- Мы сильные, справимся, - уверил Павлик. Катя Литвиненко общалась с Дубровским - говорили приглушённо, тактично, улыбались, очевидно, нашлась тройка-другая общих тем, а разведчики поглядывали на них с неодобрением, хотя никто не стал бы возражать, окажись сам на месте Дубровского. - Отдохните, Лида, - посоветовал Шубин. - Дети посидят без вас - от вашей назойливы опеки они тоже устали, вы сами страшно вымотаны. Как дальше пойдёте? - Это неназойливая опека, - возразила женщина присаживаясь на сухую траву. - Это то, за что мне платят, вернее, платили зарплату в детском доме, но я люблю детей - занималась бы этим и без денег. - Вы, наверное, школу окончили с золотой медалью? - С чего вы взяли? - она задумалась - стоит ли обижаться. Глеб украдкой её разглядывал: безмерная усталость, потрясение, растерянность от всего происходящего и крах вбитых в голову идеалов, что Красная Армия всех сильней - на всех людей это накладывало отпечаток. Женщина выглядела неважно, хотя пару месяцев назад это был другой человек весьма интересный, груз забот согнул её. Лида сутулилась, кожа стала серой, она намерено прятала волосы под берет, там тоже похвастаться было нечем. - Да, вынуждена признать, к своему стыду, окончила школу с золотой медалью. Гы-гы оскалился сидящие неподалёку Чусовой: - А у нас в посёлке - у прииска, пацаны с золотыми зубами оканчивали. - Уходи отсюда! - сдерживая смех сказал Шубин. - Иди вон к Смертину или куда хочешь. Ты девушку смущаешь. - Подумаешь… А что я такого сказал? - проворчал Чусовой и на корточках перебрался на другое место. - Вы строги к своим людям, ну и зря, - пожала плечами Лида. - Они хорошие я же вижу - все разные, но хорошие. - Вы местная?.. Имеете педагогическое образование? - Нет, я не местная. Сама из подмосковного Серпухова, там окончила школу, приехала в Москву, где жила у родственников, окончила медицинское училище, поступила в медицинский институт - так хотели родители, а у меня к медицине не было никакого расположения. А ещё оказалось, что я не выношу вида мёртвых тел, особенно если эти тела детские, - Лида сглотнула. - А именно этим мы занимались на первом курсе. Мне больше нравятся живые и дети, я их очень люблю. Своих завести не удалось, хотя однажды мне предлагали выйти замуж и родить как минимум двоих. В общем, бросила всякие мысли о медицинской карьере, уехала в Подольск, поступила в педагогическое училище с видом на грядущее педагогическое образование. Да вот только не успела. Вы так смотрите, Глеб… Сколько мне лет, как вы считаете? - Не знаю… - смутился Шубин вы молодая, примерно двадцать восемь, - решил он приукрасить. - Двадцать семь… - Простите… - Да не страшно, - отмахнулось Лида. - Слишком много всего выпало. В педагогический институт не поступила, по окончании училища работала в одном из детских домов Подольска, потом согласилась на предложение переехать в Смоленскую область. В Ключниково работаю полтора года, дети уже как родные, хороший, добрый коллектив воспитателей и учителей, - слёзы заблестели на её глазах, она их даже не стеснялась. - Жила в селе, на съёмной половине дома, на улице Первомайской. Большую часть времени проводила на работе, домой даже не хотелось… Не хочу про себя рассказывать. Детки хорошие, умные, добрые, просто чудесные. Бывают, конечно, сложные и хулиганы, и воришки, и драчуны – такие, что рука сама к ремню тянется, но нам, слава богу, повезло. В наших двух классах с Екатериной детки такие, что не нарадуешься. - Вы и в школе преподаёте? - Конечно! - удивилась Лида - русский язык, литературу и математику. У них пока начальные классы, идёт задержка на год, а у нас такая специфика. С осени будут другие предметы, другие преподаватели. «Не будут», - подумал Шубин. – Но, скорее всего, уже не будут, - она тяжело вздохнула. - Во всяком случае не в Ключниково. Господи, что же теперь будет? - Ваши дети местные? - Что вы?.. Есть ии Смоленска, есть из Орши, в основном из крупных городов. Многие дети… - Лида поколебалась. - К нам отправлены по решению судов или даже военных трибуналов - их родители… Ну вы понимаете… - Понимаю… - Но дети ведь ни в чём не виноваты, они невинные, наивные создания, у которых так сложилась жизнь. Многие даже не помнят, что раньше жили по другому. - У Павлика отец был военным? - Павел покосился на паренька, выделяющегося среди остальных. - Да там была печальная история в тридцать восьмом, мамы тоже не стало… - Лида предпочла не развивать тему. - Не все, конечно, такие. У Марика Лившица родители погибли в автомобильной катастрофе, а других родственников не нашлось. У Вероники Шумовской только бабушка была, но скончалась - ребенка передали нам. Коля Селин, представьте себе, мы даже не знаем как его на самом деле зовут. - В смысле? - не понял Глеб. - Детей подбрасывают. Увы, в нашем обществе такое ещё случается. Несознательные мамаши, не желающие брать на себя ответственность. Таких детей воспитывают в детских домах, окружают заботой, дают среднее образование - путёвку в жизнь, многие потом поступают в ФЗУ, техникумы, даже в институты, получают жильё от государства. Мы им просто выдумываем имена, отчества и фамилии, после чего, на законном основании, оформляются документы или руководствуемся ассоциациями. Николай Селин, это мужчина, который нашёл ребёнка на железнодорожном перроне и принёс в линейное отделение милиции и таких ребят у нас не меньше половины. Дорога, обозначенная на карте, появилась раньше, чем её ждали. Просеку в дебрях кустарника рубили много лет назад, она опять заросла, но возможность пройти осталась. Смертин поднял скрещённые руки, побежал назад, делая выразительный знак «Ложись!». Послышался рёв двигателя, заставить лечь детей удалось не сразу, но когда по дороге, в просвете между зарослями ивняка, проехали два бронеавтомобиля с крестами на бортах, все худо-бедно улеглись. Обрати члены экипажей внимание в сторону и детей бы заметили. Смертин продолжал жестикулировать – «Быстро в кусты», дети реагировали по разному: кто-то сразу сорвался; другие не могли понять, что от них хотят, начинали плакать. Шубин пригнувшись побежал к Лиде: - Лидия Андреевна, уводите детей! Далеко не надо - заберитесь в кусты и ждите, мы разведаем обстановку вблизи дороги. - Боже мой… Давайте просто перебежим. - Нельзя, нас много, а шапок невидимок не выдали. Своим он тоже подал отчаянные знаки - сгиньте в кусты, не толпились. То, что дорога окажется именно здесь Шубин не ожидал, теплилась надежда, что она под контролем советских войск, но, похоже, надежда не оправдалась. Подбежала запыхавшаяся Екатерина, Дубровский снова заговорил ей зубы, они отстали. Что это было - рождение нового, совершенно неуместного чувства. Женщина суетилась, только мешалась. Дети забрались в кустарник, захныкали. Павлик Рудаков возмущённо шипел: - Девчонки, неловкие неумёхи, да просто дуры, что с них взять? Нарастал характерный шум, делался громче, нервировал как падающая мина. Смертин скорчился под откосом, превратился в невнятное придорожное пятно, Шубин рухнул плашмя, благо на просеке было что использовать в качестве укрытия. Прошла грузовая машина, в кузове гоготали солдаты. Шубин стиснул зубы - цивилизаторы хреновы! Шум затих, лейтенант устремился к дороге, повалился на выходе из кустарника, дальше полз, прижимаясь к земле, перебежал под водосток, свернулся как змея. Дорога была приличная – щебёночно-грунтовая, с глубокими водоотводными канавами. - Немцы как у себя - по штрассе разъезжают, - процедил Смертин. - Куда ведёт дорога, товарищ лейтенант? - Без понятия, Иван. Это не имеет значения, нам надо перебраться через неё. - Надо, значит переберёмся, - Смертин снова был невозмутим как сфинкс. - На обратной стороне такой же ивняк и просека продолжается. Сколько времени потребуется, чтобы перебежать? - Не знаю, Иван… Одним нам - за шесть секунд бы метнулись, а с этими цыплятами, да ещё плюс подходы к дороге - в минуту не уложимся. - Хреново, товарищ лейтенант. Только на удачу можно рассчитывать. Красноармеец был прав - приходилось полагаться только на удачу. Искать переход в другом месте - чем он лучше? Глеб обернулся - просека маячила перед глазами, разведчики сливались с местностью - за них тревоги не было, но что делать с малолетним выводком? Из кустарников высунулось вихрастая голова - Дима Рудаков, заблестели любопытные глазки, показалась рука, Лида стала запихивать будущего командира Красной Армии обратно. Шубин вытянул шею, бегло смотрелся – местность, в принципе, открытая, в округе сплошной кустарниковый покров высотой около двух метров, лес в стороне. К югу ленточка дороги тянулась в бесконечность, просматривалась почти на два километра. Справа хуже - метров триста и входила в поворот - опасность могла возникнуть только с севера. В округе царила безлюдье, за северной обочиной продолжалась просека шириной в два метра - торчали пеньки, облепленные зелёными побегами, вился молодняк, который можно было просто раздавить. Нет, не в том они положении, чтобы полагаться на удачу. Шубин приподнялся - опасности коммуникация пока не представляла, на юге чисто, но и там могло что-то появиться. Северный поворот внушал опасения, акустика могла быть обманчивой, далеко не факт, что шум мотора услышишь загодя - выпрыгнут как черти с табакерки. - Постараемся без, риска Иван, не дрова несём, потом до гроба себе не простим. Отползай, бери Баттахова и дуйте к повороту, стойте так, чтобы мы вас видели, а вы видели то, что за поворотом. Возникнет опасность - сигнализируйте и прячьтесь. А в другую сторону мы сами посмотрим. - Правильное решение, товарищ лейтенант, - похвалил Смертин. - Осталось выяснить, что у нас за поворотом. Баттахов покорно снялся на призывную возглас и разведчики припустили вдоль дороги. Уже болела шея от постоянного верчения, слух у хлопцев отменный, чёрт возьми. Рассыпались дружно - один под откос, стал неразличим в травянистой массе, другой помчался прыжками в кустарник. Ещё тряслись ветки, когда из-за поворота появился средний полугусеничный бронетранспортёр Б-251, украшенный зелёно-сиреневыми разводами. Он шёл неторопливо, с достоинством, видимо, патрулировал дорогу. Над пулемётным щитком возвышалась стальная каска, мирно покачивалась проволочная антенна. Разведчики успели спрятаться, Шубин тоже распластался в водостоке. Просека перед глазами, мелькнули испуганные глаза Лиды - она опять кого-то утрамбовывала в кусты - вроде успела. К моменту подхода боевой машины просека была пуста. Стальное чудище прогрохотало мимо. На скошенным капоте полоски молний, мощные передние колёса, пять пар задних закованы в гусеницы. Обладатель каски прилип к щитку, бдительно смотрел по сторонам, кинул пристальный взгляд на просеку, то, что происходит под колёсами он не видел, пришлось ждать пока БТР уберётся и растает в дымке. Поднялись Баттахов и Смертин, поспешили к повороту, за несколько секунд они достигли изгиба и стали сигнализировать - в данный момент дорога пуста. - Товарищ лейтенант, мы готовы перебежать, - донёсся из кустарника голос Климова. - Женщины уверяют, что дети тоже готовы - Конторович им что-то втолковал, вроде поняли. Смертин и Баттахов продолжали приплясывать на повороте, Шубин приподнялся, резко махнул рукой. И началась неразбериха - глаза бы не видели этого безобразия. Детей пропускали вперед, они выкатывались из кустов, бежали, спотыкались, в глазах дикий ужас, сами белые как мел, но это дети - трудно с них требовать чего-то большего, они, ей богу, старались. Первой на дорогу выбежала Лида – растрёпанная, взволнованная как на выпускном балу, протянула руку, отмахнулся Дима Рудаков, ловким прыжком приземлился на проезжую часть, поймал свою курносую Машу, у которой от страхов волосы торчали дыбом, вместе они помчались дальше, как кенгурята, за ними возникли другие, кашлял Витя Лазарев. Тонкий ручеёк перетёк дорогу, устремился на просеку. Мчался, всех обгоняя длинноногий Коля Селин - что не так - сдали нервы у Вероники - худенькой девчонки с косичками, страх охватил пещерный, она вдруг встала как вкопанная, яростно мотала головой, слёзы лились как из ведра. Екатерина тащила её за руку, она упиралась, не могла превозмочь свои отчаянные детские страхи. Екатерина тоже не выдержала, разоралась на неё - сделала только хуже, девочка попятилась, упала. Пробегающий мимо Климов подхватил её, так и потащил, держа под мышкой - девчонка лежала, болтала ногами, сержант не церемонился - перенёс её через дорогу, чуть не пинком послал дальше в лес. Вероника помчалась, споткнулась о торчащий из земли пенёк. Шубин тоже приплясывал посреди дороги, устал уже вертеться - ох уж этот детский сад и не в фигуральном выражении. Наконец перебежали все, скрылись в зарослях, проскочили и разведчики: Климов, Чусовой, Конторович, последний подмигнул на бегу: - Физкульт привет, товарищ лейтенант! Оступилась Екатерина Литовченко, Дубровский помог ей подняться, они последними пересекали проезжую часть. Воспитательница обогнала разведчика с криком: «Вероника, подожди меня!», спрыгнула в канаву. Шубин остался один, облегчённо выдохнул, сорвался с места и… встал как вкопанный. Баттахов и Смертин отбежали к югу, чтобы их не видели за поворотом и теперь изображали взбесившиеся семафоры, на этот раз тревожно. Шубин понял, сердце похолодело - что-то приближалось, надрывались двигатели. Баттахов спрыгнул на западную обочину, покатился в траву, видно время поджимало. Смертин проделал великолепный прыжок, тараном вонзился в заросли, охладевшее сердце упало в пятки. Шубин перепрыгнул через водосток, кинулся к просеке, забитой людьми, горланя страшным голосом: - Всем укрыться в кусты!.. Разведка, ложись!.. Он пробежал ещё немного, повалился за пенёк, стал натягивать на голову капюшон. Дребезжали моторы, как ножом по сковородке, на просеке царила чехарда - испуганно кричали дети, надрывала глотку Екатерина, кто-то из детей остался лежать в траве - страх парализовал, другие лезли в кусты, носилась Лида, хватала детей за руки, сама не выдерживала этого безумия, слёзы катились из глаз. Шум нарастал за спиной, на просеке улеглась паника, воспитателям удалось растолкать детей. Подполз Чусовой, расположился рядом, пристроив в траву автомат, изо рта торчала травинка, про которую он похоже забыл, за спиной сопели Климов и Дубровский, на задворках чертыхался в адрес детей Конторович. - Всё в порядке, товарищ лейтенант, - успели успокоил Чусовой. - Сейчас проедут и дальше пойдём. Рев моторов насиловал слух - первым шёл двухтонный грузовик с орлом вермахта на кабине, рядом с водителем сидел офицер, важно смотрел по сторонам, он бегло глянул на проплывшую мимо просеку и уставился вперед, на околыше фуражки проблескивал черепок, придавивший скрещенные кости. К месту вспомнил, что бронетранспортёр, с антенной, проследовавший тем же маршрутом несколько минут назад, он явно проследовал неспроста, а кто об этом догадался? Разведчики не шевелились, не дышали, Чусовой вдруг запыхтел: - Товарищ лейтенант, это же штабные крысы частей ваффен СС, с инспекции едут или на совещание в вышестоящий штаб. Эх, такого ценного языка могли бы взять. Да я просто так, товарищ лейтенант. Понимаю, у нас дети, да и в машинах поди куча солдат. Даже помечтать нельзя. За грузовиком следовал тёмно-коричневые штабной Хорьх – горделивый, с элегантными обводами, в салоне офицеры в фуражках. За Хорьхом ещё один грузовик с брезентовым тентом, он фактически уже прошёл, когда солдат в краске отогнул брезентовый навес, высунулся, чтобы сплюнуть. Что произошло - он не должен был никого увидеть. Снова подвела Вероника - она от страха потеряла разум. До кустов девочка не добежала, Екатерина прижал её к земле, обе они были неплохо укрыты в траве, если не шевелится, но страх погнал в самый критический момент девчонка вырвалась, подскочила, бросилась прочь, истошно крича. Тревожно вскрикнул солдат в кузове, выдернул автомат, рассыпал в пространство трескучую очередь - ещё один сумасшедший, ведь, видел же, что это ребёнок, кому он мешал? Впервые встретил мирных жителей? С этой минуты начался ад, в котором разведчики явно не были повинны. Водитель, замыкающего грузовика резко ударил по тормозам, закричали, засуетились пассажиры. Вероника не пострадала, но зацепилась за что-то ногой, снова повалилась, распахнулся задний борт, спрыгнул солдат в мышиной форме, молнии в петлицах, такой же характерный символ на краске, снова вскинул автомат - куда стрелял непонятно, при этом оголтело кричал, махал рукой. Посыпались вояки в красках, остановились машины в голове колонны. Из Хорьха никто не вышел. Офицеры на всякий случай пригнули головы. Из первого грузовика тоже выпрыгнули несколько человек, побежали к Хорьху, выставили автоматы, стали осматриваться. Ситуация становилась критической. В чём виновата девчонка-малолетка - ей очень страшно, она не может себя контролировать. Из заднего грузовика выпало человек десять, у всех МР 40, грозные физиономии, рассыпались по дороге, наставили на просеку автоматы. Сдавленно рыдала Вероника, снова кинулась бежать, Екатерина схватила её за ноги, девочка упала, воспитательница накрыла её собой, стала судорожно затыкать рот. Расслабились солдаты, ждущее подвоха, стали смеяться, отставшей колонной пронёсся крик - младший командир объяснял начальству возникшую ситуацию, успокоились солдаты из первого грузовика отвалилась дверца хорьха, один из пассажиров что-то сказал, немцы зашлись хохотом – весело, да. Кто-то полоснул очередью, двое спустились с дороги, размеренным шагом двинулись к кустам. Глеб положил их одной очередью - вояки по падали как оловянные солдатики, остальные разбежались вдоль дороги, залегли в пыли, открыли огонь.