– Я вижу следы борьбы, – отметил мистер Керридж, оглядывая пол, покрытый темными пятнами. – Дамы семейства Олдброк подтвердили вашу версию. Однако… – Неужели вы арестуете мистера Рейнфорда? – картинно ужаснулся мэр, а Ральф про себя отметил, что тот заранее разжаловал его из инспекторов. – Нет, – не стал тянуть дознаватель. – Буду с вами откровенен, церковь могла бы стать большой проблемой. Вы убили одного из ее пастырей. Но обстоятельства гибели и его постыдные языческие суеверия – не то, чем можно гордиться. Ральф молча кивнул. Что-то такое он и предполагал. – К тому же мы своих не бросаем, – многозначительно добавил мистер Керридж. – Что происходит в Вуденкерсе, остается в Вуденкерсе. Вы наверняка и предположить не могли, что в таком спокойном местечке будете рисковать жизнью! – Милый городок, – пробормотал Ральф. – Хотите попросить перевод? Я мог бы устроить… – Нет, – отказался он. – Пока нет. – Понимаю… Что ж, счастливой семейной жизни вам, инспектор. – Мистер Керридж направился к выходу и, не оборачиваясь, добавил: – Тело я заберу. – Вы женитесь? – ошарашенно переспросил мэр, поворачиваясь к Ральфу. – На ком? Только не говорите, что на Джейн! – Именно, – подтвердил Ральф. – Сильвию можете забирать себе. – На вашем месте должен был быть я, – скорбно произнес мистер Эдверсон, с обидой глянув на фреску в левом углу. – Это я должен был поразить чудовище копьем моего предка. Это я должен был спасти прекрасную деву… Это я… – Это вы хороните волков в фамильном склепе Олдброков? – перебил его Ральф. Мистер Эдверсон осекся, побледнел, потом покраснел. На лбу мгновенно выступили капельки пота. Как только он умудрился стать мэром? Совершенно не умеет врать. – Джейн рассказала, что вы верите в семейную легенду и хотели бы стать вервольфом, – пояснил Ральф, которому стало его почти жалко. – Это, полагаю, часть ритуала? Мистер Эдверсон молчал, и Ральф, превозмогая усталость и боль, сгреб его за грудки и слегка встряхнул. – Вы ничего не докажете, – пробормотал мэр. – К тому же это нельзя считать преступлением. Мало ли чем человек занимается на досуге. И один из волков – ваш. Я буду отпираться! – А где останки Олдброков? Мэр пожал плечами, пытаясь отцепить пальцы Ральфа от своего костюма. – Осквернение захоронений – преступление, мистер Эдверсон, – веско произнес Ральф, разгладив лацканы его пиджака. – Я обязательно поинтересуюсь у миссис Олдброк, что она думает по поводу вашего вольного обращения с фамильным склепом. – Не надо, – быстро попросил мэр. – Не говорите ей ничего. Я все исправлю. Ральф кивнул и пошел к выходу, но через несколько шагов остановился и обернулся, разглядывая рисунок на полу церкви. Линии, завитки, хитрые переплетения – все это очень напоминало… Перед глазами поплыло, и Ральф крепко зажмурился и тряхнул головой. Чай, лекарство, сон – вот, что ему нужно. Однако он вернулся в центр храма и, вынув из-за пояса пистолет, которого ему так не хватало этой ночью, прицелился и выстрелил в пересечение линий. Уши тут же заложило, а резкая боль от отдачи пронзила грудь. – Что вы… Ральф поковырял носком ботинка след пули – светлое пятно, которое разрушило симметрию узора, и, оставив мэра в церкви, пошел прочь, молясь про себя, чтобы этот бесконечный день наконец закончился. * * * Джек Фелстон выскочил из дома Блювенгейзов как ошпаренный и выдал сквозь зубы такое ругательство, что женщина, проходящая мимо, шарахнулась на другую сторону улицы. Подняв воротник пальто, он быстрым шагом направился к своей невесте. Криво ухмыльнувшись, мистер Фелстон поздравил себя с вовремя заключенной помолвкой. Она пришлась как нельзя кстати, когда Чарльз припер его к стенке вопросом про премию рабочим. «Простите мой порыв. Помолвка – радостное событие. Несвойственная мне сентиментальность», – вспомнив все то, что он плел начальнику, он снова ухмыльнулся. Старый дурак поверил. А иначе – отправил бы восвояси пинком по зад. Нюх у Чарльза Блювенгейза отличный, он все же что-то заподозрил и кипел от ярости, как чайник. Удалось столковаться на Шотландии. Место глухое, но перспективное. Ничего, год-два, максимум – пять, – и он выберется и из этой дыры, не будь он Джек Фелстон! – Что? – Кэтрин побледнела, услышав новости. – Он отправил вас в Шотландию? Новое производство? Но, Джек! Вы должны были перейти в лондонский филиал! – Планы изменились, – ответил он, небрежно цепляя пальцем каштановый локон Кэти. – Не без вашего вмешательства, дорогая невеста. Вы втянули меня в это грязное дело и теперь отправитесь со мной. В горе и радости, в богатстве и бедности… – Я рассчитывала на радость и богатство, а не на убогую шотландскую деревушку! – Что поделать, – философски ответил мистер Фелстон. – Мы, конечно, можем разорвать помолвку. Официального объявления не было, хотя слухи, как мне кажется, уже пошли. – Нет, – буркнула Кэтрин, возвращая самообладание. – Не надо. Я поеду с вами. * * * Мистер Ррр явился к вечеру, весь помятый, с кругами под глазами и выступившей на рубашке кровью. Не обратив никакого внимания на упреки, поднялся в свою комнату, выпил чай – уж за этим миссис Пампкин проследила, покорно проглотил все таблетки, которые она ему дала, а после погрузился в глубокий сон. Он лишь промычал что-то невнятное, когда она стаскивала с него ботинки, вытащил из кармана рубиновое ожерелье и снова уснул. Миссис Пампкин задумчиво посмотрела на камни в руке инспектора. Они блестели и казались влажными, как капли вина, оплетенные серебром. Надо что-то делать. Прямо сейчас. Ковать, пока горячо. Потрогав лоб Ральфа – теплый и влажный, она быстро спустилась вниз и, накинув плащ, вышла из участка. Закрыв за собой дверь, постояла немного, раздумывая, а потом направилась вниз по улице. Мередит Честерби говорила, что хочет провести очередное заседание книжного клуба. Самое время! В гостиной, совсем не такой претенциозной, как у Блювенгейзов, и, к счастью, не такой розовой, ее усадили в мягкое кресло и подали чай – не идеальный, но вполне приемлемый. Мисси и Сисси, живущие по соседству, явились через пару минут. За миссис Доуксон пришлось посылать извозчика, но миссис Пампкин настояла, чтобы она тоже была. Она водит дружбу с миссис Хокинс, а уж от той сплетни расходятся, точно круги по воде – по всему Вуденкерсу. Ведь именно у нее экономки самых достойных домов покупают и сыр, и яйца. Кэтрин Гоглстен явилась последней. За Бетти решили не посылать – о том, что ее избили этой ночью, уже все знали. Когда дамы собрались, миссис Пампкин разом допила чай и сказала: – Инспектор Рейнфорд этой ночью убил вервольфа. Мисси и Сисси разом заохали и загалдели, миссис Доуксон размашисто перекрестилась, Мередит сдвинулась на самый край кресла – того гляди упадет, а Кэтрин лишь недоверчиво приподняла бровь. – Это был преподобный Габриэль, – трагическим тоном добавила миссис Пампкин. – Не может быть, – недоверчиво сказала миссис Доуксон. – Может, – скорбно ответила миссис Пампкин. – Разумеется, никто это не подтвердит, все будут держать в тайне. Лондонский дознаватель уже увез его тело в Лондон. Доктор Филипс был в ярости. – Отчего же? – поинтересовалась Кэтрин. – Такое поле для исследований! – пояснила миссис Памкин, досадуя от ее недогадливости. – Говорят, доктор стал захаживать к миссис Честрик, – неодобрительно произнесла миссис Доуксон. – Вы видели отвратительно желтый цвет, в который она стала красить волосы? – А мы ведь знали! – воскликнула Сисси. – Знали! – подтвердила Мисси. – Про миссис Честрик? – уточнила Мередит. – Это вовсе не секрет. – Про преподобного! – воскликнула Сисси. – Мы знали. С ним что-то не так! – Почему же не сказали? – поинтересовалась Кэтрин, которая сегодня выглядела отстраненной и задумчивой. – Это ведь священник, – смутилась Мисси. – Но у него такие твердые ногти! Мы заметили, когда целовали ему руку после причастия. – Он разодрал инспектору всю грудь, – скорбно сообщила миссис Пампкин. – Когтями. Пришлось накладывать швы. – Какой кошмар, – огорчилась Мередит. – Лицо не задето? – Шрамы украшают мужчин, – философски произнесла миссис Доуксон. – Правда, что у мистера Ррр есть шрам от волчьих зубов? – загорелись любопытством Сисси-Мисси. – Дамы! В нашем городе убили вервольфа-священника, нашу дорогую Бетти избили, поместье Олдброков едва не сожгли, и что мы в итоге обсуждаем? – возмутилась миссис Пампкин. – Да, у него есть шрам от волчьих зубов. На предплечье. – Хотела бы я знать, что наша дорогая Бетти делала ночью у фермы, – протянула Мередит. – Она не любит пешие прогулки. Все это действительно странно. И почему ее избили, если охотились за вервольфом… – А что, если… – начала Сисси, но сбилась и покраснела. – Давай ты, – толкнула она локтем сестру. – Мать нашей дорогой Бетти была помолвлена с Максимилианом Олдброком, – прошептала Мисси, старательно отводя взгляд. – А вдруг… Но нет, это нелепо… – Но преподобный тоже не походил на вервольфа, хоть у него и были крепкие ногти! – напомнила Сисси.