– Вам надо связаться с отделом связей с прессой. Секундочку, я только найду номер. – Харриет гасит сигарету. О чёрт, номер записан на белой доске в комнате следствия, ей надо идти обратно, чтобы его найти. – Я держу в руках выписку из базы данных, он был неоднократно судим за серьёзные преступления раньше, это ваш главный подозреваемый? – Сожалею, но я не могу ответить на эти вопросы, но если вы дадите мне свой номер телефона, то я попрошу кого-нибудь перезвонить вам, – говорит Харриет немного жёстче, чувствуя, как никотин вызывает шум в голове. Давно она не курила с таким азартом. – Что у тебя за должность, Харриет, написать, что ты следователь в полиции? – Нет, я не хочу, чтобы меня цитировали, я не тот человек, который комментирует дела, – отвечает Харриет и садится на разгрузочный помост пиццерии. Неужели это так трудно понять? – Значит, обыск относится к делу, ага. Тогда, значит, Тони Хессельгрен подозреваемый? – быстро делает выводы Ребекка. Харриет вздыхает. Репортёры бывают просто невыносимыми. А эта особенно. – Я не хочу высказываться ни по какому поводу, говорите с моим шефом. Это Маргарета Блад. Она тут же пожалела о своих словах. Маргарете совсем не понравится, что к ней отсылают по вопросам контактов с массмедиа. – Маргарета Блад, она ответственная? У неё была какая-то другая фамилия раньше? Харриет сглатывает. Это ещё что за вопрос? – Можешь дать мне номер Маргареты Блад? Прямо бульдозер, а не Ребекка. Харриет чувствует, что покрывается потом. Мокрая ткань платья прилипает к куртке, пока она ищет и диктует номер телефона Маргареты этой Ребекке из частного канала ТВ4. Что хуже: то, что она дала телефон Маргареты телевизионщикам или что они выйдут с новостью об обыске и сошлются на неё? Наверное, всё-таки худший вариант – выдать телефон начальницы. Она, похоже, ненавидит репортёров. Когда Ребекка с ТВ4 кладёт наконец трубку, Харриет закуривает уже четвёртую за этот день сигарету. На самом деле эта сигарета даже невкусная, и непонятно, зачем она вообще её закурила. Вот докурит пачку и бросит курить. Опять. Мужчина в белом халате и фартуке в пятнах выглядывает и тоже закуривает. – Здравствуйте, мисс, что, денёк сегодня выдался стрессовый? – говорит он. «Вот уж точно», – думает Харриет, но в ответ просто кивает. Это тот же человек, которому она на днях махала из машины. – Мисс, иногда, когда я наблюдаю за моими клиентами, мне приходит в голову мысль, что стресс у них только потому, что им надо заработать денег на успокаивающие таблетки. Понимаешь, что я имею в виду? Успокойся, купи чего-нибудь вкусного и закрой глаза. Жизнь-то у нас всего одна. – Он улыбается. Харриет гасит сигарету. – Я знаю, – говорит она, уходя со двора пиццерии. На обратном пути она делает остановку у кондитерской, покупает булочку с изюмом и банку кока-колы «Cola Zero». Вот и весь её сегодняшний ланч. Харриет заворачивает булочку в пластиковый пакет, прижимает банку колы локтем и толкает серую металлическую входную дверь в здание полиции. Ей нужна свободная рука, чтобы захватить по дороге ещё и картонный стаканчик с кофе. Если она здесь останется работать, тогда, может, и она купит себе личную чашку для кофе с какой-нибудь примечательной надписью, как у Патрика с его лозунгом – Protector of the wounded. Сев за стол, она открывает в электронной почте папку с входящими сообщениями. Полно непрочитанных писем. В самом верху списка она находит то, что искала. По постановлению прокурора пришли файлы от оператора мобильной связи с ближайшей радиомачты Хенрикехилл, а это значит, что она может попробовать найти, с какого номер звонила Лия. Харриет делает глоток кофе, отламывает кусок булочки и старается не накрошить на клавиатуру. Список из системы поделён на колонки с входящими и исходящими звонками, а также пересылкой компьютерных файлов в определённые периоды времени. Для каждого типа данных отведён свой ряд. Она обожает Excel. Именно в этот момент раздаётся стук в дверь, и в проёме появляется голова Йорана. Харриет удаётся подавить вздох. У неё нет сил разговаривать с Йораном, она подозревает, что он просто хочет проверить, работает ли она, и выведать, не дали ли ей более приятных заданий, чем ему. – Как дела? – он морщит лоб, когда видит, чем занимается Харриет. – Почему у тебя списки разговоров? Ты вообще работала с такими? Первым побуждением было отшить его, но она передумала. Вместо этого она отъезжает на стуле от стола и улыбается Йорану. – Да, работала, но у тебя, наверное, больше опыта такого рода. Можешь что-то подсказать? Он явно обрадовался и быстро подошёл к письменному столу. – Ты фильтровать умеешь? – спрашивает он, и не успевает Харриет ответить, как он нажимает своими толстыми, как сардельки, пальцами на две клавиши. – Можно задавать разные фильтры в каждой колонке и комбинировать их, чтобы получить приблизительные координаты нахождения телефона. Ты же знаешь, как радиомачты принимают трафик, так что данные довольно точные. Особенно если мачта находится в месте, где разговоров не так уж много. – Это я поняла. Я ищу телефон, который звонил в известный мне период времени, – говорит Харриет. – Знаешь дату и время? Вписывай вот сюда. – Йоран тычет в экран пальцем. Харриет внутренне улыбается тому, что он пользуется пальцем, а не маркером мышки, чтобы показать точное место в таблице. Не такой уж у него высокий компьютерный стаж. Она задаёт время между семью и восемью вечера в фильтровальном поле вторника. Именно тогда она сидела с бокалом вина в баре Хенрикехилла и гуглила Маргарету. Тогда позвонила Лия. Отфильтрованные цифры возникают на экране. Мачта приняла за указанное время трафик с пятисот семидесяти шести мобильных телефонов. – Как видишь, трафик может быть довольно объёмным. Если ты знаешь номер телефона, то я могу помочь тебе сузить поле поиска, – продолжает Йоран. Харриет быстро просматривает список и находит свой собственный номер телефона. – Вот, входящий звонок, в 19:48, – восклицает она и тоже тычет в экран пальцем. Разговор длился полторы минуты. На дисплее её мобильного поступивший звонок был отражён как неизвестный или закрытый, но в данном списке она видит номер. Не с абонемента, а с предоплаченной карты. Харриет выхватывает листок бумаги и записывает номер телефона, с которого звонила Лия. – Если это предоплата, то найти человека дело безнадёжное, но если ты хочешь знать место, откуда поступил звонок, то можно попробовать вот так, – говорит Йоран и открывает новое поле. – Похоже, что звонили недалеко от мачты в деревне Вела, – продолжает он. – Торговый центр недалеко от автострады возле Хельсингборга, но там ежедневно потоки из тысячи людей. Невозможно просмотреть материал с каждой камеры наблюдения. Вот чёрт. Харриет закусывает губу. Так близко и всё равно так далеко, не дотянуться. Раз Лия звонила с телефона с картой предоплаты, значит, она не хочет, чтобы её нашли. Она же знает, что Харриет работает в полиции и смогла бы её разыскать. Она раздумывает. – А насколько точны эти координаты? Можно ли увидеть, где человек находился во время звонка? Тогда можно было бы всё-таки поискать камеры наблюдения, которые могли бы его зафиксировать. Йоран усмехается и качает головой. – Боюсь, что тебе придётся сдаться, – говорит он. Харриет наклоняется к стулу, проглатывает последний кусок булки и отряхивает крошки с платья. – Нет, я не сдамся, – бормочет она. – Как будто бы я всегда и во всем совершенно одна. Когда она это произносит, её вдруг осеняет. Она ведь знает, где находилась она сама, когда звонила в SOS от контейнера в ту ночь, когда она нашла Дугласа. Она может посмотреть, каковы координаты там, чтобы понять степень точности данных. – Я хочу немножко покопаться в файлах, просто чтобы понять, как это работает, – говорит она быстро и косится на Йорана. Похоже, что его развлекает её азарт. Харриет открывает файл телефонного трафика за воскресную ночь. Компьютер пережёвывает информацию, хотя мачта Хенрикехилл 330 градусов стоит в относительно редко заселённом районе и звонков не так уж много. Вот зафиксирован её телефон, она позвонила в SOS в 23:27. Она косится на Йорана и делает именно так, как он только что ей показал, – забивает координаты в другое поле. Место, где она находилась, возле контейнера усадьбы, высвечивается абсолютно точно. К концу разговора координаты смещаются, и она знает почему – она выбежала на дорогу, встречать машину «Скорой помощи». – Но это же классно. Координаты довольно точные, – восклицает Харриет. – Я же знаю, где я тогда находилась. Там, где Дугласа Андерссона нашла в контейнере. Точнее просто не бывает. – Да, иногда нам везёт, – отвечает Йоран. – Но я вот сомневаюсь, не допустила ли ты всё-таки какой-то ошибки при поиске. Харриет поднимает голову. Что он имеет в виду? Она же сделала именно так, как он ей показал, и она точно знает, в котором часу она звонила. – Если ты всё сделала правильно, то тогда непонятно, почему в результате поиска не один, а два ряда, – продолжает Йоран. Харриет следит взглядом за его пальцем, которым тот указывает на экран. Помимо её номера, в следующем ряду появился ещё один номер телефона. – Я не понимаю, почему так? – спрашивает она. Йоран потягивается. – Потому что ты в чем-то ошиблась. Или был включён ещё один мобильный в то же самое время, и радиомачта это зафиксировала. Ты же видишь, что координаты абсолютно идентичны. Разве ты не говорила, что ты была одна, когда нашла его? Надо полагать, что ты бы заметила, если бы кто-то там стоял прямо рядом с тобой. Харриет бросается к монитору, чтобы проверить. Да, Йоран прав. Под её телефоном есть ещё один номер с точно такими же координатами. Холодный воздух пробегает у неё по спине и вся кожа покрывается мурашками, когда до неё доходит, что именно только что сказал Йоран. Кто-то ещё был там же. Кто-то, кто ни во что не вмешивался, но всё время стоял в темноте чуть ли не рядом с ней и просто смотрел. Йоран выходит из её кабинета, а Харриет остаётся сидеть и таращиться на цифры, заполонившие экран компьютера. Она ведь знала, что была не одна в усадьбе Сундгудсет. Она всё время это чувствовала. Возвращаясь мысленно в тот вечер, она почти ощущает в темноте чужое дыхание и снова видит движение в зарослях кустов. Кто-то там действительно был. Воспоминания об этом вызывают неприятное чувство во всем теле. Кофе в чашке на её столе давно остыл. Она может думать только о воскресном вечере и мысленно воспроизводить ход событий ещё и ещё раз. Выследил ли кто-то её и шёл потом за ней следом или этот человек уже находился на месте, когда она там появилась? Тому, кто наблюдал за её безуспешными попытками открыть крышку ржавого контейнера и за тем, как она изранила до крови в этих попытках свои ладони, должно быть, было абсолютно всё равно, удастся ли ей это. И этот человек должен был знать, что там внутри лежал Дуглас. Во всяком случае, знал, что кто-то был внутри контейнера, потому что стук оттуда доносился совершенно отчётливо. Может быть, этого человека даже развлекали и веселили её попытки открыть контейнер. Харриет быстро набирает номер телефона в базе данных, но, увы, ни одного попадания. Незарегистрированный номер, предоплата, найти невозможно. Она вздыхает и откидывается на спинку стула. Дверь в кабинет снова открывается, это опять Йоран. Харриет поворачивает к нему лицо с таким выражением, чтобы он понял, что мешает. Ей нужно подумать, а ему надо раз и навсегда дать понять, что он не может бегать к ней в комнату, как только ему становится нечем заняться. – Они уже возвращаются. Догадайся, что лежало в гардеробе? Бинго. Харриет не может удержаться, чтобы не фыркнуть. Бинго? Лиза покатилась бы со смеху, если б услышала. – Лежало в гардеробе? – Ну да, нашли при обыске. – Он выдерживает искусственную паузу. – Они нашли пару окровавленных зелёных брюк. Именно таких, про которые бубнил этот чудак, ну, свидетель на допросе. А этот Тони, это ж надо быть таким идиотом. Даже не избавился от этих штанов, и теперь ему крышка. Круто. Маргарета иногда просто звезда, хоть вам, остальным, она и не нравится. Харриет посерьёзнела. Мысль, что Тони мог убить Лауру, заставила всё у неё в животе перевернуться, и она как бы окаменела всем телом. – Он задержан? – спрашивает она. – Он объявлен в розыск. Конрад наверняка уже подписал постановление о задержании. «Мазда», которая зарегистрирована на его имя, чисто хулиганская тачка. Её легко будет найти. Йоран выразительно поигрывает своими голубыми глазами, глядя на Харриет. – Кстати, через пять минут летучка, Комариха просила напомнить. Они уже приехали. – Йоран театрально прикусывает себе губу. – Маргарета, – исправляет он сам себя.