Впрочем, обижался он не долго, «Маркитантка» Окуджавы всех помирила: Отшумели песни нашего полка, отзвенели звонкие копыта. Пулями пробито днище котелка, маркитантка юная убита. ……. Спите себе, братцы, все начнется вновь, все должно в природе повториться: и слова, и пули, и любовь, и кровь… Времени не будет помириться. Стоит отойти от костра на несколько метров, как ты оказываешься в другом мире. Такова особенность зимних стоянок. Разговоры доносятся едва различимым бормотанием, мохнатые лапы елей с шапками снега кажутся опахалами, заботливо прикрывающими путников. Лунный свет, едва заметный у костра, полыхает неземным яростно-белым светом. После жара от костра, мороза не чувствуется, зато по схваченной морозом лыжне можно ходить даже в тапочках. Отойдя на полста метров, Федотов поднял голову к небу. Луна, мириады звезд Млечного пути, звенящая тишина и мурашки по спине от осознания величия вселенной. Если не знать, что совсем рядом полыхает костер, можно подумать что ты в снежно-лесной пустыне. Правильно ли они поступили? Может быть, действительно, имело смысл обратиться сразу после переноса к властям, к общественности? В этом мире российское общество отнюдь не бессловесная субстанция. Тем паче, если грамотно преподнести свое нездешнее происхождение. Подтолкнуть правительство к невмешательству в европейскую бойню и убедить нажиться на обеих сторонах. А если не получится, то хотя бы подсказать о снарядном и патронном «голоде». Заодно крепенько заработать. А может, стоило взять за жабры большевиков? Влить в них денег, заставить пересмотреть наиболее одиозные догматы и структурировать партию по вертикально-пирамидальному принципу: на верху генсек Ленин, ниже его вице-премьеры — Троцкий, Сталин, Бухарин, еще ниже… Главное, после взятия власти не допустить даже попыток немедленного строительства коммунизма, а нацелиться на серьезнейшую работу продолжительностью минимум в пару столетий, и никаких мировых революций! Это словосочетание должно стать синонимом самого тяжкого греха, прописанного зловещими статьями в уголовном кодексе без права переписки. Конечно, присоединять дружественные режимы надо. Например, тот же Катар или Кубу, но по чисто экономическим соображениям, и не увлекаясь. Людям, дружащим с головой, совершенно очевидно, что попытка поменять мировоззрение всего лишь горстки революционеров есть утопия под стать поиска философского камня. В противном случае всех революционеров давно бы распропагандировали. Кстати, самым талантливым перевербовщиком оказался Сережа Зубатов. Вот, кто был настоящий виртуоз, но даже ему не удалось переубедить ни одного из «авторитета в законе», сиречь настоящих противников монархии. Интересен случай с Федором Михайловичем. Неделя, проведенная им в камере для приговоренных к «высшей мере социальной защиты», или, как тогда писалось, к смертной казни посредством расстреляния, на Достоевского подействовало отрезвляюще, и как знать, стал бы он великим писателем, если бы не тот дикий случай. И вот, если даже с крохотной компанией заговорщиков номер с изменением мировоззрения не проходит, то с какого бодуна переселенцам окажется под силу перевернуть сознание высшей знати гигантской страны!? Каким же надо быть наивным, чтобы верить в такие чудеса. Увы, звездам было не до метаний козявки, возомнившей себя мыслящим существом, и откровение на переселенца не снизошло. «Не ответив мне, звезда погасла, было у нее немного сил». * * * Ширк-ширк, ширк-ширк — монотонно скрипят по снегу лыжи. От лесного озера до ближайшей базы стрешара полтора часа, а в рюкзаке меньше пуда. Прогулка, однако. На Дмитровской базе уже топится баня, потом обед. К вечеру автомобиль развезет путешественников по домам. Вчера до полуночи вспоминали свой мир. Оказывается, все имели общих знакомых в Дубне, особенно Ильич с Федотовым, и непонятно, почему этот разговор произошел впервые. Гадали, что могло статься с их Российской Федерацией к началу 2014-го года, но так ничего и не надумали. Кто знает, может их мир уже исчез. На душе от этой мысли стало пасмурно. Зверев вспоминал песни их мира, а когда в финале мощно и торжественно, как это мог исполнить только выходец из их мира, зазвучало: Первый тайм мы уже отыграли И одно лишь сумели понять: Чтоб тебя на земле не теряли, Постарайся себя не терять! Ничто на земле не проходит бесследно, И юность ушедшая всё же бессмертна. Как молоды мы были, Как молоды мы были, Как искренне любили, Как верили в себя! Мишенин уткнулся носом в плечо Федотова, а тот до боли вцепился в свою реликтовую кружку. Пить надо меньше, или чаще. Такой вот парадокс. Уже лежа в спальном мешке, Федотову вспомнил строки: Когда, как темная вода, Лихая, лютая беда Была тебе по грудь, Ты, не склоняя головы, Смотрела в прорезь синевы И продолжала путь. Где и когда он прочитал эти строки уже и не помнилось. Но здесь и сейчас стихи были о России. Жаль, что никто его не услышал, зато утром всех поднял клич: «Эй, сонное царство, вставай, пора шнурки гладить». * * * Следующее утро Федотова началось с очередного обострения «военных действий» на фронте проектирования самолетов. Второй период Военных реформ Российской империи (1909–1912 г.г.) предусматривал создание Русского Императорского военно-воздушного флота. В 1910-ом году журнал «Воздехоплаватель» донес до обывателя весть о закупке Россией этажерок «Фарман IV», монопланов «Блерио XI» и отечественных самолетов «Миг-1», производства «Авиазавода N1». В начале 1911 года появился моноплан «Ньюпор N.IV», но перед этим, осенью 1910-го года, известный предприниматель, господин Меллер, безвозмездно передал в распоряжение Учебного воздухоплавательного парка два аэроплана «Миг-1». Двухместный биплан с тянущим винтом. Пятицилиндровый стосильный двигатель завода «АРМ», тонкого профиля крыло обтянуто тканью. По традиции этого времени набор крыла и фюзеляжа выполнены из многослойной древесины. В ответственных местах сталь. Все как у людей, если не считать места для установки синхронного пулемета, но этот девайс не афишировался. Аналогичные самолеты выпускали отечественные производители, чаще копируя «Фарманы» и «Блерио». Что до похожести «Миг-1» на советский «У-2», то кто же его видел, этот «У-2»?! Между тем, интерес к «мигарям» разгорелся неподдельный. Шутка ли сказать: первый полностью отечественный самолет, с отечественным двигателем продемонстрировал превосходные летные качества и занял первое место на первом конкурсе военных аэропланов! Нашлись и скептики, и в немалом числе, но успехи «Миг-1» в последней Русско-Персидской войне заметно проредил их ряды. Еще бы, за всю компанию ни одной серьезной аварии. На втором конкурсе военных аэропланов 1912-го года, вместо «Миг-1» первый авиазавод, выставил «Миг-2», позиционируемый, как разведывательно-связной аппарат. В результате почетное второе место. Первое занял самолет Сикорского «С-10». Скорость «мигаря» была выше, но сказалось отсутствие вооружения. Впрочем, ни кого данное обстоятельство в заблуждение не ввело, и с заказами авиазавод едва справлялся. «Миги» закупали частники, военные ведомства России, Англии, Бельгии, Италии и даже Франции. При этом законодательница авиационных мод, приобрела аж целых пять машин! Не иначе, как для «честного передёра». Флаг им в руки. Что можно закрыто патентами, планер обычный, а все тонкости в алюминиевых сплавах, используемых в двигателе и некоторые особенности. Например, дублирование магнето и рулевых тяг. Отсюда высокая надежность. Одним словом, передача в десятом году двух «Миг-1» в Учебный воздухоплавательный парк и усилия по направлению их на Персидскую войну, оказались превосходным рекламным ходом. Сам же второй конкурс произвел на Федотова двоякое впечатление. Порадовало требование: «Самолет должен быть построен в России, допускается использование материалов и отдельных частей иностранного производства». По этому критерию машин, равных «Миг-2» не нашлось. Приятно удивил размер премий. За первое место Сикорский получил тридцать тысяч рублей. Второе место принесло авиазаводу переселенцев пятнадцать тысяч, а это, между прочим, себестоимость двух новых аппаратов. Все свидетельствовало о попытке повернуть отечественный бизнес лицом к России. Как все знакомо, но ведь действовало! На втором конкурсе присутствовали бипланы Сикорского «С-6Б», «С-10», и легкий моноплан «С-7». Инженер Гаккель представил две новые машины — биплан «Гаккель-VIII» и моноплан «Гаккель-IX». Одесский грек Василий Хиони от фирмы Анатра привез моноплан. Владелец технической водопроводной конторы Санкт-Петербурга Стеглау сподобился показать свой самолет — биплан «Стеглау?2». Не отставал от него и юрист Щетинин, организовавший «Первое Российское товарищество воздухоплавания С.С.Щетинин и К». От ПРТВ на конкурсе демонстрировалась доработанная копия «Фармана-VII» с двигателем Гном, мощностью 70 л.с.