* * * После ужина мистер Эдверсон откланялся, клятвенно заверив Сильвию, что станет заезжать почаще. Джейн куталась в меховую накидку, пряча в нее руки, так что лобызать ее Грэгори не стал, но так хитро ухмыльнулся, будто разгадал этот маневр. Потом миссис Олдброк, сославшись на усталость, поднялась к себе, хотя выглядела она вполне бодрой и оживленной: непривычный румянец окрасил ее щеки и глаза ярко блестели. Джейн тоже вернулась в спальню. Распахнув окно, подставила лицо ночной прохладе. Сегодня она не получила ни одного ответа, а вопросов стало еще больше. Молодой месяц высовывал рожки из облаков, ночная птица тихо ухала вдали. И запахи… Джейн закрыла глаза, вдыхая полной грудью, а сердце ее забилось чаще, словно подгоняя – туда, к зеленым холмам с бархатной травой, к замшелым камням, еще теплым от солнца, к лиловому вереску, что пахнет медом. Лучше бы уехать отсюда. Мысль эта была столь очевидной, что Джейн и сама удивилась, почему она еще не шагает по садовой дорожке, волоча за собой чемодан. Но что потом? Она не боялась работы, но возьмут ли в приличный дом американку без рекомендательных писем? И что делать с маминой рукописью? Нужно ее закончить, тогда общество этнографии выплатит оставшуюся сумму. Хотя Джейн толком не знала, сколько. Договор она так и не нашла. Да и дело было не в деньгах. Ей хотелось увидеть, что мамины труды были не напрасны. Видит бог, мама так старалась вникнуть в индейские обычаи и обряды, словно от этого зависела ее жизнь. Закрыв окно, так что конец белого шарфа остался снаружи, Джейн повернулась к столу. Может, в этом все дело? Кто-то, увлеченный легендами Вуденкерса, заманил ее сюда вместе с рукописью, чтобы узнать и тайны индейцев? Но это неразумно. Во-первых, нет никаких тайн и она с радостью рассказала бы все сама. А во-вторых, можно немного подождать и купить книгу. Это куда дешевле, чем билет на пароход, и проще, чем сочинять письма от имени погибшего мистера Олдброка. Вспомнив о портрете Максимилиана, Джейн вынула его из сумочки. Очертила пальцем линию скулы, провела по твердому подбородку. – Кто ты? – прошептала она, подойдя ближе к окну, чтобы лучше рассмотреть черты мужчины. – Вервольф? Убийца? Жертва? Ветер снова вздохнул где-то под крышей, и Джейн, вздрогнув, оторвала взгляд от портрета, чтобы заметить быструю тень, мелькнувшую в холмах. Она стремительно прижалась к стеклу, вглядываясь во тьму, но луна вместе со звездами, как назло, спряталась в облака, затянувшие небо беспроглядной дымкой. Показалось? Или это Максимилиан Олдброк рыщет по холмам в поисках жены? Нервно хихикнув, Джейн поставила его портрет на стол и легла в постель, однако сон не шел. Ей мерещились стоны призрака в завываниях ветра, а старый сад под окном шумел, и в его шорохе слышались легкие шаги. Ветка царапнула стену – или это когти вервольфа заскрежетали о камни и сейчас он толкнет оконную створку и запрыгнет в спальню? Джейн отвернулась от окна и, протянув руку, погладила бусины на ловце снов. У нее слишком живое воображение – так говорила мама. Но даже миссис Пампкин, вполне приземленная дама, верит, что в Вуденкерсе есть нечто особенное. А даже если нет, то где-то рядом ходит человек, который завлек Джейн в поместье Олдброков, и она до сих пор не понимает – зачем. Она впала в забытье, где все сплелось в один узор, точно нити на ловце снов: мистер Эвдерсон, глядящий на нее, точно кот на сметану, миссис Олдброк в траурном платье, вороной конь, фыркающий в сторону рощи, будто чуя опасность. Джейн бежала от кого-то, платье путалось в ногах, а ветки хлестали ее по лицу, рвали волосы… Ночь вдруг прорезал волчий вой, и Джейн, вскрикнув, села в кровати, прижав руку к груди. Сердце ее билось как бешеное, а сорочка прилипла к телу. Вой ей тоже приснился? Она потрогала щеки – ее лицо горело, а ладони казались ледяными. Ей не хватало воздуха, и Джейн, откинув одеяло, попыталась встать, чтобы открыть окно, но ее ноги подкосились, и она рухнула на пол, больно ударив колени. Ее отравили – вот что произошло. Милый Грэг добавил что-то в вино, которое так любезно ей подливал. Или миссис Олдброк приказала кухарке сделать джем из волчьих ягод. Джейн, сглотнув вязкую слюну, поползла к окну, цепляясь дрожащими пальцами за покрытые лаком доски. Ее колотило, и сердце то замедлялось, то снова пускалось вскачь. Как глупо. Она должна была уехать отсюда, лишь только узнав, что Максимилиан мертв. Она вовсе не должна была сюда приезжать. Но ей так хотелось обрести свою семью и не чувствовать себя одинокой. Ее пальцы вдруг погрузились в жесткий мех, и в голове словно прояснилось. Она не овца на заклание. Она не позволит так с собой поступить. Погладив ладонями накидку, упавшую со стула, Джейн собралась с силами и, сделав рывок, уцепилась за створку шкафа и поднялась на ноги. Открыв дверцу, ухватилась за конец красного шарфа и, выдернув его, бессильно осела на пол. Накидка миссис Олдброк была из крашеной овчины. Волк в овечьей шкуре. Что, если это она убила своего сына, а может, и мужа? Закопала их где-нибудь под розами, и теперь решила, что им не хватает компании. Джейн добралась до стены, приподнялась на колени и, потянув на себя оконную створку, сдернула белый шарф. Ее дыхание сбилось, точно после долгого бега, а на лбу выступил холодный пот. Хоть бы мистер Ррр успел ей на помощь. Глубоко подышав, Джейн перекинула красный шарф и захлопнула окно, а после без сил опустилась на меховую накидку и поджала колени к груди. К запахам холмов добавилась нотка тлена, и, приоткрыв глаза, она увидела перед собой вазу с розами. Наверное, служанка забыла поменять в ней воду. С этой мыслью Джейн отключилась. Глава 7 Кровь на траве Ральф бежал легкой трусцой вдоль рощи, и прошлогодние листья, устлавшие дорогу плотным ковром, мягко пружинили под его ногами. Облачко пара вырывалось изо рта при каждом выдохе, но тело, разогретое бегом, только радовалось утренней свежести. Ральф свернул в глубь рощи, когда вдали показались кованые ворота, сбавил темп на быстрый шаг и обогнул поместье Олдброков, чтобы не попасться на глаза садовнику. Куда проще было бы поселить мисс Уокер в городе. А еще лучше – в свободных комнатах над полицейским участком. Однако Ральф понимал, что это вызовет неизбежные пересуды и, как джентльмен, он должен будет обелить репутацию девушки. Жениться ему не хотелось. Человек рациональный и прагматичный, Ральф понимал пользу брака и для карьеры, и для быта, а в качестве совместного предприятия по продолжению рода и выращиванию детей семья была единственным приемлемым вариантом. Но его родители любили друг друга, искренне и до конца, и Ральф, выросший в атмосфере любви, не мыслил для себя брака по иным причинам. Так что когда дочь начальника лондонского отделения полиции, где он работал раньше, вознамерилась стать миссис Рейнфорд, а ее папаша заговорил об этом как о решенном деле – ведь Джемма хороша собой, с солидным приданым и нужными связями, что еще надо, – Ральф выбрал перевод в Вуденкерс. И кто бы мог подумать, что в этой глуши он столкнется с загадкой, ответа на которую нет. Обойдя поместье, Ральф снова перешел на бег и, взобравшись на холм, остановился. За ночь трава покрылась изморозью и теперь напоминала поседевшую шкуру. В прозрачной вышине крохотная птичка заливалась отчаянными трелями, и тревога вдруг сжала его сердце. Он обнаружил ее причину сразу: примятая трава, сломанные кусты. Сбежав вниз, Ральф быстро направился к холму, где виднелись следы борьбы. Обошел раздавленные ягоды, чтобы не повредить возможные следы, раздвинул ветки, и сердце его подскочило, а в ушах зашумело. В траве лежала девушка, и, даже толком ее не видя, Ральф понимал, что она мертва: неестественно вывернутые ноги, измаранная кровью одежда, по тонкому запястью деловито спешит цепочка муравьев. Почему он не заставил ее переехать?! Почему не оставил у себя?! Пусть бы досужие языки чесали что вздумается, пусть бы ему даже пришлось жениться! Заставив одеревеневшие ноги сделать еще несколько шагов, Ральф судорожно вздохнул, и из его груди вырвался то ли всхлип, то ли неуместный смех. Волосы убитой были темными и прямыми. Не она. Вернув себе самообладание, Ральф обошел тело и быстро отметил детали. Убитой лет двадцать пять – тридцать, серое платье с когда-то белым, а теперь испачканном кровью и травой фартуком – форма служанки. Наверняка женщина работала на миссис Олдброк. Присев, осторожно повернул ее голову, чтобы лучше рассмотреть лицо. Особые приметы: чуть скошенная нижняя челюсть, крупные верхние резцы. Глаза, недвижно уставившиеся в небо, карие. На шее рваная рана, на боку платье разодрано и все в крови. Приподняв руку женщины, Ральф придирчиво ее осмотрел и, нахмурившись, снял одну из приставших шерстинок – темно-серую, жесткую. Во второй руке, прижатой телом, женщина что-то держала. С трудом разогнув окоченевшие пальцы, Ральф вытянул белый платок. Пятно подсохшей крови, вышитые инициалы «Дж. У.». – Джейн, – выдохнул он, выпрямляясь и глядя на поместье, которое отсюда, с холма, виднелось как на ладони. Красный шарф стекал по серой стене ручейком крови, и Ральф, забыв обо всем, бросился к Джейн. Он взлетел по стене, оттолкнулся от карниза над первым этажом и запрыгнул в окно. Она лежала в кровати, на животе, и рыжая кудрявая копна рассыпалась по белой коже. Не дышит? Он опоздал? Ральф обхватил ее плечи и рывком повернул Джейн к себе. * * * Джейн снилось лето, в той жаркой его поре, когда земля трескается от жажды и даже хищникам лень выходить на охоту. В небе, широко раскинув крылья, парил орел, а легкий ветер едва заметно пах стоячей водой. Джейн хотелось пить, так сильно, что язык прилипал к нёбу. Она готова была вылакать лужу, запах которой чуяла, до самого склизкого дна. Но она все шла и шла, и никак не могла до нее добраться. А потом на нее рухнула тень и орел схватил когтистыми лапами ее плечи, чтобы вздернуть ввысь, и она забилась, вырываясь, открыла глаза и… – Джейн! Вы в порядке? Инспектор Рейнфорд тряс ее за плечи, а на его красивом лице читалась явная тревога. – Какого черта вы тут делаете! – выкрикнула она, подтягивая одеяло выше. – Прочь из моей спальни! Инспектор поднялся и отвернулся, заложив руки за спину. – Прошу прощения, – церемонно ответил он, хотя его голос странно дрожал. Джейн быстро закуталась в одеяло до самого носа. Где, кто бы знал, ее сорочка? Ей было так жарко во сне, может, она ее стащила… И пить хочется. Какое коварное вино у миссис Олдброк. Хотя голова свежая и вовсе не болит. – Хочу все же заметить, – произнес тем временем мистер Рейнфорд, – что если вы не хотели меня видеть, то не стоило вывешивать красный шарф. Я решил, что-то случилось. – Красный шарф? – переспросила Джейн. – Какая отвратительная привычка – переспрашивать, – зло выпалил он, снова повернувшись к ней. – Интересно, от кого вы ее подхватили. – Дурной пример заразителен! – Так что с шарфом? – Я… Я не помню, – растерянно призналась она, запустив руку в волосы. Проведя пальцами через спутанные прядки, стряхнула сухую травинку. – Мисс Уокер, если вы сделали это специально… Инспектор побелел от гнева, а его пальцы сжались в кулаки. – Что я сделала специально? – рассердилась она. – Говорите прямо! – Вы заманили меня в свою спальню, разделись догола и теперь надеетесь на предложение! Я джентльмен и вынужден сделать это. Становиться на колено не буду, уж простите, – он выдохнул, как перед прыжком. – Мисс Уокер, не окажете ли мне честь… – Засуньте свое предложение знаете куда? – вспылила она. – Я не звала вас и видеть не хочу ни вашу лощеную физиономию, ни ваши несимметричные брови, ни все остальное. Инспектор пристально на нее смотрел, и Джейн, вздернув подбородок, не отвела взгляд. Она бы никогда не опустилась до таких подлых способов! Больно надо! – Мне лучше и вправду уйти, – пробормотал он, сглотнув. – Все это слишком… Он отвернулся, подошел к подоконнику. – Постойте, – неуверенно попросила Джейн, заметив красный конец шарфа, свешивающегося с окна. – Я ведь и правда подала сигнал… Инспектор быстро повернулся, облизнул губы и шагнул к ней. – Вы подаете очень противоречивые сигналы, мисс Уокер… – Ночью я вывесила шарф, – медленно произнесла она, – потому что… – Вы хотели, чтобы я пришел? – спросил он со странной интонацией, присаживаясь на край кровати. – Да, – она наморщила лоб, пытаясь поймать ускользающее воспоминание.