Хорошенькое личико Эдди превращается в маску непонимания. – Но как мы узнаем, что уже написали пятьсот слов? – Посчитаете, – отвечает мистер Эйвери и переводит глаза на телефон, который я держу в руках. – А это отдайте мне, мисс Рохас. – Может быть, вы секунду подумаете, прежде чем конфисковать мой телефон дважды? Кто носит с собой два телефона? – возмущаюсь я. Нейт усмехается, но так мимолетно, что я едва успеваю это заметить. – Серьезно, мистер Эйвери, кто-то нас подставил. Белоснежные усы мистера Эйвери шевелятся в досаде, он протягивает руку и нетерпеливо перебирает пальцами: – Ваш телефон, мисс Рохас. Если не хотите прийти еще раз. Я вздыхаю и отдаю телефон, а мистер Эйвери неодобрительно смотрит на остальных: – Все ваши телефоны лежат у меня в столе. Когда кончится срок пребывания, вы их получите. Эдди и Купер с усмешкой переглядываются – их телефоны наверняка спокойно лежат у них в рюкзаках. Мистер Эйвери кидает мой телефон в ящик, садится за учительский стол и открывает книгу, собираясь в течение следующего часа нас игнорировать. Я достаю ручку, постукиваю ею по желтому блокноту и думаю над заданием. Действительно ли мистер Эйвери считает, что техника разрушает систему образования? Очень уж сильное заявление из-за нескольких отобранных телефонов. Может, это ловушка и он ждет от нас возражений, а не согласия? Я смотрю на Нейта. Он согнулся над блокнотом и пишет в нем печатными буквами: «Компьютеры высасывают», повторяя эту фразу раз за разом. Возможно, я слишком серьезно подхожу к этому вопросу. Купер Понедельник, 24 сентября, 15.05 Рука начинает болеть уже через пару минут. Стыдно, конечно, но я не могу припомнить, когда в последний раз что-то писал от руки. К тому же я работаю правой, что для меня все еще непривычно, сколько бы лет я это ни делал. Отец еще во втором классе, увидев мою подачу, настоял, чтобы я научился писать правой рукой. «Левая у тебя золотая, – сказал он мне. – И не трать ее на всякую ненужную ерунду». Ерунда с его точки зрения – все, что не связано с бейсболом. Вот тогда он и стал называть меня Куперстауном – как бейсбольный зал славы. Нет ничего приятнее, чем слегка надавить на восьмилетнего ребенка. Саймон тянется к рюкзаку и начинает в нем копаться, открывая все отделы. Ставит его себе на колени и таращится внутрь. – Куда, к черту, делась моя бутылка с водой? – Не разговаривать, мистер Келлехер, – говорит мистер Эйвери не глядя. – Я знаю, но… у меня вода пропала. А я пить хочу. Мистер Эйвери показывает на раковину в конце класса. Полка возле нее загромождена мензурками и чашками Петри. – Налейте себе воды. Без шума. Саймон встает, берет с полки чашку и наполняет ее водой из-под крана. Потом направляется к своему месту и ставит чашку на стол, но тут его внимание привлекает методическое письмо Нейта. – Слышь, чувак, – произносит он, толкнув кроссовкой ножку стола, – давай серьезно. Это ты положил нам в рюкзаки телефоны, чтобы нас подставить? Мистер Эйвери поднимает недовольный взгляд. – Я сказал: «без разговоров», мистер Келлехер. Нейт выпрямляется, откидываясь на спинку стула, и складывает руки на груди. – На фига это мне? Саймон пожимает плечами: – А на фига ты вообще все делаешь? Хочешь, чтобы у тебя была компания по отсидке за то, что ты сегодня наворотил? – Еще одно слово от любого из вас – и останетесь после уроков завтра, – предупреждает мистер Эйвери. Саймон все же открывает рот, но не успевает ничего сказать: слышится визг шин, потом звук столкновения автомобилей. Эдди ахает, я падаю на стол, будто кто-то врезался в меня сзади. Нейт, радуясь перерыву, первый вскакивает и бросается к окну. – Что за идиоты? Так поцеловаться на школьной парковке! – кричит он. Бронвин смотрит на мистера Эйвери, будто спрашивая разрешения, и, когда тот встает из-за стола, тоже идет к окну. Я прислоняюсь к выступу, чтобы выглянуть наружу, и рядом со мной возникает Саймон, презрительно смеясь при виде произошедшей внизу сцены. Две машины – старая красная и незаметная серая – столкнулись под прямым углом. Мы все пялимся молча, и наконец мистер Эйвери издает усталый вздох. – Мне надо пойти проверить, не пострадал ли кто. – Он обводит нас взглядом и останавливается на Бронвин как на наиболее ответственной. – Мисс Рохас, проследите за порядком, пока я не вернусь. – О’кей, – отвечает Бронвин, бросив беспокойный взгляд в сторону Нейта. Мы все остаемся у окна, но не успевает мистер Эйвери или кто-нибудь из учителей выйти из здания, как обе машины заводят моторы и уезжают со стоянки. – Ну вот, обломали, – говорит Саймон. Он идет к своему столу и берет чашку, но не садится, а выходит к доске, рассматривая Периодическую таблицу элементов. Выглядывает в коридор, будто хочет выйти, но потом поворачивается и поднимает чашку, словно собираясь произнести тост. – Никто больше воды не хочет? – Я хочу, – отвечает Эдди, опускаясь на свое место. – Сама возьмешь, принцесса, – ухмыляется Саймон. Эдди закатывает глаза и остается сидеть, а Саймон прислоняется к столу мистера Эйвери. – Ведь и правда же принцесса? И куда тебе деваться, если бал встречи с выпускниками закончен, а до выпускного бала еще дожить надо? Эдди смотрит на меня, не отвечая. Я ее понимаю. Ход мысли Саймона почти никогда ни к чему хорошему не приводит, если дело касается наших друзей. Он ведет себя так, будто его совершенно не интересует мнение о нем других учеников, но весной на балу предвыпускного класса он таки попал в члены королевского двора. Я не знаю, как ему это удалось – разве что он покупал голоса в обмен на сохранение тайны. Однако неделю назад на балу встречи с выпускниками Саймона среди придворных не оказалось. Королем выбрали меня, так что, может, я следующий, кого он будет доставать. – Ты это к чему, Саймон? – спрашиваю я, садясь рядом с Эдди. Мы с ней не близкие друзья, но я почему-то чувствую необходимость ее защитить. Она с девятого класса встречается с моим лучшим другом и вообще приятная девушка. И не из тех, кто умеет противостоять типам вроде Саймона, которые просто так не отстанут. – Она – принцесса, ты – спортсмен, – говорит он, потом указывает кивком в сторону Бронвин и Нейта. – А ты – вундеркинд-зубрила. А ты – хулиган. Вы все – ходячие стереотипы из фильмов для подростков. – А ты? – интересуется Бронвин. Она стояла возле окна, но сейчас подходит к своему столу, садится на него, закидывает ногу на ногу и перебрасывает через плечо хвост. Как-то посимпатичнее она стала в этом году. Новые очки, что ли? Или волосы длиннее? Она вдруг перешла в режим секси-зубрилы. – Я всеведущий повествователь, – отвечает Саймон. У Бронвин брови поднимаются над черной оправой очков. – Такого в подростковых фильмах не бывает. – А вот в жизни, – Саймон подмигивает ей и выпивает воду одним глотком, – бывает, Бронвин, еще как бывает. Он произносит это как угрозу, и я думаю, нет ли у него чего на Бронвин для его дурацкого приложения. Терпеть не могу эту гадость. Почти все мои друзья в тот или иной момент там отметились, и иногда это создает реальные проблемы. Моего приятеля Льюиса из-за того, что написал Саймон, бросила девушка. Ну да, это правда, что у Льюиса была интрижка с ее двоюродной сестрой, но такие вещи все равно не должны публиковаться. И без того хватает сплетен. И, если честно, меня сильно беспокоит, что бы Саймон написал обо мне, если бы такая мысль вдруг пришла ему в голову. Саймон поднимает чашку вверх и морщится. – Ну и дерьмо же! – говорит он и роняет чашку. Я закатываю глаза при виде этой убогой театральщины. И даже когда Саймон падает на пол, все еще думаю, что он валяет дурака. Но тут он начинает хрипеть. Первой вскакивает Бронвин. – Саймон! – Она склоняется к нему и трясет его за плечо. – Что с тобой? Что случилось? Говорить можешь? Ее голос из озабоченного становится паническим, и этого достаточно, чтобы я начал действовать, но Нейт оказался проворнее. Задев меня на ходу, он подбегает к Бронвин и наклоняется над Саймоном. – Ручка! – кричит он, рассматривая побагровевшее лицо Саймона. – Ручка у тебя есть? Саймон бешено кивает, хватаясь рукой за горло. Взяв со своего стола ручку, я пытаюсь дать ее Нейту, думая, что он сейчас сделает Саймону трахеотомию или что-то в этом роде. Нейт смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.