о чем под псевдонимом «Железный Дровосек» предсказывал Зверев, и задавать эти вопросы, смысла не было. Точно так же, Шульгин не стал спрашивать, поддержит ли императора генералитет — ради победы в войне генералы монархом пожертвуют. Нет, не сразу и не без сомнений, но пожертвуют. Так же, как они жертвуют целыми дивизиями и даже армиями, и все же один вопрос не давал ему покоя: — А чем ты объяснишь призывы вашей партии: «Да здравствует республика» и «Вся власть учредительному собранию»? — Виктор напряженно ждал ответа. — Стихию предотвратить невозможно, но если ее не возглавить, то французские якобинцы покажутся нам мальчиками в розовых штанишках, — выдал очередной каламбур Зверев. — Вы хотите возглавить революцию?! — сыронизировал подполковник, примерно уже зная ответ. — Виктор, революция фактически уже состоялась. Сейчас стоит задача минимизировать ее разрушительные последствия. Если ты это понимаешь, то отправляйся с первой колонной в Царское Село, где тебе придется охранять царскую семью от расправы. С твоим командованием я договорюсь. Если собираешься отсидеться в штабе фронта, то выделю автомобиль и охрану, чтобы ты мог безопасно добраться до вокзала и сесть в поезд — офицеру сейчас ходить по городу в одиночку категорически противопоказано. — Я могу подумать? — Можешь, но ровно до той поры, пока колонна не тронется с места, а сейчас извини, у меня много дел. Через час, отправив очередную телеграмму Батюшину, Виктор трясся в штабном БТР-152. На следующий день он убедился в справедливости выводов Зверева относительно мятежа запасных полков. Беззастенчиво пользуясь знакомством, Виктор вытребовал себе автомобиль, благодаря чему стал свидетелем стрельбы на Невском, и последующим переходе войск на сторону восставших. Лично наблюдал появление на свет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и Временного комитета Думы, формирующего Временное правительство. В последнем новые социалисты заняли не самые ответственные кресла, зато жестко оседлали Совдеп. Депеши подполковника телеграф Царского Села исправно доносил до генерал-майора Батюшина и в ночь на первое марта Шульгин получил распоряжение продолжать наблюдение. Утро первого марта принесло тревожное известие — в сторону Царского Села движется колонна грузовиков с революционными солдатами. Едва Шульгин собрался ехать с заслоном, как его затребовал к себе командир сводного отряда капитан Филатов. Геннадия Шульгин знал еще по клубу «Славянской борьбы» и был немало удивлен его капитанским званием. Объяснение Зверева было предельно откровенным: — «Филин» имеет фактические знания и боевой опыт на уровне командира полка, поэтому погоны капитана «Вагнера» теперь уже не вполне отвечают его уровню. Виктор, я догадываюсь, что ты думаешь по поводу присвоения офицерских званий, но «Вангнер» существует вне правового поля государства Российского и вправе называть своих сотрудников хоть горшками, так что прими это как данность. Резкая отповедь задела, но пришлось смириться, тем более, что вооруженная группа без офицеров в лучшем случае превращалась в партизанский отряд, в худшем в банду. И вот теперь командир отряда затребовал к себе Шульгина. — Здравия желаю, Виктор Сергеевич, — сразу перешел к делу Филатов, — утром пришло известие, о прибытии на станцию Александровская Тарутинского полка Северного фронта. И бог бы с ним. По сведениям от Смотаева сегодня-завтра полк получит предписание вернуться на фронт, но в Александровке полкачи блокировали наш пулеметный БТР-15 и есть опасность ненужного кровопролития. Поэтому, я прошу вас выступить посредником в урегулирования конфликта. Планы подавления столичного мятежа силами фронтовых дивизий секретом не являлись, как не являлось секретом понимание сложности этой задачи. Виктор не сомневался, что при нужде БТР-15 вырвется, но потери будут с обеих сторон. Пришлось соглашаться: — Честно говоря, я бы с большим удовольствием поучаствовал в отражении атаки на Царское Село, но коль скоро вопрос стоит о предотвращении кровопролития, то можете мною располагать. Спасибо, — с облегчением произнес Филатов. — в таком случае, не будем медлить, а тактику обговорим в пути. До станции десять верст, это полчаса на нашей технике. Касательно царской семьи, то угрозы ей нет. Только что получено уточнение — в нашу сторону движутся солдаты Кексгольмского полка общей численность до батальона. Все они изрядно пьяны, и будут остановлены на подъезде к Волхонскому шоссе. — Солдаты сами по себе решили захватить царскую семью? — проявил профессионализм Шульгин. — Нет, конечно. Как говорит Дмитрий Павлович, солдат это тот же ребенок только с большим членом, так и наши гренадеры, которых сбила с панталыку эсеровская шелупень. Вроде бы там заправляет какая-то мадам с летучим позывным. — «Чайка»? — машинально вырвалось из уст подполковника. — Вы ее знаете? — Возможно, возможно, — задумчиво произнес Виктор, — вот, что, Геннадий Ильич, обещайте мне участие в допросе. — Да мы расстрелов и не планировали, — понял направление мысли Шульгина Филатов, — солдатиков отправим в полк. Им еще с германцами воевать, а революционеров изолируем до выяснения. Как Филатов и планировал, спустя полчаса кавалькада из трех БТР-ов и «Тигра» достигла Александровки. Здесь, на окраине станции, где дорога выходит из леса, оставили БТР-ры, а «Тигр» с Шульгиным лихо подлетел к единственному голубому вагону первого класса, где располагался штаб полка. Порывающегося ехать с ним Филатова, Виктор благоразумно отговорил. — Прошу срочно доложить командиру полка, о прибытии к нему подполковника разведочного отделения штаба Северного фронта, — Виктор протянул адъютанту предписание, выданное генерал-майором Батюшиным. — У господина полковника совещание, — растерянно произнес поручик, и тут же осознав свою оплошность, поправился, — извините, ваше превосходительство, сейчас доложу, да вы присаживайтесь. Рассиживаться Шульгину не пришлось. Уже через минуту он здоровался с Петром Ивановичем Поляковым, с которым был знаком по службе. — Ваше превосходительство, Виктор Сергеевич, какими судьбами?! Впрочем, — сам себя остановил полковник, — господа офицеры, объявляется перерыв, но далеко не расходиться. — И все же, Виктор Сергеевич, прошу пояснить, что это за Всеволожская база, на которой вы должны проводить инспекцию, — изрядно озадаченный Поляков кивнул на лежащее перед ним предписание, — насколько мне известно, Всеволожск отсюда в полусотне верст, — свои подозрения командир полка скрывать не собирался. — Фактически Всеволожская база находится еще дальше, — улыбнулся Виктор, — впрочем, время тревожное и ваши сомнения я понимаю. Многого сказать не имею права, но учитывая обстоятельства, часть завесы приоткрою. Блокированный вами броневик неизвестного типа, входит в состав сугубо секретного броневого подразделения. В связи с последними событиями в столице, первый отрядов этих машин сейчас стоит заслоном на пути к Царскому Селу, и вот-вот будет отражать атаку взбунтовавшихся солдат Кексгольмского полка. Думаю, через час нападающие будут рассеяны, и вы своими глазами убедитесь в эффективности нового оружия. Я же прибыл к вам с просьбой деблокировать нашу технику. Чем больше Шульгин говорил, тем мрачнее становилось лицо командира полка, а после просьбы деблокировать БТР, Шульгину стало ясно — ни единому его слову здесь не верят. — Я вижу, мне не верят, — удрученно констатировал подполковник. — А вы бы на моем месте поверили, милостивый государь? — взъярился Поляков. — Вокруг одно сплошное предательство, утром в расположение полка врывается бронированный автомобиль с неизвестными опознавательными знаками и просто чудо, что ранен только один нижний чин. Потом мне предъявляется предписание об инспекции никому не известной базы, датированное еще 24-ым февраля. Всплывает команда бронетехники, якобы грудью заслоняющая царственную семью, и от меня тут же требуют не задерживать неизвестный броневик, или вы думаете, что я слепой и не вижу этих же знаков на вашем авто? — Поляков яростно мотнул головой в сторону окна. — А может все обстоит наоборот? Это ваше подразделение атакует Царское Село, имея целью захват членов августейшей фамилии, а гренадеры полка спешат встать на защиту цесаревича? Как вам такой коленкор? Караул! — рявкнул на весь вагон Поляков, — подполковника под стажу, и глаз с него не спускать! Когда спустя час, не раздались разрывы 120-ти миллиметровых мин, и последующий басовитый перестук крупнокалиберного «Зверя», Виктор облегченно вздохнул. Это значило, что Филатову хватило выдержки не разнести к чертовой матери этот чертов полк вместе с его чертовым командиром. «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, — Виктор мысленно повторял соответствующие ситуации афоризмы Зверева, — поглядеть бы мне на этот шифер. Дмитрий говорил, что это вид кровельного материала, а вот следующий афоризм явно про нашего полковника: «Клиент съехал с катушек». Что ж, очень похоже». О том, как горечь военных неудач ломает психику, Виктор знал не понаслышке. Радовало, что сумасшедшим полковник не выглядел. Взяв Шульгина в заложники, он отправил в Царское Село двух офицеров своего полка с целью разобраться в ситуации. Час спустя за стенами «узилища» послышался топот многочисленных ног и глухие выкрики команд, из которых следовало — полк вновь грузится в вагоны, на этот раз для отправки на фронт. Это значило, что предсказания Зверево опять сбываются. «Господи, как же нелепо сидеть в заложниках», — мысленно произнес Виктор. Будто подслушав его мысли, снаружи послышался шум двигателя подъезжающего «Тигра», но только полчаса спустя раздались неспешные шаги. Потом, так же муторно, ключ долго не мог попасть в замочную скважину. Наконец дверь отворилась, и неловко топтавшийся нижний чин протянул Виктору его оружие: — Ваше превосходительство, его превосходительство господин полковник просят к нему зайти. Все свидетельствовало о конце заточения, вот только общаться с взявшим его в заложники Поляковым, Виктор категорически не собирался. Отодвинув «ключника», Шульгин решительно направился к своему «Тигру» и через полчаса был в расположении отряда, где узнал подробности «баталии». Когда впереди и справа по ходу колонны грузовиков стали рваться фугасные снаряды, часть водителей сразу дали по тормозам, часть машин завалилась в глубокий левый кювет, а из машин с матом посыпались в хлам пьяные «революционные» солдаты. Толпа она на то и толпа, чтобы всегда следовать за вожаками. В данном случае вожаки рванули через поле к лесу, где их бесцеремонно крутили и животворящими пинками убедили собрать остальных идиотов.