Он замер, перекрыв выход на «улицу», и встревожено повел неоднократно переломанным носом. — А где наши? Вы откуда ваще вышли?! А это чо, кукла?! Коробочка с «бодрячком» шлепнулась в грязь, лапа бандита ухватилась за рукоять заткнутого под ремень барабанного шестизарядного башера. — А ну, сюда подошла, мразь! Я выстрелил в него дважды — в горло и морду, чтобы наверняка. Первая фанга навылет пробила шею с еще свежей вытатуированной датой и со звонким стуком вонзилась в рекламный щит за спиной «Хвоста»; вторая продырявила голову чуть ниже левого глаза. Бандит издал визг, переходящий в шипение, так и не выхватил оружие и обеими лапами вцепился в окровавленное горло. В несколько стремительных шагов по липкой дряни проулка я подскочил к противнику, схватил за отворот дубленой куртки и рывком втащил в темноту. С хлюпаньем швырнул на спину, навис сверху и снова поднял «Молот»… но больше стрелять не пришлось. Левый глаз чу-ха закатился так, что не стало видно зрачка, правый остекленел. Симайна неподвижно стояла на том самом месте, куда и была определена. На труп «бритохвостого» она смотрела безучастно и недолго, уже через секунду поклонившись мне в ожидании новых приказов. Спрятав башер в кобуру, я заметил, как все сильнее подрагивают пальцы. Нет-нет, я уже говорил, что мне не впервой отнимать жизни… Да и ханжой я никогда не был. Но всякий раз, клянусь, мне становилось не по себе. Этот город с аппетитом перемалывал слабых, рано или поздно вышибая любые этические костыли из-под сознания сильных, и терпеливо дожидался своего часа, чтобы пережевать и мою душу… Спокойно, Ланс! Я снова ухватился за воротник толстой куртки чу-ха, оттягивая тело поглубже в переулок. Скользкое месиво под ногами охотно помогало, кукуга смотрела в сторону. Не время раскисать! Сделаем это в родной норе за пиалой паймы. А пока? Пока пора выбраться из Гариб-базара и осознать, во что же меня угораздило так крепко вляпаться… Внизу мертвы все, кроме глабера. Третий отморозок тоже скрутил хвост. Выходит, что человека в «Нимнога паяим» видели только двое — кукуга и «слепой землекоп». Второй будет молчать, тут сомнений почти нет. Более того, скорее всего после случившегося бедолага вовсе переберется в другой район или надолго потеряется в Нижнем Городе. А вот синтет… В ее случае все будет зависеть от того, как мы потолкуем… Вопросы уже копились на моем языке, но я прекрасно понимал, что сейчас не время и не место. Взвесив возможности и новые риски, снял рюкзак и деловито сунул в лапы Симайне. Та послушно приняла, даже не помыслив заглянуть внутрь. Стянув пальто, я накинул его неподвижному синтету на плечи, забрал рюкзак, после чего заставил бывшую работницу Лоло набросить капюшон и хоть как-то, насколько позволял покрой, застегнуться. Маяк ушлый глабер выпилить успел, но это не означало, что во всем огромном гнезде не найдется других способов вычислить местоположение беглянки. Сеть тонких экранирующих нитей, несколько лет назад вшитых Зикро в мою подкладку, должна была предельно осложнить таковую задачу… Переодев жилет так, чтобы он хотя бы отчасти прикрывал кобуру с «Молотом», я подтянул лямки рюкзака, осмотрел нас обоих, попросил Симайну идти следом и как можно более непринужденной походкой выбрался на широкую «улицу» Базара. Справа возвышалась Секция № 3, слева нависала громада ветряка. Мимо нее проход тянулся к Аукционной Площади, откуда можно было выбраться на ближайшую скоростную магистраль. Пожевав губу, я властно махнул спутнице и уже зашагал прочь от «Нимнога паяим», как вдруг остановился и задумчиво обернулся на фаэтон. — А знаешь, куколка… — пробормотал я, подходя к «Барру» и заглядывая в пустой салон через пыльные окна, — садись-ка, прокатимся. Открыл скрипучую дверь водителя, в ту же секунду порадовавшись, что маска все еще болтается на груди — через секунду только ее фильтры и сдерживали большую часть невообразимой вони «карамели» и немытых крысиных тел, которой насквозь пропитался транспорт «Хвостов». Кукуга подошла к пассажирской двери, но вдруг задумчиво оглянулась на салон паяльщиков. — Господин, — негромко, но с жаром прошипела она и выразительно покосилась на прохожих, — но ведь это не ваш фаэтон! — Ничего страшного, девочка, — я подмигнул ей, совсем забыв, что глаза скрыты «Сачирато», — уверен, прежний хозяин не станет вызывать тетронов. Помешкав еще несколько мгновений, Симайна положила ухоженные пальцы на ручку двери, без усилия открыла и с запрограммированной грацией разместилась на переднем сиденье. Когда я выдвинул бортовой клавиатон и щелчком кнопки включил электродвигатель, кукуга задумчиво склонила голову, уставилась на меня из-под тесно-облегающего капюшона и резюмировала: — Господин Ланс, вы удивительный и очень забавный. Я улыбнулся под спасительной маской. Несмотря на огромнейший лексикон синтосексуалов, набор заложенных в них комплиментов не позволял в полной мере подобрать синоним к определению «больной на всю голову»… Потрескивая движком, потрепанный «Барру» медленно двинулся по «улице» Гариб-базара, пронзительными гудками взрезая плотные толпы недовольных пешеходов и собирая на свою крышу сотни плевков. Глава 7. КРУЖЕВО ЧУВСТВЕННЫХ ОБЪЯСНЕНИЙ Выпив пиалу-другую паймы, Подмастерье Ганкона любил сбивчиво напоминать мне, что у чу-ха существовала старинная поговорка: робкий никогда не вступит в воды Вишаль; но зашедший на глубину уже не может считаться смельчаком, и когда его тело выловят из реки, то назовут глупцом. Управляя краденым фаэтоном «Бритых хвостов» я ощущал, что с каждым новым шагом вода все ближе подбирается к моему лицу… Синяк, оставленный Гвоздодером, снова не на шутку разболелся. Компанию ему решила составить и голова, на каждый резкий вираж отвечая острой пульсацией в висках. Невероятно хотелось приложиться к фляжке, но я понимал, что делать это за рулем ржавого «Барру» будет не самой лучшей идеей. Особенно в одном салоне с синтосексуалом, об истинной природе которой я до сих пор ничего не узнал. Дыхательная маска мешала и натирала нос, но снять ее не позволяла едкая вонь обшивки. Поэтому я терпел, бесшумно бормотал проклятия и рулил, стараясь излишне не ускоряться и не нарушать полетных правил. Сидящая справа Симайна оставалась молчаливой и равнодушно смотрела вперед. Прокручивая на бортовой консоли карту города, молчал и я. Вопросы и обвинения так и рвались с языка, но благоразумие пока брало верх — допрашивать кукуга здесь и сейчас было бы неверным. Одна за другой за кормой фаэтона с гудением оставались силовые вышки полетного коридора; там проплывал Юдайна-Сити, укутанный ледяной взвесью с сияющими в ней маяками рекламных транспарантов, во всем своем величии и культивируемой нищете, блеске и запустении, лицемерии и открытости. Огромный перенаселенный город давил на каждого, и горе тому, кто не выдерживал этого пресса. Ощущение было похоже на тяжелую лапу знакомого бугая-вышибалы из ближайшего кабака, которую он приятельски забрасывал на плечо посетителя. Делал он это словно бы по-свойски, но с определенной угрозой в каждом грамме веса. Юдайна-Сити был таким же. Даровал миллионы возможностей, оставлял на миллиардах перекрестков, но одновременно высушивал почву вокруг слабых до последней гидропонной травинки, оставлял в вакууме одиночества и безысходности. Его непрестанный шум на самом деле был самой звенящей, предельно гробовой и пульсирующей тишиной во всем Тиаме. Покрутившись на нижних уровнях Тысячи Дорог, я направил «Барру» на северо-запад, стараясь держаться менее загруженных магистралей. Думал, взвешивал, выбирал место. Как только определился, свернул на извилистую Парковую улицу, вдоль которой отродясь не разбивали ни единого парка, и мягко опустил транспорт на пластобетон. Полетные коридоры здесь не ремонтировали уже лет сорок, так что мне совсем не улыбалось быть найденным ушлыми прокламаторами в разбившемся фаэтоне в обнимку с беглой куклой. Еще раз убедившись, что за нами не следят, задворками родного района я направился на окраину Колберга. Если ржавое корыто с агрессивной символикой «Хвостов» заметят уличные дозоры «Детей», вопросов будет куда больше, чем ответов. Впрочем, я не без оснований считал, что проблемы посыплются, даже если нас срисуют и бойцы других казоку… Долгое время мы катили в потоке грузовых транспортов, расходившихся на загрузку по заводским трассам Колберга; над дорогой нависала тощая разлапистая развязка, с шипением и свистом проносились составы транзитов. Забрав еще западнее, я оставил производственные территории за правым плечом и поднялся на холм Две Мельницы — когда-то процветавший, а теперь заброшенный район со старыми складами и почившими производствами. Вокруг раскинулись малоэтажные пустые коробки, бесконечные кирпичные заборы и пустыри. На юге, слева от фаэтона, призывно мерцал уличными огнями Бонжур. В небе, фонтанируя красками свето-струнной рекламы, колыхались туши ветростатов. Сбросив скорость, я медленно объехал территорию покинутого химического завода. Настроив нужный режим «Сачирато», высматривал неприятности, в глубине души осознавая, что просто оттягиваю время неприятного разговора. Начиная злиться на самого себя, свернул в ближайший цех — пятиэтажный с высоченным первым, где когда-то размещалось предприятие по утилизации мусора. Широченные окна скалились на закат последними пыльными осколками, ворота для транспорта перегораживали натуральные барханы слежавшегося песка. Я с натужным гулом перевалил через насыпь (чудом не развалив старенький «Барру» на куски), загнал фаэтон внутрь и остановил двигатель. Фары оставил включенными, начинало темнеть. Огромное пустое пространство было расчерчено рядами бетонных колонн, между которыми уже не первый год громоздились горы пыли и брошенный при переезде хлам. — Поговорим снаружи, — за почти час молчания я первым нарушил его и первым же выбрался из провонявшего салона, — сил больше нет дышать этой помойкой… — Как господин прикажет, — незамедлительно откликнулась Симайна, послушно выходя следом. Обошла транспорт спереди, остановилась в свете фар и поклонилась. — Я не приказываю, а прошу, ты помнишь? — осторожно напомнил я, расстегнул маску и стал мягкими движениями разминать синяк на бедре. Добавил, заметив, как синтет принялась неловко снимать пальто: — А вот это оставь, пожалуйста. — Как господин попросит. Сняв перчатки и заткнув за отворот жилета, я задумчиво разглядывал послушную кукуга и вертел на пальце кольцо Аммы. Симайна терпеливо ждала вопросов, и только невероятно реалистичное подрагивание усов выдавало в ней хоть какие-то признаки «жизни». Как ни крути, а в создании реалистичных секс-манекенов чу-ха добились настоящего триумфа… — Выходит, ты меня знаешь? — спросил я, обеими руками опираясь на переднее крыло фаэтона и внимательно наблюдая за реакцией беглянки. — Господин фер Скичира прав, — кивнула та, с кокетливой угнетенностью не поднимая глаз, — я видела вас гостящим в доме госпожи Лоло. Вероятно, у вас хорошие отношения. Да уж… и лучше бы им такими оставаться… — Ты права… — я прислушался к окружающей нас тревожной тишине, и решил, что дальше откладывать самый важный и гложущий вопрос нельзя: — Симайна, это ты убила Гладкого? Синтетическая чу-ха медленно подняла голову и взглянула мне в глаза. Спокойно, молча, с заложенным манджафоко сдержанным высокомерием. — Нет, господин, не я. У меня дернулось веко. — Мы были с господином Гладким трижды, — добавила синтет. — Он приходил в наш уютный дом нечасто. Но всякий раз требовал меня. И терпеливо ждал, если я имела неосторожность быть занятой другим. Я покривился и внимательно изучил увеличенный оптикой «Сачирато» ярко-зеленый глаз Симайны. Покачал головой и во второй раз задумался, умеют ли кукуга врать изначально, или это стало результатом вмешательства глабера с Гариб-базара… — Если ты не будешь говорить правду, я не смогу тебе помочь, — со вздохом предупредил я и задрал чудо-очки на лоб. — Ты ведь сейчас соврала мне, точно? Симайна перевела остекленевший взгляд на разбитые окна цеха. Медленно кивнула и скрестила лапы на груди. Пальто на кукле собралось в складки, выглядя нелепо и неуместно. — Прошу господина простить, — чудовищно безжизненным голосом сказала кукуга. — Но вред господину Гладкому невольно причинила именно я… Я чуть не застонал. Стиснул кулаки, отвернулся и остервенело почесал подбородок. Передо мной стояла настоящий девиант, сказками о которых пугали друг друга глаберы всех времен. Впрочем, чему удивляться? «Низкий писк» не обойти ни одному чу-ха, а значит, Заботливая Лоло сказала правду. Легче ли от этого «господину фер Скичира»? Вот уж хвост ему во всю харю… — Куколка, — я снова подпер капот фаэтона, а кукла соизволила вернуть мне взгляд, — я попробую помочь, честно. Но только если узнаю больше. — Благородство господина не знает границ, — чуть присев, грациозно поклонилась онсэн. — Разрешаю говорить без протокола. Просто подбирай конструкты, наиболее подходящие для ситуации, и связывай их без оглядки на правила, хорошо? Несколько секунд Симайна оставалась неподвижной, а затем снова изломилась в поклоне. Ветер на заброшенной улице усилился, и теперь начинал подвывать в разбитой вентиляционной системе старого цеха. Я поежился, но о возвращении в салон «Барру» не могло быть и речи.